Русь. Строительство империи 2

А я продолжал атаковать, тесня Ратибора к краю поляны. Вот он замахивается для мощного удара, но я уже знаю, куда он будет бить. Короткий перекат, ухожу из-под топора, оказываясь у него за спиной. Еще мгновение, и Ратибор, не удержав равновесия, падает на землю.

Я заношу топор для последнего удара и останавливаюсь.

— Ну что? — улыбаюсь я, переводя дыхание. — Ты побежден?

Ратибор, поднявшись на ноги, возмущенно смотрит на меня.

— Это нечестно, староста! — шепчет он. — Я буду жаловаться «голосам»!

Я засмеялся.

— Да хоть в Гаагу, Ратибор!

Он отряхивается и, насупившись, отходит в сторону. А я стою посреди поляны, пытаясь осознать произошедшее.

Выходит, второй ранг — это не просто циферки в меню. Это реальное усиление. И весьма ощутимое.

Тело и вправду ощущалось по-другому: сильнее, ловчее, выносливее. А главное — появилась какая-то звериная интуиция, позволяющая предугадывать действия противника.

По лагерю прокатился одобрительный гул. Еще бы, только что я, к своему собственному удивлению, играючи уложил на лопатки Ратибора. Того самого Ратибора, который еще вчера всем казался мне непобедимым! Воины, только что с любопытством наблюдавшие за нашим поединком, теперь восхищенно переговаривались, обсуждая мою невиданную прыть.

Это я потом узнал, что Ратибор, несмотря на свою шизанутость, был отличным бойцом-топорником.

— Видали, как староста уделал Ратибора? — воскликнул один из наемников. — А ведь тот, почитай, сильнейший воин после Драгана!

— Да уж, — поддержал его другой, — не ожидал я от старосты такой прыти. Не иначе как боги ему помогают!

— И то верно, — кивнул третий. — Сила в нем немалая!

Ратибор, который выглядел немного обиженным задумался. Он-то знал, что не поддавался, что бился в полную силу. И тем удивительнее был его проигрыш. Ведь еще вчера я и вполовину так не мог!

Я смотрел на него и читал его мысли как раскрытую книгу. У него все на лице было написано.

Для многих воинов, особенно для тех, кто прибыл с Митро, Ратибор был грозным противником, одолеть которого в честном бою было практически нереально. А тут, на их глазах, я расправился с ним, словно с мальчишкой. Это не могло не вызвать уважения.

Я же, хоть и польщенный таким вниманием, старался не подавать виду. Рано расслабляться. Это всего лишь одна маленькая победа. Впереди еще много испытаний.

Все же не зря я целую тысячу очков влияния потратил на эти навыки. А что буде, если я приобрету навык «владение топором»? Это же просто невероятно!

Внезапно шум одобрительных возгласов сменился тревожными криками:

— Смотрите! Ворота Совиного!

Все, как по команде, уставились в сторону вражеского поселения. Тяжелые створки ворот Совиного медленно приоткрывались, выпуская наружу небольшой отряд.

Внутри меня мелькнула шальная мысль: рвануть вперед, пока ворота не закрылись, и, пользуясь замешательством, ворваться внутрь на плечах выходящего отряда. Шанс был ничтожно мал, но он был.

Однако, усилием воли, я подавил этот порыв.

— Не время, — прошептал я себе. — Слишком безрассудно. Слишком опасно.

Отряд, тем временем, приблизился. Стало ясно, что это не глупая атака, а парламентеры. Впереди, с белым флагом в руке, шел смутно знакомый мужичок. Прохор, староста Совиного.

Даже так? Неужели сам пожаловал?

А с ним еще и Громила топает.

Интересно, а где же Душан с Ярополком? Неужели тоже в Совином? Или струсили и сбежали куда подальше, бросив Прохора на произвол судьбы?

Что задумали совинцы? Зачем явились? Хотят сдаться или тянут время?

Глава 6

Я подозрительно оглядел делегацию. Прохор, староста Совиного, стоял, переминаясь с ноги на ногу. Рядом с ним возвышался Громила, поигрывая увесистым топором. Как ни странно, вид у него был вполне себе миролюбивый. Будто и не было вчерашнего боя.

— Ну, здравствуй, Прохор, — хмыкнул я. — С чем пожаловал?

Добрыня, стоявший по правую руку от меня, смерил совинцев презрительным взглядом. Ратибор, стоявший чуть поодаль, что-то неразборчиво бормотал себе под нос, покачивая головой.

— Здравствуй, Антон, староста Березовский, — Прохор кивнул, но как-то неловко, будто через силу. — Пришли мы с миром.

— С миром? — переспросил я, приподняв бровь. — После того, как вы пытались сжечь Березовку дотла?

— Так то ж Душан заварил эту кашу, — зачастил Прохор. — Мы-то, совинские, не хотели. Нас заставили.

— Заставили, значит? — вклинился Добрыня. — А кто вас заставлял Тихомира подкупать, а, Прохор? Или ты и про это ничего не знаешь?

Прохор замялся. Громила хмыкнул, но промолчал.

— Ладно, — я решил не давить пока на Прохора. — Допустим, вас заставили. И что дальше? Чего вы хотите?

— Боярин Душан, — начал Прохор, — велел передать…

— Где он сам? — перебил я. — Почему не явился лично? Или смелости не хватает?

— Боярин занят, — уклончиво ответил Прохор. — Дела у него.

— Дела, значит? — я усмехнулся. — Ну, понятно. Ладно, продолжай. Что там велел передать боярин Душан?

— Велел он тебе, Антон, повиниться, — выпалил Прохор. — Признать свою вину и прийти к нему с челобитной. Просить прощения за то, что посмел супротив его воли пойти.

— Чего?! — Добрыня аж покраснел от гнева. — Да как он смеет!

— Это еще не все, — Прохор поднял руку, останавливая Добрыню. — Боярин Душан требует, чтобы ты выплатил ему сто гривен за то, что из-за тебя половина войска легла у стен Березовки.

— Ты часом не с дуба ли рухнул, — озабочено протянул я. — То ты говоришь, что тебя заставили против Березовки идти. При этом говоришь, что застаил тебя Душан. Так? А потом ты что-то рассказываешь про волю этого Душана. Тебя снова сейчас заставляют, Прохор? Так давай мы тебя освободим. И Совиное освободим от гнета этого Душана.

Прохор аж рот раскрыл от того, как я перевернул все это дело с ног на голову.

— Боярин хочет, боярин велит… — проворчал Ратибор, все еще не сводя глаз с Громилы. — А сам-то где? В кустах прячется?

— Значит так, Прохор, — я строго посмотрел на старосту Совиного. — Передай своему боярину Душану, что я не собираюсь ни перед кем виниться. Я действовал в интересах Березовки и защищал свой народ. А что касается компенсации, то пусть сначала Душан компенсирует нам сожженную мельницу и разрушенные дома.