Русалка в академии

— Горячий воздух от огня всегда поднимается наверх, — принялась я довольно объяснять механизм происходящего, — а на его пути оказывается лопасти. Они изогнутой формы, благодаря чему, проходя между ними, воздух их вращает. — На меня нахлынула ностальгия. Я как-то делала такую игрушку на земле из алюминиевой банки.

— Здорово! — ахнул Лариф.

— То есть фактически это воздух двигает лопасти? — усмехнулся Териф.

— Движение создает огонь, — не согласилась я с парнем, — но передается оно через воздух. Однако...

— Понятно, — хмыкнул он и быстро погасил огонь на ладони. — Глупости, не имеющие практического применения. Такой ветряк сделает любой маг воздуха, — и отошел прочь.

— А мне нравится! — Лариф зажег на ладони огненный шар, но те такой большой, как был у брата, и принялся играться, то поднося его ближе к лопастям, то относя дальше.

Я рассказала ему, что по похожей технологии можно сделать подсвечник. Если соединить крышку с лопастями с абажуром с вырезанным рисунком, то на стенах комнаты будут бегать тени.

От этого образа у меня даже голова закружилась.

— Что-то мне нехорошо, — вздохнула я.

Солнце все не желало садиться, ярко светя прямо в глаза. Земля под колесами коляски будто полыхала жаром, как и огонь в руках мальчишки рядом. Еще приходилось держать ручку игрушки, которая постепенно стала казаться все тяжелее и выскальзывала из высушенных каких-то и оттого скользких пальцев.

В какой-то момент мир наклонился, и Лариф закричал, а я только заторможено отметила, что проволока валяется в пыли, а лопасти, попавшие в жаркий огонь файербола, странно покорежило.

Не удержала.

Глава 27

— Арина, что с тобой? Тебе плохо?! — всполошился Лариф.

— Воды... — прохрипела я.

Я вдруг обессилила совершенно, мир перед глазами вращался, стал зыбким каким-то ненадежным. Мышцы обмякли, не способные держать меня, и я свесилась через подлокотник своего кресла. Мне хотелось сказать, что вода тут, совсем рядом, в бурдюках, притороченных к креслу, но я не могла. Мой рот был открыт, будто у рыбы, выброшенной на берег, горячий и сухой воздух пустыни проникал в него с хрипами и сипами, царапая горло и легкие, будто тертое стекло. А еще адски стали болеть ребра, там, где у меня расположены жабры. Периодически тело сводило судорогой.

Лариф, не зная, что еще можно сделать, просто дотолкал мое кресло к ближайшему колодцу.

— Ярис! — крикнул он быстро-быстро застрекотал по-халифатски. Несколько раз прозвучало мое имя, и я краем сознания отметила, что профессора мальчик легко называет по имени.

Поняв проблему, Ярис вытащил из колодца ведро воды и умыл меня, смачивая губы. Когда он набрал вторую пригоршню и поднес ее к моему лицу, я уже чуть оклемалась и обхватила его запястье, выпила воду до последней капли. Стало чуть легче дышать, хотя голова все еще кружилась. Когда Ярис поднял с земли ведро, у меня хватило сил, чтобы перехватить его и вылить прямо на себя: на голову, платье, лицо, ловить ртом струи воды, захлебываясь, не заботясь о выпавших из растрепавшейся прически шпильках.

С каждым глотком казалось, что ко мне возвращаются силы и способность соображать. А заодно и магичить.

Я взмахнула рукой, и из колодца поднялась волна, готовая окутать меня в огромный водяной пузырь...

«Люди так не делают, — разумная мысль заставила затормозить. — Люди не дышат под водой, не окутывают себя ею с ног до головы, только моются и умываются... А, если намочить юбку, то станет видно, что у меня не две ноги, а один хвост.»

Дьявол!

Я все же притянула к себе струю и долго пила воду, умывалась и плескалась, развозя вокруг себя лужу. Постаралась как бы незаметно смочить верх платья, аккуратно провести влагу по спине к хвосту, намочить нижнюю юбку, чтобы верхняя все так же маскировала пышными складками нечеловеческие особенности. Наконец, спокойно отдышалась.

— У вас, наверное, солнечный удар, нужно отойти в тень, — растерянно произнес Ярис, шокированный моим поведением. Он подобрал выпавшие из волос шпильки и протянул мне.

— Местный климат не для меня, — пробормотала я, забирая свое добро и вытаскивая остатки украшений из волос. Их тоже захотелось хорошенько промыть и промассировать кожу головы, чтобы избавиться от ощущения тисков, сжимающих виски, и противной слабости в руках.

— Он подходит только тем, кто здесь родился, — слегка усмехнулся он.

— Скорее у них нет альтернативы, — буркнула я.

Ярис отвез мою коляску в тень, но мне, вроде бы, полегчало. Правда, когда я стала чувствовать себя получше, пришлось выслушать лекцию о том, что нужно о себе заботиться и не доставлять занятым людям проблем. Я была отчасти согласна, но он, на мой взгляд, слишком уж занудствовал.

Ларифу и Терифу тоже досталось за то, что потащили меня с собой в кузницу и развлекались с огнем. Как будто это они тут взрослые и должны были за мной приглядывать, а не наоборот. Или это такой мужской шовинизм, когда даже маленькие мужчины считаются априори умнее и ответственнее, чем самая взрослая и разумная женщина? Не знаю, но раздражает изрядно.

Наученная горьким опытом, я купила дополнительно еще пару бурдюков и наполнила их чистой водой. Те, что у меня всегда приторочены к креслу, я все же использую для бытовых нужд, она недостаточно чистая, чтобы ее пить. А пить надо чаще и больше чем обычным людям. Увлекшись чем-то легко забыть об этом, но тело это так просто не пропускает.

Вообще-то жители пустыни за нами следили и периодически раздавали воду, напоминали, что надо пить. Но очевидно, что мне этого было недостаточно. А что в моем старом мире говорили про воду? Чтобы пить больше жидкости, надо поставить бутылку с ней в место, где она будет на виду и при этом быстро и легко доступна, чтобы на нее все время натыкаться и мысленно спрашивать себя, а не хочется ли сейчас воды. И, чтобы, когда появится желание попить, не было мыслей о том, что идти куда-то далеко за водой тебе лень. Так что я потратила несколько монет на то, чтобы реализовать этот принцип на практике. Бурдюки, предназначенные для путешествий по пустыне, были больше, чем те, что я покупала в Империи и сделаны из более светлой кожи, так что перепутать их было невозможно. Правда, они были тяжелые и не такие компактные. Зато их было довольно удобно повесить на спинку кресла — они как раз были предназначены для носки за спиной, для чего и была подобрана более приплющенная форма.

Ночь мы провели в пути, вернувшись к тому плану, который был у Яриса изначально. В темноте в пустыне становилось холодно, на безоблачном темно-синем небе ярко светились крупные звезды, складываясь в незнакомые мне созвездия. Все мои соучиники зябко кутались в теплые куртки и группировались у жаровен. Я не чувствовала холода, но тоже накинула легкий халат на плечи, чтобы не привлекать внимание, но мне это не очень хорошо удавалось. Мы объехали территорию Великого Рода стороной и направились дальше к свободным селениям.

После перегрева и обезвоживания я чувствовала себя все еще слабой, поэтому не проснулась толком даже когда посреди ночи мы заехали в один из поселков, и разбуженные студенты подняли там воду. В длинной карете, похожей на автобус, нам устроили что-то вроде лежанок, а кресла складывались. Причем, моя лежанка находилась в самом конце кареты и была отгорожена занавеской в веселенький цветочек. Вроде как позаботились, но я все равно ведь не могла здесь ни раздеться, ни хвост вытянуть. Была бы человеком, наверное, была бы довольна, а так... выспалась, конечно, но не сказать, что отдохнула.