Русская драматургия XVIII – XIX вв. (Сборник)

Четыреста.

Хлёстова

Нет! триста.

Фамусов

В моем календаре…

Хлёстова

Всё врут календари.

Фамусов

Как раз четыреста, ох! спорить голосиста!

Хлёстова

Нет! триста, – уж чужих имений мне не знать!

Фамусов

Четыреста, прошу понять.

Хлёстова

Нет! триста, триста, триста.

Явление XXII

Те же все и Чацкий.

Наталья Дмитриевна

Вот он.

Графиня внучка

Шш!

Все

Шш!

(Пятятся от него в противную сторону.)

Хлёстова

Ну, как с безумных глазЗатеет драться он, потребует к разделке!

Фамусов

О Господи! помилуй грешных нас!

(Опасливо.)

Любезнейший! ты не в своей тарелке!С дороги нужен сон. Дай пульс. Ты нездоров.

Чацкий

Да, мочи нет: мильон терзанийГруди от дружеских тисков,Ногам от шарканья, ушам от восклицаний,А пуще голове от всяких пустяков.

(Подходит к Софии.)

Душа здесь у меня каким-то горем сжата,И в многолюдстве я потерян, сам не свой.Нет! недоволен я Москвой.

Хлёстова

Москва, вишь, виновата.

Фамусов

Подальше от него.

(Делает знаки Софии.)

Гм, Софья! – Не глядит!

София

(Чацкому)

Скажите, что вас так гневит?

Чацкий

В той комнате незначущая встреча:Французик из Бордо, надсаживая грудь,Собрал вокруг себя род веча,И сказывал, как снаряжался в путьВ Россию, к варварам, со страхом и слезами;Приехал – и нашел, что ласкам нет конца;Ни звука русского, ни русского лицаНе встретил: будто бы в отечестве, с друзьями;Своя провинция. – Посмотришь, вечеркомОн чувствует себя здесь маленьким царьком;Такой же толк у дам, такие же наряды…Он рад, но мы не рады.Умолк. И тут со всех сторонТоска, и оханье, и стон.Ах! Франция! Нет в мире лучше края! —Решили две княжны, сестрицы, повторяяУрок, который им из детства натвержён.Куда деваться от княжён! —Я одаль воссылал желаньяСмиренные, однако вслух,Чтоб истребил Господь нечистый этот духПустого, рабского, слепого подражанья;Чтоб искру заронил он в ком-нибудь с душой,Кто мог бы словом и примеромНас удержать, как крепкою вожжой,От жалкой тошноты по стороне чужой.Пускай меня отъявят старовером,Но хуже для меня наш Север во сто кратС тех пор, как отдал всё в обмен на новый лад, —И нравы, и язык, и старину святую,И величавую одежду на другую,По шутовскому образцу:Хвост сзади, спереди какой-то чудный выем,Рассудку вопреки, наперекор стихиям;Движенья связаны, и не краса лицу;Смешные, бритые, седые подбородки!Как платья, волосы, так и умы коротки!..Ах! если рождены мы всё перенимать,Хоть у китайцев бы нам несколько занятьПремудрого у них незнанья иноземцев.Воскреснем ли когда от чужевластья мод?Чтоб умный, бодрый наш народХотя по языку нас не считал за немцев.«Как европейское поставить в параллельС национальным? – странно что-то!Ну как перевести мадам и мадмуазель?Ужли сударыня!!» – забормотал мне кто-то…Вообразите, тут у всехНа мой же счет поднялся смех.«Сударыня! ха! ха! ха! ха! прекрасно!«Сударыня! ха! ха! ха! ха! ужасно!» —Я, рассердясь и жизнь кляня,Готовил им ответ громовый;Но все оставили меня. —Вот случай вам со мною, он не новый;Москва и Петербург – во всей России то,Что человек из города Бордо,Лишь рот открыл, имеет счастьеВо всех княжён вселять участье,И в Петербурге и в Москве.Кто недруг выписных лиц, вычур, слов кудрявых,В чьей, по несчастью, головеПять, шесть найдется мыслей здравых,И он осмелится их гласно объявлять, —Глядь…

Оглядывается, все в вальсе кружатся с величайшим усердием.

Старики разбрелись к карточным столам.

Конец третьего действия

Действие четвертое

У Фамусова в доме парадные сени, большая лестница из второго жилья, к которой примыкают многие побочные из антресолей, внизу, справа (от действующих лиц), выход на крыльцо и швейцарская ложа, слева, на одном же плане, комната Молчалина.

Ночь. Слабое освещение. Лакеи иные суетятся, иные спят в ожидании господ своих.

Явление I

Графиня бабушка, графиня внучка, впереди их лакей.

Лакей

Графини Хрюминой карета.

Графиня внучка

(покуда ее укутывают)

Ну бал! Ну Фамусов! умел гостей назвать!Какие-то уроды с того света,И не с кем говорить, и не с кем танцевать.

Графиня бабушка

Поетем, матушка, мне, прафо, не под силу,Когда-нибуть я с пала та в могилу.

Обе уезжают.

Явление II

Платон Михайлович и Наталья Дмитриевна. Один лакей около их хлопочет, другой у подъезда кричит.

Карета Горича.

Наталья Дмитриевна

Мой ангел, жизнь моя,Бесценный, душечка, Попошь, чт'o так уныло?

(Целует мужа в лоб.)

Признайся, весело у Фамусовых было.

Платон Михайлович

Наташа-матушка, дремлю на балах я,До них смертельный неохотник,А не противлюсь, твой работник,Дежурю з'a полночь, подчасТебе в угодность, как ни грустно,Пускаюсь по команде в пляс.

Наталья Дмитриевна

Ты притворяешься, и очень неискусно;Охота смертная прослыть за старика.

(Уходит с лакеем.)

Платон Михайлович

(хладнокровно)

Бал вещь хорошая, неволя-то горька;И кто жениться нас неволит!Ведь сказано ж, иному на роду…Лакей

(с крыльца)