Русская фантастика 2007

— Хватит, хватит, хватит! А то еще оставишь меня без работы.

Сказано было как будто в шутку, но Олег все равно обиделся. «Ну вот, опять, — пришла мысль, — опять мое творчество никому не нужно». Он вздохнул и сказал тихо:

— Это не работа.

— Что? Не понял, говори громче!

— Это не работа. Это издевательство.

— Издевательство? — недоверчиво переспросил Василий. — Ты сказал: издевательство?

Завелся, подумал Олег. Тоже завидует. Или «кроко-дильчик» отыграл свое. Когда заканчивается веселье, приходит раздражительность.

— А ты помнишь, каким ты был, когда я в последний раз видел тебя за периметром? — холодно спросил Василий. — Или напомнить?

— Не надо. — Олег поежился. Память часто подводила его в последнее время, но это он помнил хорошо.

— Пустырь за школой помнишь? Ты валялся в пыли, а малолетние придурки стояли вокруг тебя и ржали. И ты позволял им, потому что… — Василий сделал паузу и продолжил, старательно выделяя каждое слово: — Потому Что у Них Были Деньги, а Тебе Была Нужна Доза. И голубя… Он пролежал на солнце три дня. От него даже кошки шарахались. Ты помнишь голубя?

— Не надо, — зажмурившись, попросил Олег. — Пожалуйста, не надо. Ты прав, это работа, работа, работа, работа, это ЧЕРТОВА РАБОТА!

— Вот именно, не надо! — Казалось, вспышка отчаяния, выплеснувшаяся в крике, пошла на пользу обоим. Василий с шумом выдохнул и заговорил спокойнее: — Это работа, Олеж. И, кстати сказать, не пыльная. Заработок небольшой, но стабильный. Опять же дозы — тоже небольшие, но гарантированные. Если ты не полный дебил, то хотя бы на «крыску» в день накреативишь. А одной «крыски», в принципе, хватает на три дня.

— На три дня чего? — не выдержал Олег. — Жизни?

— На три дня, чтобы не сдохнуть, — спокойно ответил Василий. — Кстати, я уже говорил, что, выдавая зарплату таблетками, государство экономит на посредниках? — пошутил он и сам же рассмеялся. — А квартира? Пусть в обшарпанной «лужковке», зато отдельная, с удобствами и телефоном, не забывай про это! Или тебе больше нравилось мыкаться по чердакам и подвалам?

— Нет. Не больше.

Олег закрыл глаза и увидел «крыску». Целую россыпь «крысок», мелких темно-серых драже, шероховатых на ощупь и кислых на вкус. «Крыска», или «крыска-лариска», в пятибалльной системе оценки соответствовала единице. Шершавую круглую таблетку ты получал не за креатив, а за саму попытку сделать что-то креативное. В качестве аванса. Одна «крыска» давала успокоение на два часа. Полное успокоение. Ты мог провести все это время без единого движения, без единой мысли, зачарованно глядя, как часовая стрелка обегает циферблат.

— Ну а что тогда? — не унимался Василий. — Ты радуйся, балда, что живешь в демократическом государстве, которое одинаково заботится обо всем электорате. И о нормальных людях, и об отбросах общества вроде тебя.

— И тебя! — напомнил Олег.

— И меня, — легко согласился Василий. — Нас. Таких, как мы, Олежка, безнадежно зависимых, уже двадцать пять процентов. Четверть от всего трудоспособного населения. Лечить нас поздно, сажать вроде не за что, а пристрелить, чтоб не мучились… как же это?… Неловко? Некультурно? Неспортивно?

— Негуманно, — подсказал Олег.

— О, негуманно! Хотя, кстати сказать, в каком-нибудь Китае нас давно бы расстреляли. На Кипре — депортировали из страны. В Штатах бросили бы догнивать в трущобах. А здесь нас просто и изящно перепоручили заботам иностранных инвесторов. Передали для утилизации, как какие-нибудь ядерные отходы, тем же киприотам, американцам и китайцам, которые хотят делать бизнес в России. Ты не помнишь, сколько сотрудников в московском штате «Creative Unlimited»?

— Не помню.

— Неважно. Допустим, десять тысяч. Значит, по закону о пропорциональном найме получается, что из этих десяти только семь с половиной — реальные работники, все остальные — торчки, статистический мусор. Который тем не менее тоже нужно обеспечивать рабочими местами, заработной платой и собственно работой. А все почему?

— Почему? — покорно повторил Олег.

— Да потому, что мы живем в стране гарантированных возможностей. Не равных, не надо путать, но гарантированных. Будь они равными, мы бы с тобой сейчас сидели в стерильном офисе и с тоской смотрели на часы. А так — делай что хочешь, хоть спи, хоть… не знаю… на голове стой, только изредка шевели мозгами, креативь помаленьку и не уходи от телефона дольше чем на полчаса. Так что радуйся, что рабочее место внутри Садового кольца стоит больше, чем квартира в этих выселках.

— Я радуюсь.

— А чего так печально? Тема надоела?

— И тема тоже.

— А что делать? Нас тысячи, понимаешь? На всех интересных тем не напасешься. Да и любая тема рано или поздно приедается. Думаешь, мне не надоело каждый день на звонок заказчика отвечать «Здравствуйте. Это автоответчик»? Еще как надоело! Так ведь на то мы и люди творчества.

— Творчества? — Олег скривился. — Где ты видишь творчество? Это… не бей лежачего! Это… лишь бы отвязаться! — И снова сорвался на крик: — Да я стихи писал, понял, ты? Стихи!

— Я помню, — очень спокойно сказал Василий.

— Помнишь?

— Ну да.

Сам Олег не смог бы процитировать ни одного стихотворения. Ни единой строчки. Помнил только, что в те годы порывы вдохновения случались куда чаще и он, соответственно, больше времени проводил верхом на табурете, исписывая страницу за страницей.

— Я не могу так больше, — пожаловался он. — Я… хочу выйти.

— Куда? — удивился Василий. — Зачем? Что ты собрался искать? Мы на охраняемой территории. Здесь нет ничего. Только в маленьком кожаном портфельчике, который тебе и так принесут, только дождись звонка. Или ты имеешь в виду?…

— Да. Вообще выйти. За периметр.

— Ах та-ак, — протянул Василий. — Тогда иди. С богом! Никто не держит. Но ты ведь знаешь, что будет потом. Это сейчас ты сходишь с ума, ожидая звонка. Но как только ты выйдешь за дверь, они немедленно позвонят и будут звонить полчаса. Потом перепрограммируют электронный замок и аннулируют твой пропуск. Ты никогда не вернешься назад. Креативу не нужны сотрудники, к которым нет доверия.

— А мне не нужно их доверие. Мне… Мне вообще ничего не нужно!

— Ладно. — Василий устало вздохнул. — Это беспредметный разговор. Ты просто не в себе, Олеж, и я прекрасно тебя понимаю. Расслабься. Успокойся. Тебе обязательно позвонят, и все наладится. Может быть, они уже звонят тебе, а мы только зря занимаем линию. Так что пока. Я… Пока.

Горячая трубка запиликала в руке. Олег бездумно опустил ее на рычаг и тут же снова поднес к уху — проверить гудок. Гудок был. А вот воды не было, о чем свидетельствовала записка на дверце холодильника. Теплая струя, хлынувшая из крана, отдавала хлоркой. Олег не стал связываться с чайником: сколько можно! Вместо этого он достал из-под морозилки кассету для льда, наполнил водой и установил на прежнее место.