Русская фантастика 2007

Он поднял листок двумя руками и перечитал стихотворение пять раз — по количеству строчек. Потом сухими, как пемза, губами поцеловал бумагу прямо под многоточием и бережно, точно святыню, положил на стол. Такого покоя и свободы от всего Олег не чувствовал… наверное, никогда.

Он вышел в прихожую и открыл дверь. Хотел идти в чем был, но в последний момент одумался — зачем привлекать внимание? — быстро натянул брюки и кроссовки, на голые плечи накинул куртку.

— Прощайте, — тихо сказал он и провел ладонью по неровным, словно волдырями покрытым обоям. — Счастливо оставаться.

Дверь закрывать не стал.

Как будто чувствовал, что вернется. Уже через минуту, запыхавшийся, дрожащий и бледный. Ворвется в комнату, пронесется из утла в угол, как тайфун, и рухнет на колени перед тумбочкой.

Потому что на лестничной площадке ему послышится, что в опустевшей квартире тренькнул телефон.

Василий Головачев

Глюк

Открытия делаются по-разному.

Архимед едва не утонул в ванне с водой, после чего и открыл закон, названный впоследствии его именем.

Ньютону яблоко едва не проломило голову, в результате чего на свет появился закон всемирного тяготения.

Пусть это мифы, созданные склонными к юмору потомками великих мыслителей, но известно, что в каждой шутке есть доля шутки. Ничего случайного в нашем мире не случается. Просто случай, как теперь модно говорить, есть проявление ещё неизвестной нам закономерности.

К примеру, своё открытие Павел Смолин сделал тоже якобы случайно, после обидного проигрыша в шахматы своему напарнику. А произошло это на Луне, где работала созданная российскими специалистами российская же лунная станция «Мир».

Распорядок работы станции был такой: раз в два месяца на Луну прилетал корабль — «Ангара-2», привозил экипаж, забирал смену, и на станции всегда жили люди — от двух до пяти человек, в зависимости от сложности решаемых экспедицией задач.

Смолин и Гелий Тохтуев, чуваш по национальности (которого Павел обзывал чукчей и который никогда ни на что не обижался), прибыли на станцию второго февраля. В их задание входили геологоразведка и картирование района Луны в центре кратера Феофил, венчающего цепочку кратеров, самыми большими из которых были сам Феофил — диаметром около ста километров, Кирилл и Катарина. Кроме того, экипажу станции предстояло испытать новый вид вездехода, получившего кличку «луносипед».

Данный же район Луны (юго-восточный квадрант, западная оконечность Моря Нектара) был выбран для исследований не случайно. Ещё в середине прошлого века астрономы наблюдали здесь странные явления типа «лазерных вспышек» и перемещение по поверхности Луны каменных глыб и скал, а также необычные изменения ландшафта, которые объяснялись учёными как результаты лунотрясений. Вот в этом загадочном районе и бродил на «луносипеде» экипаж станции «Мир», постепенно подбираясь к сети трещин и небольшому кратеру Феона, вокруг которого и происходили непонятные явления.

Пятого февраля, после обидного проигрыша «чукче», Павел Смолин оседлал вездеход, и в самом деле напоминающий большой велосипед с бубликообразными прозрачными колёсами, и направил его к ближайшему склону кратера Феона. С этого момента и начался отсчёт времени «случайного события», приведшего космонавта к величайшему из открытий, какие когда-либо совершали первопроходцы на Земле и в космосе.

В принципе, кратер Феона мало напоминал ударный метеоритный кратер. Скорее это была какая-то дыра в дне Феофила, или, может быть, жерло древнего вулкана. Именно по этой причине космонавтам и дали задание обследовать жерло, сулящее выход на какое-нибудь крупное месторождение полезных ископаемых или, того лучше, на подземные запасы водяного льда.

Смолин и Тохтуев уже сделали рекогносцировку местности, определив диаметр кратера — около восьмисот метров, — теперь им предстояло поближе познакомиться с валом кратера, представлявшим собой удивительно ровное кольцо, окружающее жерло. Кольцо это, шириной в двести метров, было разорвано трещинами, но всё же создавало впечатление искусственного, что, конечно же, только подогревало любопытство исследователей.

По плану Павел должен был объехать кратер Феону по периметру, ведя видеосъёмку, и брать пробы лунного грунта на валу кратера. Но вместо этого он направил вездеход к самому жерлу, прячущемуся в тени вала основного кратера, остановил «луносипед» на гребне и направил вниз прожектор.

К его удивлению, он и в самом деле увидел не кратер, а огромную круглую шахту, уходящую в недра Луны. Мало того, эта шахта была заполнена… прозрачной жидкостью, почему-то не замерзающей в условиях сверхнизких лунных температур. А так как тень кратер-ного вала надёжно скрывала жидкость от спутниковой аппаратуры и взора человека, увидеть её можно было только при освещении извне лучом света.

— Мама моя космонавтка! — проговорил Смолин.

— Что случилось? — тут же отозвался Тохтуев, по монитору наблюдавший за манипуляциями напарника из кабины управления. — Почему ты изменил маршрут?

— Посмотри, что я обнаружил!

Смолин изменил наклон передней телекамеры вездехода, и «чукча», увидев шахту, заполненную «водой», не сдержал восклицания:

— Каток!

— Нет, это озеро.

— Ты хочешь сказать, что видишь это перед собой?

— Я не пил! — огрызнулся Павел. — И с ума не сошёл! Это шахта… по глотку заполненная водой… или каким-то жидким газом. Попробую подползти поближе.

— Не стоит, Паша. Опасно! Пойдём вдвоём, подготовимся сначала, возьмём тросик, скалолазное оборудование… да и в ЦУП надо сообщить о находке.

— Если они поверят… Не верится! Неужели я не сплю?…

— Возвращайся.

— Я только загляну туда одним глазком, и назад. Если я сплю, то это мне удастся.

— Тогда мы спим оба. Не суйся туда, умоляю!

Смолин, не отвечая, перешёл на ручное управление, тронул «луносипед» с места, подводя его к краю обрыва. И в этот момент плита, расколотая трещиной, венчавшая край, беззвучно обломилась, начала падать, увлекая за собой вездеход. Павел дал задний ход, но было уже поздно.

«Луносипед» ударился боком о ближайший скальный выступ, выбросил седока.

Смолин, и раньше не отличавшийся хорошей реакцией, растерялся и вместо того, чтобы включить ранцевый движок, способный вынести его наверх, на кромку обрыва, начал дёргаться, пытаясь дотянуться зачем-то до неспешно падающего рядом вездехода, и не заметил, как на него сверху свалился кусок отколовшейся плиты.

От удара в голове взорвался фейерверк. Павел судорожно схватился за шлем: показалось, что тот разбился вдребезги! — включил движок, но только усугубил положение. Рывок двигателя увлёк его вниз, в шахту, куда уже влетел «луносипед», плавно кувыркаясь и вращая прожектором. Космонавт со всего маху ударился о тот же обломок скалы. Последнее, что он успел ощутить и даже отчётливо услышать плеск! — был удар о поверхность озера. Сознание окончательно померкло…