Русская красавица. Кабаре
Шрифт:
– ??? – ответ мой весьма расплывчат.
– Я же говорю тебе, говорю тебе, говорю – едем! Немедленно! Хочешь – со мной, а нет – так домой шуруй! – горячо шепчет Артур, до страшного обветренными губами. – Решайся!
Несмотря ни на что, я все же рада видеть своего бывшего мучителя. Он – весточка из надгробного мира. Он не знал тебя, Димка, совсем ничего не понимал в Ринке, и, похоже, вообще, понятия не имеет, что случилось. А значит сейчас для меня он – счастье. Ты ж понимаешь, Дим… Я так устала ходить в трауре, насильно напяленном на меня окружающими! Когда в сердце мрак, венец из соболезнований – как колючая проволока: режет и не даёт переключиться на другое. Да, хотела бы отвлечься… А ты
– Мари-ина, не тяни! И так достаточно времени уже потеряли… Переливаем из пустого в порожнее. То там, с Рыбкой, теперь вот с тобой…
Что, Дим? Запутался? Так это оттого, что я тебе описание их приезда и наш с Артуром первый разговор еще не описывала. Мог бы, впрочем, и сам полюбопытствовать. Ладно, понимаю, для тебя теперь такие мелочи меньше пикселя, и ты их не отслеживаешь. А я вот и рада бы не обращать на них внимание, да не выходит – сами за меня цепляются. Ладно, давай расскажу по порядку. Как я и предполагала, роковая моя троица оказалась той самой нежданной ревизией. Приехали они где-то минут пятьдесят назад… Подумать только, всего час назад вокруг было относительно тихо и даже мило!
– Что ты имеешь в виду? – Артур, похоже, не на шутку напуган моими бормотаниями.
Еще бы – слов разобрать нельзя, а губами шевелю. Эх, Дим, нужно научиться общаться с тобой совсем мысленно. Меньше будем шокировать окружающих. Итак, я собиралась рассказать непосредственно об их приезде…
Совершенно обалдев, я наблюдала за высадкой ревизоров. Не в меру дёрганный, поеживающийся Артур – вышел, нервно огляделся, снова влез в машину, выскочил с толстой папкой под мышкой, тут же принялся отряхивать туфли и брюки от пыли; Рыбка – надутый и суровый, словно вышедший на тропу войны индюк – спустил с переднего сидения сразу две ноги, встал на них решительно и твердо, не глядя распахнул соседнюю дверцу, целеустремленно уставился на дверь нужного вагона; Лиличка – куда ж без нее – вынесла себя из машины, словно самый ценный приз, небрежно скользнула взглядом, увидела передвижного, спешащего от дальних вагонов к ним, улыбнулась коварной своей улыбкой неотразимого хищника, изогнулась поизящней, замерла, и тут, конечно же, заметила меня, наполовину высунувшуюся из окна, офигевшую, словно на приведений глядящую на гостей.. Лиличка призывно замахала в мою сторону, обязывая подойти поздороваться.
– Ах, ну и машина! Трясет, будто на коленях у эпилептика. Я водителю говорю: «Да у вас тут или оргазм можно испытать, или родить раньше беременности!» Он шаловливыми глазками бегает, в усы посмеивается. «Надо же», – говорит, – «А раньше все только жаловались…» Можно подумать я ему комплименты расточала! – это, конечно, Лиличка со мной решила так поздороваться…
– Я зайду. Поговорим, – Артур для приветствия намеренно выбрал момент, когда его никто не слышит. Зрачки бегают, голос дребезжит. Ну прям юнец во время первого свидания… Я тогда еще поняла – не то с ним что-то, совсем не то.
Рыбка коротко кивнул и отвернулся, воинственно выпячивая подбородок в сторону все еще запертых дверей штабного вагона. Миг назад Передвижной начальник приниженно извинившись, кинулся искать проводницу с ключами от всех дверей вагона. Рыбка явно не планировал задержаться на пыльном перроне больше трёх секунд, потому теперь злился…
Наконец, троицу пригласили войти… Дородная проводница из новеньких сонно позвенела ключами и прогорланила куда-то в недра рации. „Да открыла я уже! Чего буянить?”
– Х-м-м… Теперь понимаю, отчего ты жизнь столичную бросила без сожаления… – выдала Лиличка на прощанье, заметив вываливших всей толпой на перрон рабочих сцены.
– Не уходи никуда, я скоро тебя
найду! – надышал мне в ухо конспиратор-Артур и ринулся принимать самое активное участие в общей круговерти. На перроне уже стало слишком людно, чтобы я могла что-то выяснить.Рыбка полез в вагон. Обхохоталась так, что даже картинки твоей гибели на миг из гловы вылетели, пока наблюдала, как Рыбка галантно сгибается поплам, отставляет в сторону пышный зад и нелепо тянет руку вниз, чтобы помочь Лиличке взойти по ступеням. Ну правда смешно, Дим! Жаль, ты не видел…
И тут подъехала еще машина. Рыбкина. Тонированные стекла еще мгновение держат меня в неистовом удивлении. Кому это Рыбка свою любимицу доверил? Он же отродясь никого за руль этой тачки не пускал… Двери распахнулись и на пыльную дорогу вывалилась новая партия приезжих. За рулем – не знакомый мне тип с лицом заправского убийцы. Рядом – хрупкого вида дедуганчик с портфельчиком. С дебрей задних сидений выскочила рыжекудрая Клавдия. Бледная, растрепанная… Какое там фасон держать? Она ж не Лиличка. Без лишних демонстраций собственной значимости со всех ног к Передвижному кинулась. Я думала – на шею бросится. Но нет. Добежала, застыла, как в невидемую стену врезавшаяся, отступила на шаг и понуро побрела к остальным. Передвижной на ее появление совершенно никак не отреагировал. С показательно-радушной, совершенно не свойственной ему ранее противной улыбочкой, он спешил к гостям.
– Я ж говорил, с такой подвеской тут лучше не ехать… Зря не слушались! – разбитной водитель УАЗика поприветствовал вновьприбывших. – Мы уж испужались, что вы заплутали там…
Джентельмены из рыбкиного авто, ни слова не говоря, зашли в поезд. Передвижной лично закрыл за дорогими гостями дверь.
– Что за люди?! – развёл руками водитель. – К ним и так, и эдак, а они с тобой, как с прислугою… Тьфу! Я вон на прошлой неделе два раза председателя нашего кооператива возил. И ниче, разговаривал со мной мужик по душам, не брезговал. Тьфу!
Наши кинулись утешать стенающего и распрашивать, что это за места, и где тут можно найти магазин.
– Марин, ты знаешь их, да? – верной тенью за спиной вырос посланник Зинаиды – Малой. Вот ей Богу, ходил бы он так за мной по пятам по собственному усмотрению, а не от примовских науськиваний, влюбилась бы. Просто ради разбиения образа вдовствующей страдалицы отдалась бы, шутя. А так что-то не хочется. Слишком уж Малой стал подкаблучным – Зинаида приручила. Даже Валюшу свою забросил, чтоб опекой меня окружить. – Ты их знаешь?
– Знаю, – ответила с честной досадою, чем еще жестче утвердила имидж страдающей вдовы. – И они меня, увы, тоже. Ох, чует мое сердце, снова все не к добру…
Сложно, Дим, сформулировать, что чувствовала я в тот момент на самом деле.
Несовместимое совместилось. Миры смешались, чистокровные локации поддались вырождению. Помню, что моментально вспомнила о бесчинствах княгини Ольги, и усмехнулась, мол, теперь понимаю ее прекрасно: и сама бы сейчас с удовольствием пару-тройку послов живьем в землю закопала. В мой мир! В мой – собственноручно выбранный, в качестве укрытия от этой шоубизнесовской братии сооруженный – и вдруг так нагло врываются призраки прошлого.
С другой стороны, мне вдруг резко стало легче. Во-первых, враг теперь был не внутри меня, а снаружи – резал не угрызениями совести и мыслями типа «а вот если бы я тогда поступила не так, все были бы живы», а вполне конкретным неправомощным вторжением в мою жизнь – а, значит, существовали вполне земные, реальные способы от врага этого отделаться. Во-вторых, не права была Зинаида, утверждая, что «женщина с прошлым» это плохо. Если за мной приехали, если меня ищут и помнят… Значит, я существую. Значит, стою чего-то. А мне сейчас так важно было ощутить это.