Русская мера: vers libre

2019

Пространство помешанной радости

Его отец был болгарским зодчим. Он строил дома и стихи – то на лоне сельской природы Причерноморья, то среди урбанистических пейзажей Германии. В конце концов женился на немке и подарил своему первенцу две родины, между которыми тот метался потом всю жизнь. Сын переходил границу дважды. Первый раз был схвачен и заключен за железную решетку. Второй раз обманул бдительное око пограничников и оказался в Мюнхене. Здесь миновал мощный бетонный забор, вошел в здание свободной радиостанции и, надев наушники, выдохнул:

– У микрофона Цветан Марангозов!

1. Муза

Когда прочитаны все газеты и телевизор мне швыряет последний теннисный мяч Когда утомится мое любопытство опускается занавес — тогда распахивается пространство для моей тихой помешанной радости Бьют безумные тимпаны и моя муза – голая старуха позабыв о преклонных годах начинает бесстыдно скакать Ее грудь – старое тесто замешанное руками поколений Складки живота — геология позабытых пряных ощущений На морщинистой коже ее задницы — шрамы от ногтей сладострастных херувимов Синие пиявки вздувшихся вен сползают с ее обвислых бедер Открытый рояль беззубого рта мне нашептывает вдохновенные некрологи об усохшей красоте О, эта роковая старуха — Пьянчужка моего союза! Как омерзительно и как очаровательно чудесное свечение ее уродства

2. Питомник

В чистой воде твоего доверия Оглядывал свою грязную душу Твои глаза – окна в прошлое — полны невинных ответов Давным-давно сжигали святых жертвуя во имя моего сомнения «Веришь ли ты в Бога?» – спросила ты меня и я ответил: «Нет, не верю»

3. Рикошет

Обхитрил чёрта но у меня выросли рога Натянул меж ними три струны И запел с воплями песнь самосохранения Обманул лжеца но у меня распух язык Сглотнул мысли три раза И запел сквозь зубы песнь самобичевания Застрелил убийцу но попали в сердце Связанные цепочкой три пули И запел безголосо песнь безразличия О Боже размножь грешников Дабы вина была распределена справедливо

4. Delete

После прогулки по городу нажал клавишу delete (стереть) отметил: на св. Неделе так праведен христианин посмотрел на него глазами убийцы – delete отметил: на углу Раковского\Гурко никто не заметил промелькнувшего там ангела – delete отметил: на Попа на красный свет семенил передовик испустилась из него душа – delete отметил: перед Народным театром нищенка сердито щипала своего ребенка – delete Кашель ему напомнил да дымящаяся перед ним сигарета

5. России

Имя града моего – Вавилон Из последних сил выправил мокрые карточки Неподвижные лифты Прислушиваются к шаркающим шагам Старика с четырнадцатого этажа Украденные лампочки сгущают мрак Каналы молчат – засорены Телефонные связи разрывают Случайные контакты Под кожаными пиджаками Тлеет радиоактивная радость На площади Славейков поют остриженные головы Монотонно повторяя Хорошенькие задницы наших девочек сидят на болгаро-английских словарях Дракула пьет чернила освобожденной буквы Ток гасит в компьютерах не запомнившиеся идеи (разве не знаем братишка как быстро забывается хорошее) Таксиметры исповедуют свои интимные противоречия Преграды лишились опоры — Самые высокие оказались не на высоте Зацементированная основа грядущего Не выдержала тяжести бабочки

2013

Вечерняя музыка

Его стихи напоминали причудливый танец влюбленных бабочек. Крылатые созвучия дрожали в воздухе, подобно нежным крылышкам, и красочные метафоры расцветали в небесах невиданной радугой. Такой музыкальный танец мог придумать только настоящий поэт, каковым и являлся лейтенант Королевского пехотного полка Эрнст Лотц. Он мечтал о морских странствиях и далеких странах, белых парусах и красавицах под пальмами. И случайно встретил на вечерней улице прекрасную девушку, ставшую его любимой, пока однажды утренняя труба не позвала его в далекий поход, откуда он не вернулся.

1. В Вогезском лесу

В Вогезском лесу звенел вечерний ветер. Я брел по летним улицам Страсбурга. Звуки лесной музыки струились над домами, Так что фронтоны и зубцы на крышах Ослепительно дрожали. А воздух над собором был пурпурным. Здесь, прилетев на крыльях заката, Затихала багряная песнь чудесного леса, Здесь, где музыка живет в камне. О, могучий лес из вековых деревьев, Зазубренные скалы, сумеречные деревни, Лежащие в волнах багрового тумана И благоуханий, которыми дышит вечер. Воздушная игра была исполнена такой нежности, Что я, насладившись увядающим звучанием Среди пестрого городского круговорота, Только и видел слегка покачивающиеся ели, Пылающие кусты да мерцающих светлячков, А чуть впереди – я шел следом – прекрасную девушку, Как будто отлитую из серебряной росы. А вдали светился мой дом, где мы отметили Праздник летней любви с красным вином И тихими звуками скрипки. Да, твои губы пахли еловой смолой И влажной травой, какую любят косули. Да, ты была такой сладкой и дурманящей, Как багряная песнь, что струилась над лесом И дрожала в моих жилах.

2. Парящий

Моя юность блуждает во мне, как сон. Лес орошен мерцаньем. Сад. Сияющее озеро. А вдали плывут облака – тихи и легки. Я зажигательно играю на старинных улицах, И в дымке глухих подвальных окон Корчится тупая боль, смеясь надо мной. Я взметаю в воздух тонкие руки И развеваю нежную завесу музыки, Сладостной и обворожительной. И вот ступаю я в вечерний сад. Влюбленные пары. Полумрак. Глубокий вздох. И бродит кровь от весенней истомы. Я подставляю ветру мягкие локоны, И благоухания спелых летних грез Рассыпаются под ногами серебром Бледное зябнет окно, приоткрытое на ветру. На дворе звучат хриплые причитания: В последний путь провожают мертвеца. Я затворяю очи. Я опускаю тяжелые веки. И вижу зеленые южные земли И дальние дали, свободные для мечты. Сверкающая кофейня полна звонких голосов И случайных разобщенных жестов. За пустыми столами сидят мои друзья. Они произносят самые высокие слова на свете. Каждый говорит сам за себя, и говорит, что это ясно. А после все поют печальным хором. Есть три слова, которые я никогда не пойму. Они возвышенны, полны порыва и тайны. Три загадочных слова: голод, любовь, смерть.

3. Мои ночи охрипли от плача

Мои ночи охрипли от плача. Рваная рана – мой рот. Скорбь Перерезает гортань стеклом. За окном мерцает мирный шум, Исполненный весны, листвы, любви. Вдруг плач – и страшные руки грозят. Скорбь всегда нависает над нашей ночью. Мы натягиваем на себя покрывала И призываем сон. Рекой струится кровь. И омывает нас, когда зазеленеет утро.

2012

Стрельба по траншее Ницше

На войну уходили по-разному. Юный великий князь Олег Романов спешил на линию фронта, чтобы защитить Отечество. Молодой английский поэт Уилфред Оуэн отправлялся туда в поисках Бога. Нищий художник Исаак Розенберг записался в добровольцы из крайней нужды. А вот польский аристократ Гийом Аполлинер облачился в воинское обмундирование, чтобы получить французское гражданство. Но всех новобранцев ждала одна печальная участь – оказаться по другую сторону бытия.

1. Желание

Мое желанье это местность предо мной, Где линия немецких рубежей Мое желанье это земля за мной Далеко во фронтовом тылу Мое желанье это холм Мениль Куда я целюсь и стреляю А про желанье во фронтовом тылу Я лучше промолчу но не забуду Напрасно я тебя живописую холм Мениль За колючей проволокой пулеметы и надменные враги Они глубоко схоронились будто в могиле Бах-хлоп-шши гаснут выстрелы удаляясь И вот лежа на местности наблюдаю Как покашливает в ночи узкоколейка Гремит железо листовое под дождем И под дождем мой шлем Прислушиваюсь к горячему дыханию земли Замечаю вспышку прежде чем грянет выстрел И просвистит снаряд исполненный безумия Или яростно застрекочет пулеметная очередь Я хочу Сжать тебя в своей руке Мэн-же Массиж Как костлявы твои отроги на карте Вот траншея Гете по которой я стрелял Я также стрелял по траншее Ницше Ибо не преклоняюсь перед кумирами О неистовая темная ночь с золотыми отблесками Ночь настоящих мужчин Ночь 24 сентября На рассвете атака О бурная неистовая ночь, чей жуткий крик С каждым мигом становится все сильнее Ночь кричащая как роженица Ночь настоящих мужчин