Русская поэзия XIX века, том 1

Н. ГНЕДИЧ

ПЕРУАНЕЦ К ИСПАНЦУ

Рушитель милой мне отчизны н свободы, О ты, что, посмеясь святым правам природы, Злодейств неслыханных земле пример явил, Всего священного навек меня лишил! Доколе, в варварствах не зная истощенья, Ты будешь вымышлять мне новые мученья? Властитель и тиран моих плачевных дней! Кто право дал тебе над жизнию моей? Закон? какой закон? Одной рукой природы Ты сотворен, и я, и всей земли народы. Но ты сильней меня; а я – за то ль, что слаб, За то ль, что черен я,- и должен быть твой раб? Погибни же сей мир, в котором беспрестанно Невинность попрана, злодейство увенчанно; Где слабость есть порок, а сила – все права! Где поседевшая в злодействах голова Бессильного гнетет, невинность поражает И кровь их на себе порфирой прикрывает! Итак, закон тебе нас мучить право дал? Почто же у меня он все права отнял? Почто же сей закон, тираново желанье, Ему дает и власть и меч на злодеянье, Меня ж неволит он себя переродить, И что я человек, велит мне то забыть? Иль мыслишь ты, злодей, состав мой изнуряя, Главу мою к земле мученьями склоняя, Что будут чувствия во мне умерщвлены? Ах, нет,- тираны лишь одни их лишены!… Хоть жив на снедь зверей тобою я проструся, Что равен я тебе… Я равен? нет, стыжуся. Когда с тобой, злодей, хочу себя сравнить, И ужасаюся тебе подобным быть! Я дикий человек и простотой несчастный; Ты просвещен умом, а сердцем тигр ужасный, Моря и земли рок тебе во власть вручил; А мне он уголок в пустынях уделил, Где, в простоте души, пороков я не зная, Любил жену, детей и, больше не желая, В свободе и любви я счастье находил. Ужели сим в тебе я зависть возбудил? И ты, толпой рабов и громом окруженный, Не прямо, как герой,- как хищник в ночь презренный На безоруженных, на спящих нас напал. Не славы победить, ты злата лишь алкал; Но, страсть грабителя личиной покрывая, Лил кровь, нам своего ты бога прославляя; Лил кровь, и как в зубах твоих свирепых псов Труп инки трепетал,- на грудах черепов Лик бога твоего с мечом ты водружаешь И лик сей кровию невинных окропляешь. Но что? и кровью ты свирепств не утолил; Ты ад на свете сем для нас соорудил И, адскими меня трудами изнуряя, Желаешь, чтобы я страдал не умирая; Коль хочет бог сего, не милосерд твой бог! Свиреп он, как и ты, когда желать возмог Окровавленною, насильственной рукою Отечества, детей, свободы и покою - Всего на свете сем за то меня лишить, Что бога моего я не могу забыть, Который нас, создав, и греет, и питает [12] , И мой унылый дух на месть одушевляет!… Так, варвар, ты всего лишить меня возмог; Но права мстить тебе ни ты, ни сам твой бог, Хоть громом вы себя небесным окружите, Пока я движуся – меня вы не лишите. Так, в правом мщении тебя я превзойду; До самой подлости, коль нужно, низойду; Яд в помощь призову, и хитрость, и коварство, Пройду все мрачное смертей ужасных царство И жесточайшую из оных изберу, Да ею грудь твою злодейску раздеру! Но, может быть, при мне тот грозный час свершится, Как братий всех моих страданье отомстится. Так, некогда придет тот вожделенный час, Как в сердце каждого раздастся мести глас; Когда рабы твои, тобою угнетенны, У зря представшие минуты вожделенны, На все отважатся, решатся предпринять С твоею жизнию неволю их скончать. И не толпы рабов, насильством ополченных, Или наемников, корыстью возбужденных, Но сонмы грозные увидишь ты мужей, Вспылавших мщением за бремя их цепей. Видал ли тигра ты, горящего от гладу И сокрушившего железную заграду? Меня увидишь ты! Сей самою рукой, Которой рабства цепь влачу в неволе злой, Я знамя вольности развею пред друзьями; Сражусь с твоими я крылатыми громами, По грудам мертвых тел к тебе я притеку И из души твоей свободу извлеку! Тогда твой каждый раб, наш каждый гневный воин, Попрет тебя пятой – ты гроба недостоин! Твой труп в дремучий лес, во глубину пещер, Рыкая, будет влечь плотоядущий зверь; Иль, на песке простерт, пред солнцем он истлеет, И прах., твой гнусный прах, ветр по полю развеет. Но что я здесь вещал во слепоте моей?… Я слышу стон жены и плач моих детей - Они в цепях… а я о вольности мечтаю!… О братия мои, и ваш я стон внимаю! Гремят железа их, влачась от вый и рук; Главы преклонены под игом рабских мук. Что вижу?., очи их, как огнь во тьме, сверкают; Они в безмолвии друг на друга взирают… А! се язык их душ, предвестник тех часов, Когда должна потечь тиранов наших кровь!

12

Перуанцы боготворили солнце.

₁₈₀₅

К NN

Когда из глубины души моей угрюмой, Где грусть одна живет в тоске немой, Проступит мрачная на бледный образ мой И осенит чело мне черной думой,- На сумрачный ты вид мой не ропщи: Мое страдание свое жилище знает; Оно сойдет опять во глубину души, Где, нераздельное, безмолвно обитает.

₁₈₁₉

ОСЕНЬ

Дубравы пышные, где ваше одеянье? Где ваши прелести, о холмы и поля, Журчание ключей, цветов благоуханье? Где красота твоя, роскошная земля? Куда сокрылися певцов пернатых хоры, Живившие леса гармонией своей? Зачем оставили приют их мирных дней? И все уныло вкруг – леса, долины, горы! Шумит порывный ветр между дерев нагих И, желтый лист крутя, далеко завевает,- Так все проходит здесь, явление на миг; Так гордый сын земли цветет и исчезает! На крыльях времени безмолвного летят И старость и зима, гроза самой природы; Оне, нещадные и быстрые, умчат, Как у весны цветы, у нас младые годы! Но что ж? Крутитесь вы сей мрачною судьбой, Вы, коих низкие надежды и желанья Лишь пресмыкаются над бренною землей, И дух ваш заключат в гробах без упованья. Но кто за темный гроб с возвышенной душой, С святой надеждою взор ясный простирает, С презреньем тот на жизнь, на мрачный мир взирает И улыбается превратности земной. Весна украсить мир ужель не возвратится? И солнце пало ли на вечный свой закат? Нет! Новым пурпуром восток воспламенится, И новою весной дубравы зашумят. А я остануся, в ничтожность погруженный. Как всемогущий перст цветок животворит! Как червь, сей житель дня, от смерти пробужденный, На крыльях золотых вновь к жизни полетит! Сменяйтесь, времена, катитесь в вечность, годы! Но некогда весна не сменная сойдет! Жив бог, жива душа! и, царь земной природы, Воскреснет человек: у бога мертвых нет!

₁₈₁₉

ВОЕННЫЙ ГИМН ГРЕКОВ

Сочинение Риги

Воспряньте, Греции народы! День славы наступил. Докажем мы, что грек свободы И чести не забыл. Расторгнем рабство вековое, Оковы с вый сорвем; Отмстим отечество святое, Покрытое стыдом! К оружию, о греки, к бою! Пойдем, за правых бог! И пусть тиранов кровь – рекою Кипит у наших ног! О тени славные уснувших Героев, мудрецов! О геллины веков минувших Восстаньте из гробов! При звуке наших труб летите Вождями ваших чад; Вам к славе путь знаком – ведите На семихолмный град! К оружию, о греки, к бою! Пойдем, за правых бог! И пусть тиранов кровь – рекою Кипит у наших ног! О Спарта, Спарта, мать героев! Что рабским сном ты спишь? Афин союзница, услышь Клич мстительных их строев! В ряды! и в песнях призовем Героя Леонида, Пред кем могучая Персида Упала в прах челом. К оружию, о греки, к бою! Пойдем, за правых бог! И пусть тиранов кровь – рекою Кипит у наших ног! Воспомним, братья, Фермопилы И за свободу бой! С трехстами храбрых – персов силы Один сдержал герой; И в битве, где пример любови К отчизне – вечный дал, Как лев он гордый – в волны крови Им жертв раздранных пал! К оружию, о греки, к бою! Пойдем, за правых бог! И пусть тиранов кровь – рекою Кипит у наших ног!

₁₈₂₁

А. С. ПУШКИНУ ПО ПРОЧТЕНИИ СКАЗКИ ЕГО О ЦАРЕ САЛТАНЕ И ПРОЧ.

Пушкин, Протей Гибким твоим языком и волшебством твоих песнопений! Уши закрой от похвал и сравнений Добрых друзей; Пой, как поешь ты, родной соловей! Байрона гений иль Гете, Шекспира - Гений их неба, их нравов, их стран: Ты же, постигнувший таинство русского духа и мира, Пой нам по-своему, русский Баян! Небом родным вдохновенный, Будь на Руси ты певец несравненный.

₁₈₃₂

ДУМА

Печален мой жребий, удел мой жесток! Ничьей не ласкаем рукою, От детства я рос одинок, сиротою; В путь жизни пошел одинок; Прошел одинок его – тощее поле, На коем, как в знойной ливийской юдоли, Не встретились взору ни тень, ни цветок; Мой путь одинок я кончаю И хилую старость встречаю В домашнем быту одинок; Печален мой жребий, удел мой жесток!

₁₈₃₂

Ф. ГЛИНКА

ВОЕННАЯ ПЕСНЬ, НАПИСАННАЯ ВО ВРЕМЯ ПРИБЛИЖЕНИЯ НЕПРИЯТЕЛЯ К СМОЛЕНСКОЙ ГУБЕРНИИ

Раздался звук трубы военной, Гремит сквозь бури бранный гром? Народ, развратом воспоенный, Грозит нам рабством и ярмом! Текут толпы, корыстью гладны, Ревут, как звери плотоядны, Алкая пить в России кровь. Идут, сердца их – жесткий камень, В руках вращают меч и пламень На гибель весей и градов! В крови омоченны знамена Багреют в трепетных полях, Враги нам вьют вериги плена, Насилье грозно в их полках. Идут, влекомы жаждой дани,- О страх! срывают дерзки длани Со храмов божьих лепоту! Идут – и след их пепл и степи! На старцев возлагают цепи, Влекут на муки красоту! Теперь ли нам дремать в покое, России верные сыны?! Пойдем, сомкнемся в ратном строе, Пойдем – ив ужасах войны Друзьям, отечеству, народу Отыщем славу и свободу, Иль все падем в родных полях! Что лучше: жизнь – где узы плена, Иль смерть – где росские знамена? В героях быть или в рабах? Исчезли мира дни счастливы, Пылает зарево войны: Простите, веси, паствы, нивы! К оружью, дети тишины! Теперь, сей час же мы, о други! Скуем в мечи серпы и плуги: На бой теперь – иль никогда! Замедлим час – и будет поздно! Уж близко, близко время грозно! Для всех равно близка беда! И всех, мне мнится, клятву внемлю: Забав и радостей не знать, Доколе враг святую землю Престанет кровью обагрять! Там друг зовет на битву друга, Жена, рыдая, шлет супруга И матерь в бой – своих сынов! Жених не мыслит о невесте, И громче труб на поле чести Зовет к отечеству любовь!

₁₈₁₂

ПЛАЧ ПЛЕНЕННЫХ ИУДЕЕВ

На реках вавилонских таза

седохом и плакахом, внегда

помянути нам Сиона.

Псалом 134

Когда, влекомы в плен, мы стали От стен сионских далеки, Мы слез ручьи не раз мешали С волнами чуждыя реки. В печали, молча, мы грустили Всё по тебе, святой Сион; Надежды редко нам светили, И те надежды были – сон! Замолкли вещие органы, Затих веселый наш тимпан. Напрасно нам гласят тираны:' «Воспойте песнь сионских стран!» Сиона песни – глас свободы! Те песни слава нам дала! В них тайны мы поем природы И бога дивного дела! Немей, орган наш голосистый, Как занемел наш в рабстве дух! Не опозорим песни чистой: Не ей ласкать злодеев слух! Увы, неволи дни суровы Органам жизни не дают: Рабы, влачащие оковы, Высоких песней не поют!

‹1822›

СОН РУССКОГО НА ЧУЖБИНЕ

Отечества и дым нам сладок и приятен!

Державин

Свеча, чуть теплясь, догорала. Камин, дымяся, погасал; Мечта мне что-то напевала, И сон меня околдовал… Уснул – и вижу я долины В наряде праздничном весны И деревенские картины Заветной русской стороны!… Играет рог, звенят цевницы, И гонят парни и девицы Свои стада на влажный луг. Уж веял, веял теплый дух Весенней жизни и свободы От долгой и крутой зимы. И рвутся из своей тюрьмы, И хлещут с гор кипучи воды. Пловцов брадатых на стругах Несется с гулом отклик долгий; И широко гуляет Волга В заповедных своих лугах… Поляны муравы одели, И, вместо пальм и пышных роз, Густые молодеют ели, И льется запах от берез!… И мчится тройка удалая В Казань дорогой столбовой. И колокольчик – дар Валдая – Гудит, качаясь под дугой… Младой ямщик бежит с полночи: Ему сгрустнулося в тиши, И он запел про ясны очи Про очи девицы-души: «Ах, очи, очи голубые! Вы иссушили молодца! Зачем, о люди, люди злые, Зачем разрознили сердца? Теперь я горький сиротина!» И вдруг махнул по всем по трем… Но я расстался с милым сном, И чужеземная картина Сияла пышно предо мной: Немецкий город… все красиво, Но я в раздумье молчаливо Вздохнул по стороне родной…

‹1825›

ЖАТВА

Густая рожь стоит стеной! Леса вкруг нивы, как карнизы, И всё окинул ветер сизый Полупрозрачной пеленой… Порою слышны отголосья Младых косцов и сельских жниц; Волнами зыблются колосья Под пылкой ясностью зарниц; И жатва, дочь златого лета, Небесным кормится огнем, И жадно пьет разливы света, И зреет, утопая в нем… Так горний пламень вдохновенья Горит над нивою души, И спеет жатва дум в тиши, И созревают песнопенья…

‹1826›

* * *

Из шелку и мочал шнур нашей жизни вьется: Кто плакал поутру, тот к вечеру смеется.

‹1826›

ПЕСНЬ УЗНИКА

Не слышно шуму городского, В заневских башнях тишина! И на штыке у часового Горит полночная луна! А бедный юноша! ровесник Младым цветущим деревам, В глухой тюрьме заводит песни И отдает тоску волнам! «Прости, отчизна, край любезный! Прости, мой дом, моя семья! Здесь за решеткою железной - Уже не свой вам больше я! Не жди меня отец с невестой, Снимай венчальное кольцо; Застынь мое навеки место; Не быть мне мужем и отцом! Сосватал я себе неволю, Мой жребий – слезы и тоска! Но я молчу,- такую долю Взяла сама моя рука. Откуда ж придет избавленье, Откуда ждать бедам конец? Но есть на свете утешенье И на святой Руси отец! О русский царь! в твоей короне Есть без цены драгой алмаз. Он значит – милость! Будь на троне И, наш отец, помилуй нас! А мы с молитвой крепкой к богу Падем все ниц к твоим стопам; Велишь – и мы пробьем дорогу Твоим победным знаменам». Уж ночь прошла, с рассветом в злате Давно день новый засиял! А бедный узник в каземате Все ту же песню запевал!…