Русские адмиралы — герои Синопа

Ввиду особого статуса Российско-американской компании, акционером которой являлся сам Император, инструкция предписывала: «Вообще вы и другие командиры военных судов должны принять за правило не вступаться в местные существенные обязанности и распоряжения колониального главного правителя, предоставленные ему одному как по высочайше дарованным компании привилегиям и правилам, так и по особому предписанию морского начальства, уполномочившего его во всех отношениях иметь власть командира над портом»⁸⁰.

Вместе с инструкцией Моллера Лазарев получил 3 августа составленную 13 июля инструкцию Адмиралтейского департамента о научных наблюдениях в ходе плавания. Инструкция не обязывала моряков заниматься исследованиями, однако рекомендовала занимать в море и портах свободных офицеров точным определением широт и долгот портов и приметных мест с помощью выверенных приборов, измерять высоту приливов и вообще примечать все, что представляет интерес для морского дела или для географии. Все наблюдения следовало вносить в специальные журналы. На корабли выдали новые карты Восточного океана, чтобы мореплаватели делали на них замечания в соответствии с собственными наблюдениями. Позднее исправленные карты должны были составить новый атлас¹.

Для выполнения задачи Лазарев получил от морского министра полномочия производить в чины и разжаловать служителей, предавать военному суду любых подчиненных, арестовывать их и лишать должности. Его опытности представляли разнообразить рацион моряков в соответствии с климатом^{81 82}.

Павел Нахимов ежедневно мог наблюдать, как начальник отряда скрупулезно наблюдает за всеми деталями подготовки: перевооружением и оснащением судна, приобретением и погрузкой необходимого для плавания, вплоть до различных дешевых изделий, которые могли пригодиться при встрече с жителями тихоокеанских островов. Мичман не только наблюдал, он сам участвовал в этой подготовке, выполняя поручения требовательного капитана 2-го ранга. Он перенимал и его умение руководить, и ту жесткость и даже жестокость характера, которую Лазарев приобрел в английском флоте. Именно с дальних плаваний начиналась знаменитая лазаревская школа, готовившая моряков — специалистов и патриотов, составивших в последующие десятилетия славу России.

Учеником школы стал и Нахимов. Он уходил в плавание с соучеником Дмитрием Иринарховичем Завалишиным (1804—1892). Дмитрий окончил Морской корпус на год позднее Павла и был оставлен преподавателем⁸³, что свидетельствует о его способностях и знаниях. Из корпуса его и взял Лазарев.

Суда выступили из Кронштадта 17 августа с попутным ветром, но лишь 7 сентября прибыли в Копенгаген. Перемена ветра на подходе к острову Нарген и 2 дня сурового шторма задержали «Крейсер» и «Ладогу», но не нанесли им повреждений. На рейде столицы Дании стоял шедший из Архангельска на Балтику отряд кораблей капитана 1-го ранга Ф.В. Кандлера, и Лазарев воспользовался возможностью вернуть больных матросов, включив в команду «Крейсера» здоровых из отряда⁸⁴.

17 сентября Лазарев продолжил путь. Через 2 дня суда оказались в Немецком (Северном) море. Капитан 2-го ранга решил идти с быстроходным фрегатом вперед, чтобы в Портсмуте заготовить все необходимое для дальнейшего плавания двух судов. Однако удалось обойти «Ладогу» лишь на 3 дня. 23 сентября пришлось остановиться на Диль-ском рейде, чтобы дождаться благоприятного ветра. Но ветер так усилился, что на якорях пришлось удерживаться до конца месяца. Моряки наблюдали более двадцати купеческих судов, которые лишились якорей и канатов. Только 1 октября погода позволила продолжить путь, однако недалеко от острова Уайт фрегат попал в такой шторм, что с трудом выдержал 2 дня. Только 4 октября он прибыл на рейд Портсмута, а через 3 дня пришла и «Ладога». Лазарев писал донесение спокойным тоном, но и он отмечал, что «...ни один фрегат с неуменьшенным против обыкновенного положения рангоутом вынести того был бы не в состоянии и в таком случае вероятно, что последствия были бы бедственны»^{85 86}. Завалишин описал событие более эмоционально. Двое суток моряки не сходили с палубы фрегата, лавировавшего в полукруглой бухте, из которой ветер не позволял выйти, и Лазареву удалось вырваться, пройдя вблизи оконечности мыса. Когда фрегат прибыл на рейд, все легли спать; Лазарев для наблюдения за приливами и отливами оставил лоцманов². И Лазарев, и Завалишин отмечали хорошие качества фрегата, которые спасли жизнь морякам.

В осеннем штормовом море экипажи получили неплохую практику. Однако потребовалось время, чтобы отремонтировать повреждения. Офицеры за время длительной стоянки имели возможность побывать на берегу. Завалишин с Нахимовым походили по Лондону, осмотрели Вестминстерское аббатство, Британский музей, запаслись новейшими навигационными приборами и картами³. Только 28 ноября, когда установился попутный ветер, «Крейсер» и «Ладога» оставили Портсмут⁴.

На сей раз плавание проходило благополучно. Через 12 дней фрегат и шлюп встали на якоря в бухте Санта-Крус острова Тенерифе, где простояли 4 дня, запасаясь вином. И здесь два мичмана воспользовались возможностью побывать на берегу и подняться на гору, с которой открывался вид на океан. В последующие дни только гигантское водное пространство окружало моряков до прибытия в Рио-де-Жанейро 25 января 1823 года. Штилей не было. За 52 дня плавания от Портсмута основной трудностью для моряков явилась разница в скорости судов, из-за чего «Крейсеру» пришлось идти под одними марселями.

В рапорте Лазарев сухо записал, на какой долготе пересекли экватор. Отметили переход лишь несколькими рюмками рома¹.

Чтобы не терять благоприятное время, Лазарев заполнял дни учениями с парусами и артиллерией. Результаты тренировок сказались скоро. Блестящую подготовку моряки продемонстрировали, когда вступали на рейд Рио-де-Жанейро. Завалишин описал этот эпизод образно: «Утром 23 января [фактически 25 января. — Н. С.] последовал наш действительно торжественный вход на рейд. Все было устроено так, что не было видно на фрегате ни души живой, на мачтах не было ни одного человека, а высокие борта фрегата не дозволяли видеть ни одного человека и на палубе. Уборка парусов могла быть сделана с помощью веревок и блоков снизу; голос командующего заменен был свистками, только слышен был марш, играемый музыкой. Все это, как рассказывали нам после, производило сильное впечатление на зрителей. Двигалось, по-видимому, живое, самоуправляемое существо»^{87 88}.

Моряки намеревались поразить зрителей, однако и сами оказались удивлены и встревожены, увидев над домом губернатора вместо португальского неизвестный флаг. Но для тревоги причин не оказалось. Стало известно, что колония отделилась от Португалии, а наследного принца дона Педро 30 сентября 1822 года провозгласили императором Педро I. Португальские войска отправили в Лиссабон, а бразильцы готовили флот, чтобы овладеть португальской эскадрой в Сан-Сальвадоре⁸⁹.

Месяц «Крейсер» и «Ладога» стояли в Рио-де-Жанейро. Принимали их хорошо. Российский консул Григорий Иванович Лангсдорф пригласил офицеров на свои плантации в глубине страны, порадовал охотой на ягуара, которого пулей свалил Вишневский. Жара сводила моряков с ума, и Завалишин хвастался позднее в записках, что оказался единственным из офицеров, способным совершать ботанические экскурсии. Работать приходилось только до полудня. Экипажи занимались конопаткой швов, а в трюм шлюпа догружали балласт, чтобы уменьшить его валкость. Лазарев готовился к дальнему переходу в порт Дервент на Вандименовой Земле (Тасмании)⁹⁰.

Выступили 22 февраля. По пути Лазарев установил 8 марта, что указанного на английской карте острова нет. Суда обогнули мыс Доброй Надежды, миновали в Индийском океане острова Св. Павла и Амстердам и, несмотря на шквалы, достигли цели 17 мая; они встали на якорь

___

напротив города Хобарт. Корабли были в порядке, экипажи здоровы, лишь матрос 1-й статьи Козьма Салимовский упал с гальюна и утонул¹.

На Тасмании несколько матросов бежали от жестокости старшего офицера Кадьяна, но были пойманы полицией, и И. Кадьян, ненавидимый командой садист, жестоко их наказал^{91 92}.

Вновь такелажные и конопатные работы задержали на Тасмании. Лазарев рассчитывал простоять 2 недели, однако за несколько дней до выхода исчез в лесу, куда посылали партию для рубки дров, матрос Станислав Станкевич. Отыскать его не удалось. Прождав еще б дней, Лазарев выступил 9 июня и направился к Таити для пополнения запаса свежей провизии. В шторм «Крейсер» и «Ладога» разлучились. Фрегат миновал Новую Зеландию и 7 июля пришел на Таити, а через 6 дней прибыла и «Ладога». По пути моряки уточняли положение острова Высокий и от жителей узнали, что местное его название Райвовай⁹³. Не обошлось и без приключений: фрегат зацепил коралловый риф, и кусок коралла, заткнувший пробоину, извлекли из обшивки в Ситхе^{94 95}.

20 июля, после пополнения запасов и ремонта, суда продолжили путь. 24 июля «Ладога» отправилась к Петропавловску, чтобы доставить туда грузы. «Крейсер», подгоняемый пассатом, вторично пересек экватор 31 июля. 2 сентября увидели вдали берега Северной Америки и на следующий день прибыли в Новоархангельск, где стоял шлюп « Аполлон» \

Более года фрегат находился в плавании, выносил штормы и шквалы. Морякам приходилось немало работать. Для офицеров поход стал практикой в штурманском деле. Завалишин отмечал: «Конечно, офицеры употребляли все свое старание для достижения возможной точности, но никто не мог ручаться, какую разницу могли производить не подлежащие изменению морское течение, неравномерность хода корабля... изменяющееся склонение магнитной стрелки компаса. А между тем опасность была близка уже, и в случае неверности счисления мы могли наткнуться на берег, когда считали бы себя еще далеко от него, а пасмурность и туман препятствовали увидеть берег заблаговременно»⁹⁶.