Русские адмиралы — герои Синопа

16 января 1841 года главный командир писал Меншикову, что Нахимов играл в высадках при Туапсе и Псезуапе главную роль, и просил удовлетворить представление о награждении моряка^{290 291}. После занятия Туапсе и Псезуапе Лазарев 19 июня 1840 года охарактеризовал примерную службу капитана 1-го ранга и представил его к ордену Св. Владимира III степени; но Николай I отклонил представление, сославшись на то, что кампания не завершена²⁹². Затем отрицательную роль сыграл случай с постановкой мертвых якорей в Новороссийске.

30 июля — 17 сентября 1840 года, командуя кораблем «Силистрия», Нахимов руководил постановкой мертвых якорей в Цемесской бухте и крейсировал между Анапой и Новороссийском²⁹³. В октябре он получил высочайшее благоволение за содействие в захвате контрабандистского брига²⁹⁴. Военный министр А.И. Чернышев сообщал А.С. Меншикову об этом случае в следующем отношении:

«Начальник Черноморской береговой линии от 4-го сего октября за № 178 доносит, что между Анапою и Новороссийском при долине Чусхаб замечен огромный контрабандный бриг. Для истребления этого судна по распоряжению временно командующего 1-м отделением Черноморской береговой линии полковника Хлюпина был назначен особый отряд из 280 человек Тенгинского пехотного полка, 80 человек черноморского линейного № 4 батальона при одном горном единороге. Отряд этот 2-го минувшего сентября посажен на пароход «Могучий», который взял на буксир две азовские казенные лодки и один воорркен-ный полубарказ, отданный в ведение полковника Хлюпина командиром корабля «Силистрия» капитаном 1-го ранга Нахимовым. По приближении этого десанта к контрабандному судну находившиеся на оном горцы произвели тревогу, и по прибытии к ним на крик помощи они завязали перестрелку. Для выиграния времени и сбережения людей полковник Хлюпин решил сжечь судно, поручив сие командиру парохода лейтенанту Барладяну, который выполнил это в одно мгновение, после чего отряд возвратился на пароход совершенно без всякой потери.

По доведении об этом до сведения государя Императора е. в. высочайше повелеть изволил объявить чрез начальство монаршее благоволение как капитану 1-го ранга Нахимову и лейтенанту Барладяну, так и прочим офицерам, содействовавшим своим усердием к истреблению контрабандного судна.

Высочайшую волю сию честь имею сообщить в. с-ти для зависящего исполнения оной относительно чинов морского ведомства»¹.

Но зимой 1841 года Императору донесли о плохо поставленных в Новороссийске якорях. Лазарев 16 января писал Меншикову, что Нахимов в том не виноват и отказали негодные английские детали. Главный командир заверял Меншикова:

«Нахимова же я назначил потому, что никто другой лучше его таковою работою не распорядился бы. Несмотря на эту неудачу, я беру на себя смелость уверить в. с-ть, что мертвые якоря в Цемесе, во что бы то ни стало, положены будут как следует, хотя бы раз двадцать пришлось вынимать их!..

С наступлением весны Нахимов вновь отправится с Дмитриевым и бывшими при этой работе такелажмейстерами и мастеровыми разного рода в Цемес; поднимут все мертвые якоря, которых 12, переменят все болты (т. е. и те, которые хотя и не выпали еще, но могут выпасть впоследствии) другими [болтами] с чеками и снова положат»^{295 296}.

Лазарев просил не лишать Нахимова награды за высадки при Туапсе и Псезуапе²⁹⁷. 1 мая — 19 августа 1841 года Павел Степанович ходил из Севастополя в Одессу и Новороссийск и руководил перекладкой и исправлением мертвых якорей в Цемесской бухте²⁹⁸. Однако награда задержалась. Только 18 апреля 1842 года за отлично-усердную службу П.С. Нахимова наградили орденом Св. Владимира III степени²⁹⁹.

Моряк и далее отличался. С 15 июля по 28 августа 1842 года «Си-листрия» со 2-й практической эскадрой находилась в плавании по Черному морю «для практики и эволюции». Командовавший эскадрой контрадмирал П.Е. Чистяков отметил, что экипаж корабля хорошо сохранял место в строю и исполнял сигналы. Четырежды флагман отмечал «Сили-стрию» сигналами за соблюдение места в ордере и за скорую перемену парусов. В 1843 году, с 14 июня по 5 октября, «Силистрия» перевозила из Одессы в Севастополь и обратно войска, а также крейсировала с практической эскадрой, и Чистяков вновь выражал удовольствие за быструю перемену, уборку парусов и спуск фока-реи¹.

Нахимов чутко относился к своим офицерам, подбирая тех, кто пригоден для морской службы, и деликатно старался избавиться от тех, кто не подходил. Он, в частности, 12 октября 1843 года писал дежурному штаб-офицеру капитану 1-го ранга Н.М. Вукотичу: «У меня в экипаже два офицера — Скарятин и Скаловский 3-й — очень порядочные офицеры, но по физическим недостаткам люди совершенно неспособные к морю; они могут быть употреблены с пользою в тех экипажах, к которым нет приписных кораблей, а мне бы крайне не хотелось удалить их из экипажа чрез аттестации, и потому я, надеясь на доброе ваше ко мне расположение, покорнейше прошу вас: сделайти для меня большое одолжение — при расписании офицеров переместить их в другой экипаж и ко мне назначить вместо их двух мичманов из Корпуса; приятно учить и хлопотать с молодыми офицерами, из которых можно впоследствии образовать людей, полезных для службы. Вы меня чувствительно обяжете исполнением моей просьбы, тем более, что в этом случае я только к вам одним могу обратиться откровенно с моей просьбой, не вредя репутации офицеров...»^{300 301}

П.С. Нахимов не ограничивался морской службой. Он как читатель морской литературы состоял вместе с Корниловым и Истоминым директором Севастопольской морской библиотеки³⁰², которая в 1843 году из-за недобросовестного библиотекаря влачила жалкое существование — в фондах было много романов и недоставало книг, журналов и морской литературы, почему молодые офицеры редко обращались к библиотеке.

В.А. Корнилов предлагал избрать казначея из числа директоров, чтобы поставить под контроль моряков содержание и пополнение библиотеки. 2 апреля 1844 года Морская офицерская библиотека была открыта³⁰³.

По важным вопросам Корнилов советовался с Нахимовым как старшим товарищем³⁰⁴. В частности, 13 апреля 1844 года Корнилов писал Лазареву: «Мачтовое искусство» получил, — со страхом и верою смотрю на него, но прежде выхода на рейд корабля не надеюсь приняться за него, как должно. Теперь оно на предварительном рассмотрении у Нахимова...»¹

У двух командиров образцовых кораблей возникали нередко одинаковые проблемы. В частности, оба добивались отопления морских казарм. В письме Лазареву от 10 декабря 1843 года Корнилов писал, что им с Нахимовым приходилось покупать дрова за счет экипажной экономии, чтобы сушить сырые помещения, в которых плесневели кожаные вещи, оба экспериментировали с антрацитом^{305 306}.

Когда речь заходила о характеристике какого-либо офицера, Корнилов ссылался на Нахимова, как он писал в письме к Лазареву 21 февраля 1843 года, «...наблюдателя событий Черноморского рейда»³⁰⁷. Действительно, современники вспоминали, что моряк и в качестве командира корабля, и в качестве флагмана нередко с берега наблюдал за маневрами того или другого судна; его мнение о командире считали авторитетным.

13 апреля Корнилов в письме М.П. Лазареву писал, что Нахимов продолжает хворать и его плохо лечат³⁰⁸. Но, несмотря на нездоровье, Нахимов продолжал морскую службу и отличался. 2 июля — 16 июля 1844 года вновь команда «Силистрии» проводила установку новых бочек у мертвых якорей в Цемесской бухте³⁰⁹. 17 июля Нахимов снялся для возвращения в Севастополь. Вскоре с «Силистрии» заметили подозрительное судно и преследовали его до укрепления Новотроицкого, где судно стало на якорь. 18 июля корабль ветром и течением отнесло к форту Лазарева. 19 июля Нахимов от командира шхуны «Гонец» получил известие, что горцы угрожают форту Головинскому, и направился к нему. Воинский начальник сообщил, что 16 июля горцы атаковали укрепление и были отбиты с большими потерями. Однако и русские потеряли 2 офицеров и 31 нижнего чина убитыми, 1 офицера и 53 нижних чина ранеными. По просьбе воинского начальника Нахимов высадил десант (3 офицера, 150 нижних чинов). Несмотря на прибытие подкреплений, Нахимов по просьбе начальника Черноморской береговой линии генерал-майора А.И. Будберга, приняв десант на борт, оставался у Головинского укрепления еще сутки. В полночь 22 июля стало известно, что около укрепления накапливаются горцы, готовясь ко второй атаке. Вновь по просьбе воинского начальника Нахимов высадил подкрепление и крейсировал поблизости даже после известия о том, что нападение намечено на укрепление Навагинское. Прибывший к форту Головинскому 25 июля отрядный командир контр-адмирал А. Г. Коно-топцев, оставив Нахимова у форта, сам пошел к Навагинскому. Только 26 июля, когда горцы разошлись, Нахимов отправился в Севастополь¹.

Начальник Черноморской береговой линии генерал-майор А.И. Буд-берг в рапорте М.П. Лазареву от 5 августа 1844 года отмечал, что появление «Силистрии» спасло укрепление от вторичного кровопролитного штурма^{310 311}. За эти действия 30 августа капитан 1-го ранга получил очередное высочайшее благоволение³¹².

В 1845 году, с 1 мая по 15 сентября, Нахимов находился со своим кораблем в плавании по Черному морю, и командовавший эскадрой контр-адмирал М.Н. Станюкович отмечал хороший порядок в ордере и исполнении сигналов, скорую смену парусов³¹³. 13 сентября 1845 года Меншиков подписал приказ о производстве П.С. Нахимова за отличие по службе в контр-адмиралы с назначением командиром 1-й бригады

4-й флотской дивизии³¹⁴. Начиналась новая служба, теперь в качестве флагмана. Но и позднее моряк не раз поднимал флаг на «Силистрии», которая стала его любовью на долгие годы.

Флагман Черноморского флота

40-е годы XIX века для Черноморского флота характеризуются постоянными крейсерствами у берегов Кавказа. Отряды русских судов патрулировали берега, к которым контрабандисты доставляли оружие и боеприпасы немирным горцам.