Русские адмиралы — герои Синопа

J^==

ли себя всеми силами прежде службе, а потом себе, а не прежде себе, а потом службе; и никакие преграды, никакие огорчения, неизбежные в быту человеческом, не могли отклонить их во всю жизнь от этого пути. Вот весь секрет этих знаменитых вождей наших, завещанный нам в огне и пламени Севастополя, но который не был для вас секретом — как знает целый свет.

Будем же помнить этот секрет, будем дружно стремиться к благой общей цели, и тогда я буду окружен все Корниловыми, все Нахимовыми...»¹

В 1858 году Бутаков осуществил освобождение черноморских адмиралтейских поселян от крепостной зависимости, за что 14 апреля 1862 года получил золотую медаль на Александровской ленте^{1463 1464}. Еще перед ликвидацией крепостного права и военной реформой он выступал за отмену телесных наказаний на флоте. Осенью 1859 года в «Замечаниях по поводу Устава (к пункту 201)» контр-адмирал писал: «Казалось бы, пора отменить линьки совсем, как вредные по последствиям своим для здоровья, и определительно ограничить меру исправительных наказаний, предоставленных командиру корабля...»¹⁴⁶⁵ Помня, насколько жесток режим в Морском корпусе, моряк не отдал в него сыновей Александра и Алексея, желавших служить на флоте; он послал их после гимназии в Петербургский университет, после чего направил на флот юнкерами¹⁴⁶⁶.

11 апреля 1858 года в соответствии с распоряжением «заведываю-щего морской частью в Николаеве свиты е.и.в. контр-адмирала и кавалера Бутакова» комиссия вскрыла склеп Владимирского собора, в котором были похоронены руководители обороны Севастополя, чтобы переложить тела в обитые свинцом гробы и поместить гроб с телом Нахимова к остальным. Комиссия обнаружила, что за время господства союзников кто-то проник в склеп и надругался над покойными адмиралами, сорвав с них эполеты¹⁴⁶⁷.

На посту руководителя морской частью в Николаеве Бутаков попытался бороться со злоупотреблениями. Назначенная им комиссия разоблачила спекулянта Киреевского, связанного с чинами морского ведомства. Моряк не раз сообщал Великому князю Константину Николаевичу о нарушениях закона. Он писал: «Зная, что бедное мое отечество подрываемо страшным червем взяточничества, этой повсеместной гангреной нашею, — я выбрал удобный случай, чтобы нанести, в пределах вверенного мне управления, удар всеобщему врагу...»¹

В других письмах он убеждал главу морского ведомства, что то, о чем он сообщает, — правда, и просил защитить его от бюрократических гонений, самых опасных в России. В 1859 году Бутаков подал генерал-адмиралу «Секретную записку о положении в Черноморском управлении», касаясь в резкой форме и недостатков всего морского ведомства. Не видя поддержки и понимания сверху, он просил уволить его от должности и в отставку, ибо «полумеры в этом отношении были бы непоследовательностью с моей стороны». Его расследование задевало высокие чины министерства^{1468 1469}. Дотошного контр-адмирала 1 февраля 1860 года освободили от должности заведующего морской частью и военного губернатора и перевели на Балтийский флот. Он стал начальником практической эскадры винтовых кораблей Балтийского флота¹⁴⁷⁰.

Эскадра была создана для подготовки моряков парового флота. Контр-адмирал заставил всех серьезно учиться морскому делу. Он переезжал с корабля на корабль и проверял положение дел, предъявлял к подчиненным высокие требования, но и обучал их на основе своих опыта и знаний. Личный состав он побркдал к изучению своих обязанностей широким введением соревновательности. Г.И. Бутаков в отчете о плавании эскадры в 1860 году писал: «Считая необходимым основать всякое совершенствование флота на соревновании, я ввел в отряде, чтоб из всякой работы выходила гонка и первым кораблям в каждой работе немедленно изъявлялось сигналом удовольствие. Если же работа была произведена быстрее предшествовавшего раза, — то особенное удовольствие»¹⁴⁷¹.

Для ремонта судов Григорий Иванович приказал оборудовать пароходофрегат «Владимир» как плавучую мастерскую. Один из механиков, служивших на эскадре, позднее вспоминал, что Бутаков задавал морякам непростые вопросы о их службе и не терпел обманов. Он говорил кратко и ясно, добиваясь того же от подчиненных. Весьма трудоспособный, контр-адмирал подбирал соответствующих помощников, не стесняясь выдвигать молодых способных офицеров. Как специалист, он вдавался в технические тонкости, не любил болтунов. С теми же, кто совершал ошибки, он разговаривал в каюте, а в особых случаях промахи обсркдали на собрании моряков в кают-компании¹⁴⁷².

Бутаков в 1860 году учредил в экипажах должность офицера, постоянно следившего за дальностью до неприятеля. На корабли были установлены приборы для измерения Дальности и для передачи с мостика в батарею данных о прицелах, учреждены сигналы для сообщения на другие корабли о скорости. В частности, высота подъема шаров на сигнальной мачте свидетельствовала о скорости судна. Экспериментируя, флагман добился того, что разнотипные корабли научились двигаться согласованно. 5 сентября 1860 года контр-адмирала за отличную службу наградили орденом Св. Станислава I степени с мечами. Осенью 1860 года моряка командировали в Англию и Францию для изучения развития кораблестроения и морского дела¹. Он информировал генерал-адмирала о том, что узнал нового, и сообщал свои разработки по теории пароходных эволюций, еще неизвестные за границей^{1473 1474}.

Бутаков еще в 1854 году по поручению В.А. Корнилова составил для своего пароходного отряда краткое описание эволюций (наиболее выгодных поворотов кораблей для их перестроения и изменения курса). И позднее он занимался теоретическим рассмотрением форм маневрирования паровых судов, приняв за основу окружность и касательную к ней¹⁴⁷⁵. Назначенный весной 1861 года начальником эскадры винтовых канонерских лодок, Бутаков использовал их для проверки своих мыслей. В том же году он опубликовал книгу «Несколько отрывков из опыта начальных оснований пароходной тактики», с которой до кампании успели ознакомиться офицеры эскадры. Обучение флагман начал с проверки механиков, подготовка которых не блистала. По мере готовности лодки переводили на буксире в Гельсингфорс¹⁴⁷⁶. В приказе от 11 июля 1861 года Бутаков сформулировал основную задачу обучения: «Нам нрк-но научиться для будущей (вероятно, железной) шхерной флотилии быть не стадом, наскоро согнанным, а стройною силою, толково, а потому и легко, передвигающейся с места на место на основании современной науки и внушающей к себе уважение порядком и быстротой своих действий. Насколько мы продвинемся в настоящую кампанию в этих древней и современной науках, настолько мы приблизимся к славным для флага нашего в этих водах временам Петра...»¹⁴⁷⁷ Второй задачей он считал продолжение начатого в 1860 году изучения и освоения шхер, для этого ходил с лодками в малоизученные места и по неизведанным фарватерам, исправляя и составляя вновь карты¹⁴⁷⁸.

Н.В. СКРИЦКИЙ

____

Избегая внешнего лоска, Бутаков добивался от командиров бесстрашного управления кораблями. К концу кампании лодки сплавались, хорошо держались в строю и совершали сложные маневры. Об опыте кампании контр-адмирал написал в «Обзоре плаваний и действий практической эскадры винтовых лодок Балтийского флота в кампании 1861 года», сокращенно опубликованном «Морским сборником». Сокращению (по причинам секретности или цензуры) в журнале подвергли мысли о характере и дислокации судов шхерной флотилии. Бутаков считал, что они должны иметь малую осадку, хорошую скорость, мореходность и маневренность, а также достаточную вместимость для размещения вооружения и припасов и защиту от стрелкового огня. Флагман считал необходимым часть судов бронировать. Исходя из опыта Крымской войны, он предлагал содержать шхерную флотилию в Свеа-борге, Або и Выборге, чтобы защищать торговые пути, порты, крепость Свеаборг и «...по возможности не позволять хозяйничать в шхерах неприятелю, имеющему винтовую флотилию...»¹.

Следующим летом Бутаков усложнил обучение, занявшись маневрированием при таранных ударах, что явилось следствием известий о действиях «Мерримака» и «Монитора» в ходе Гражданской войны в США. В приказе от 30 мая 1862 года он писал: «Настало время железных флотилий... Теперь... вопрос о деревянных судах решен в самых тупых и непредусмотрительных головах тех стран, у которых мы, по нашим обстоятельствам, должны перенимать систему оружия. Итак, — броня, башни и тараны!»^{1479 1480}