Русские адмиралы — герои Синопа

4 декабря 1853 года Истомин с другими флагманами находился в гостях у Нахимова¹⁵⁴¹. Это был не единственный случай, когда контрадмирал приходил к Павлу Степановичу. В частности, друг Нахимова М.Ф. Рейнеке записал, что 15 декабря в ходе разговора о подготовке к обороне Севастополя Истомин предлагал установить цепные боны, не ремонтировать корабли, применить гальванические батареи (видимо, для взрыва мин) и другие меры¹⁵⁴². Когда 20 декабря раздавали нижним чинам Георгиевские кресты за Синоп, он устроил для своих 35 кавалеров обед в каюте на корабле «Париж»¹⁵⁴³.

27 декабря Истомина с другими адмиралами и генералами пригласил на обед в клуб А.С. Меншиков; стол был накрыт на 30 человек. Так как перед Севастополем видели судно, скорее всего разведчик, в ночь на 28 декабря ставили боны. 29 декабря Истомин поставил еще пять звеньев бона из старых мачт. 6 января 1854 года освятили новые батареи у Голландии и Киленбалочной бухты; первую из них строил Истомин с командой «Парижа». На каждой батарее с 10 декабря работали 400 человек. Молодой контр-адмирал брался построить батарею за неделю, однако сооружение из камня оказалось значительно труднее, чем он думал, и на постройку потребовался почти месяц¹.

На схеме распределения кораблей в Севастопольской бухте «Париж» под флагом Истомина показан передовым, с возможностью выдвижения в поддержку передовым батареям^{1544 1545}.

10 апреля Истомин с Нахимовым, Корниловым, Новосильским и группой офицеров отслужили молебен на могиле М.П. Лазарева накануне годовщины его смерти, чтобы печальные воспоминания не совпали с Пасхой. А.С. Ментиков и М.Н. Станюкович не пришли. В день Пасхи 11 апреля Нахимов и Истомин навестили Рейнеке и рассказали о праздновании. Утром оба флагмана ездили христосоваться с В.А. Корниловым, который нездоровым оставался на корабле, а затем объезжали корабли и поздравляли команды¹⁵⁴⁶.

В мае началось крейсерство фрегатов, а с середины месяца по два корабля выходили для практики; командовать первой сменой предстояло В.И. Истомину, прочими — Ф.М. Новосильскому и А.И. Панфилову¹⁵⁴⁷.

Все лето сохранялось тревожное ожидание нападения союзников. К осени казалось, что нападения в этом году не будет. Однако 1 сентября десант англо-франко-турецких войск занял Евпаторию, а затем союзники высадили на берег главные силы.

А.С. Ментиков выступил с войсками навстречу, оставив Севастополь на моряков. Следовало принять меры к обороне своими силами главной базы флота. В предписании В.А. Корнилова М.Н. Станюковичу от 7 сентября 1854 года на случай тревоги В.И. Истомин был назначен командовать войсками на Северной, а А.И. Панфилов — на Южной стороне¹⁵⁴⁸.

9 сентября Корнилов отдал приказ о затоплении кораблей на входе в Севастопольскую бухту и подготовке к возможному вторжению союзников на Северную сторону. Истомину следовало с рабочими, которые приводили в оборонительное состояние северное укрепление, в случае появления неприятеля на высотах Бельбека уничтожить батареи Парижскую и Двенадцатиапостольскую, вывезти всех людей и суда, кроме оставляемых для флотских перевозок¹. 11 сентября в приказе о посылке морских батальонов для обороны Северной стороны В.А. Корнилов назначил командиров всех пяти батальонов, собираемых из команд кораблей, и подчинил их Истомину^{1549 1550}. Под наблюдением Истомина проходила постройка третьей (после Волоховой и Малаховой) оборонительной башни на высоте около Голландии; работа кипела, когда союзники высадились¹⁵⁵¹.

В.А. Корнилов сосредоточивал войска для обороны Северного укрепления; Истомин был его помощником. Когда же стало ясно, что союзники переходят на Южную сторону, через бухту переехал и Корнилов с основной частью войск¹⁵⁵². Он решительно взялся за организацию сухопутной обороны. Первоначально она была разбита на три дистанции; командование третьей дистанцией (левым флангом обороны, от 3-го бастиона до Большой бухты) принял контр-адмирал Истомин¹⁵⁵³. 18 сентября в письме Корнилов писал, что Истомин командует на Малахо-вом кургане¹⁵⁵⁴. Контр-адмирал вместе с Нахимовым и другими близкими людьми собирались вечерами у Корнилова¹⁵⁵⁵.

Так как со временем стало ясно, что нагрузка на командование слишком велика, Корнилов разбил третью дистанцию на две и оставил Истомина руководить четвертой дистанцией от бухты до Малахова кургана включительно¹⁵⁵⁶. Работа кипела по всей линии укреплений, которые росли неожиданно быстро для союзников, ожидавших встретить беззащитный город. Потому союзное командование отложило штурм и приступило к осаде.

Наследство Истомину досталось небогатое. В частности, на Малахо-вом кургане стояли всего несколько орудий, а оборонительная стенка была столь плохо построена, что ее разрушал рогами козел¹⁵⁵⁷. До начала обороны, кроме этих стенок, на собранные местным купечеством средства построили лишь оборонительную башню с двумя ярусами для ружейной стрельбы и открытой батареей на пять пушек¹⁵⁵⁸.

Истомин, отказавшись от услуг Э.И. Тотлебена, избрал себе в помощь по инженерной части подполковника Ползикова. Сохранившаяся в архиве записка сообщала: «Командовавший на кургане контр-адмирал Истомин, доверясь командиру 6-го саперного батальона подполковнику Ползикову, не хотел подчиниться правилам инженерного искусства и настаивал, чтобы фас перед башней был закруглен, будто бы для лучшего обстреливания впереди лежащей местности, а также и прочие прилежащие верки расположил по своей фантазии. Адмирал Корнилов, уважавший Истомина, упросил Тотлебена не вмешиваться в эти работы, и таким образом влияние Тотлебена на Корабельную сторону на долгое время вовсе было отклонено». Тот факт, что четвертая дистанция успешно выдерживала неприятельские атаки, свидетельствует о полезности нововведений, игнорировавших устаревшие каноны военноинженерного искусства¹.

Корнилов, Нахимов и Истомин руководили сооружением укреплений со стороны суши, которых фактически не существовало. Недоставало инструмента, простейших лопат и кирок, и каменистую землю копали деревянными лопатами. Тем не менее, когда стало ясно, что союзники не решились атаковать Северную сторону, а двинулись к Южной, они вместо беззащитного города встретили спешно созданные укрепления. Так как армия ушла из города, основной силой его обороны стали моряки, которые строили укрепления, ранее бывшие лишь на схемах, устанавливали на них корабельные орудия, оборудовали пороховые погреба из цистерн для воды и сами же оставались защищать построенные ими батареи и редуты. На бастионах вскоре была налажена та же слркба, как и на кораблях, с вахтами и склянками^{1559 1560}.

Из рапорта П.С. Нахимова Корнилову от 21 сентября ясно, что Истомин к этому моменту командовал обороной Малахова кургана¹⁵⁶¹. 23 сентября контр-адмирал провел «примерное отбитие штурма» на Малахов курган, которое показало необходимость усиления войск четвертой дистанции; в итоге Бутырский полк прибыл в Севастополь¹⁵⁶².

Оборона Севастополя прошла проверку 5 октября, когда союзники предприняли обстрел с моря и с суши, выпустив огромное количество снарядов. На четвертой дистанции пострадали укрепления 4-го бастиона и Малахова кургана. Башня была вынуждена прекратить огонь, ибо все орудия были подбиты, а осколки камней поражали людей, которых пришлось вывести. Однако другие батареи продолжали ответный огонь¹⁵⁶³.

По приказу Истомина в ходе бомбардировки прислугу верхних орудий спустили вниз. Наблюдавший за происходившим Жандр отметил, что курган обстреливали три английских корабля. Именно тогда неприятельское ядро поразило Корнилова¹. Истомин не имел возможности покинуть позицию, отлучился только к Корнилову в госпиталь по его вызову. Получив благословение вице-адмирала и расцеловавшись с ним, заплаканный Истомин сразу вернулся на Малахов курган^{1564 1565}.

За ночь напряженной работы защитники восстановили укрепления; англичане и французы, чьи батареи были разрушены русскими снарядами, не сразу смогли возобновить в полной мере мощь огня. Убедившись в том, что противник не собирается сдаваться, союзники перешли к осаде¹⁵⁶⁶.