Русские адмиралы — герои Синопа

По проекту Бутакова в 1874 году на броненосном фрегате «Петропавловск» установили по бортам десять четырехфунтовых пушек на станках, позволяющих стрелять по атакующим миноносцам. Фрегат стал первым в мире кораблем с противоминной артиллерией^{1500 1501}.

Проводили на эскадре учения и по использованию тарана; чертежи эволюций после кампании раздали офицерам для руководства. Иностранные офицеры, приезжавшие в Россию для изучения опыта, интересовались именно этой стороной дела¹⁵⁰².

Бутаков с неудовольствием воспринял уменьшение срока службы после военной реформы до 7 лет. Он считал, что этого мало для подготовки технических специалистов¹⁵⁰³. Со временем его опасения оправдались. Проблему решили увеличением численности сверхсрочников на флоте и набором матросов из числа рабочих, имевших представление о технике.

После заседания Морского технического комитета в феврале 1877 года, на котором рассматривали тип современного броненосца, Бутаков подготовил и подал записку, в которой утверждал, что Россия не имеет ни броненосного, ни крейсерского флота, располагая массой прекрасных, но единичных судов. Он предложил строить крейсеры и броненосцы сериями, проектируя их в соответствии с предполагаемыми задачами флотов, и готовить для них кадры¹⁵⁰⁴.

С началом Русско-турецкой войны 1877—1878 годов генерал-адмирал принял командование броненосной эскадрой Балтийского флота. Бутакову поручили командование отрядом этой эскадры¹⁵⁰⁵. В начале войны отряд вице-адмирала установил минные заграждения у Выборга, Дина-мюнде и Свеаборга. Когда весной 1878 года возникла опасность появления британского флота, Г.И. Бутаков предложил держать отряды минных катеров в Кронштадте, Свеаборге, Роченсальме, Бьорке, Нарве, послать в Свеаборг отряд броненосцев, создать на побережье линии оптического телеграфа, связав им наблюдательные пункты со столицей, установить минные банки в разных местах Финского залива. Он показал слабость обороны Кронштадта и Санкт-Петербурга. По рекомендации флотоводца совещание приняло решение усилить минные заграждения, прикрыв их артиллерией береговых батарей и кораблей, дополнительно оснащенных мортирами¹.

В 1877 году Г.И. Бутакова наградили орденом Св. Александра Невского^{1506 1507}. 16 апреля 1878 года его произвели в адмиралы и вскоре назначили начальником береговой и морской обороны Свеаборга. Моряк привел в Свеаборг отряд старых броненосцев. В новом качестве он занимался многочисленными работами по усилению крепости, подготовке мин заграждения и т. п. Пришлось исправлять многие недочеты мирного времени, в том числе и следствия злоупотреблений¹⁵⁰⁸.

Участник обороны Севастополя настолько привык пренебрегать собственной безопасностью, что немало труда стоило доказать, что ему следует управлять боевыми действиями с командного пункта, расположенного на горе, а не идти в бой впереди эскадры¹⁵⁰⁹.

Бутаков, имея флаг последовательно на броненосном фрегате «Петропавловск» и пароходе «Смелый», плавал в Финском заливе¹⁵¹⁰. Занимаясь вопросами подготовки судов, стоявших в Свеаборге, летом 1878 года Бутаков приказом ввел первый в мире шлюпочный трал для обнаррке-ния и уничтожения якорных мин¹⁵¹¹.

После заключения Берлинского договора 1 июля 1878 года Бутаков с эскадрой вернулся в Кронштадт. Адмирала перевели на берег. Однако он не отошел от дел флота. В 1879 —1880 годах моряк разработал и организовал морскую игру, которая под его руководством проходила еженедельно в собрании Русского технического общества¹⁵¹².

1 января 1881 года Г.И. Бутакова назначили главным командиром Санкт-Петербургского порта¹⁵¹³. Вскоре после вступления в должность адмирал подал управляющему Морским министерством записку о перспективах развития флотов. Он полагал, что Россия, как великая держава, должна иметь на Балтике флот, равный флотам Германии, Швеции и Дании, на Черном море — турецкому, а на Дальнем Востоке — китайскому и японскому. Адмирал считал, что необходимо для Балтийского флота иметь 12, а для Черноморского — 8 броненосцев типа «Петр Великий», дополненных миноносками типа «Батум»¹⁵¹⁴. Он возражал против постройки кораблей за границей: «Корпуса броненосцев и даже больших крейсеров должны безусловно быть построены на наших отечественных верфях, но это не должно служить препятствием к приобретению из заграницы всех тех материалов, которые мы не можем легко и своевременно получить от отечественных заводов»¹.

Сохраняя интересы России, адмирал выступил против невыгодного контракта с Балтийским заводом на постройку броненосного фрегата «Владимир Мономах», считал, что запрошенная сумма чрезмерна, и требовал ее обоснования^{1515 1516}. Инженер завода А.Н. Самойлов подсчитал, что смету завысили на 25 процентов. Тяжба Бутакова с управляющим Балтийским заводом М.И. Казн вылилась в скандал. Статья на страницах газеты «Голос» намекала, что за спиной управляющего стояли «сильные мира сего». Под давлением свыше редакции пришлось давать опровержение¹⁵¹⁷. Однако начиналось новое царствование, и 13 июля Великого князя Константина Николаевича освободили от должности генерал-адмирала, его сменил Великий князь Алексей, а управляющим Морским министерством стал И.А. Шестаков. Последний был другом Бутакова, но вынужден был пожертвовать дружбой. В марте 1882 года Бутакова сняли с должности главного командира порта и назначили в Государственный совет. Адмирал тяжело переживал свое увольнение и в ночь на 31 мая 1882 года скончался от апоплексического удара¹⁵¹⁸.

Бутаков явился связующим звеном между моряками лазаревской школы, преимущественно парусниками, привыкшими добиваться побед физическими силами матросов и собственным мужеством, и новым поколением офицеров, для которых важнейшее значение имело техническое образование. Два его сына стали контр-адмиралами в 1913 — 1914 гг.

Григорий Иванович продемонстрировал и административные способности, и честность на руководящих постах. Выше всего он ставил интересы отечественного флота. Моряк являлся образцом исполнения долга, храбрости и распорядительности и в качестве офицера, и в качестве флагмана. В мирное время он, приняв эстафету от старших членов лазаревской школы, воспитал целое поколение моряков, которые составили ядро первоначального парового броненосного флота.

Бутаков предпочитал действовать поощрениями. Он считал, что виновного не столько стоит наказывать, сколько помочь ему исправить недостатки. Используя опыт иных стран, флагман избегал низкопоклон-

ства перед всем иностранным, развивал патриотизм и инициативу подчиненных. Избегая показного блеска, он добивался действительной боеспособности эскадры, готовил ее к условиям войны.

Григорий Иванович состоял почетным членом ряда организаций, в том числе Санкт-Петербургского речного яхт-клуба и Императорского Русского технического общества¹. Его именем назвали бухту в Охотском море на Сахалине (бухта Бутакова, или залив Набиль), гору на Сахалине, открытые и названные в 1882 году экипажем клипера «Пластун», и бухту Бутакова (Кулпхо) на Корейском полуострове, обследованную и названную экипажем клипера «Крейсер» в 1886 году^{1519 1520}.

Основная работа адмирала «Новые основания пароходной тактики», труд новаторский, основанный на научном расчете, боевом и практическом опыте, стала пособием для моряков разных стран.

ИСТОМИН ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ

Род Истоминых известен с XVII века. Томило Истомин (1629 — 1658) состоял дьяком Конюшенного приказа; его сын Поликарп также был дьяком. Род внесен в VI часть родословных книг Псковской губернии. Иван Истомин, умерший в 1823 году, секретарь эстляндско-го камерального суда, отец трех адмиралов: вице-адмирала Павла (умер в 1881 году), адмирала Константина (умер в 1876 году) и контр-адмирала В.И. Истомина, героя Синопа и Севастополя¹⁵²¹.

Родился Владимир Истомин в 1809 году в Пензенской губернии¹⁵²². 11 марта 1823 года мальчик поступил в Морской корпус. 31 мая 1824 года его произвели в гардемарины. В 1827 году на корабле «Азов» молодой моряк перешел из Кронштадта в Портсмут, затем на Средиземное море, участвовал в Наваринском сражении¹⁵²³. Этот корабль под командованием М.П. Лазарева особенно отличился в сражении и был награжден Георгиевским флагом. В рапорте А.В. Моллеру А.П. Гейден, командовавший русской эскадрой при Наварине, докладывал, что Истомин и два других гардемарина, которых не произвели в мичманы ранее лишь за молодостью, достигли возраста; он испрашивал разрешения утвердить их производство, о котором сообщил юношам уже 19 октября 1827 года¹⁵²⁴.