Русские символисты: этюды и разыскания
Шрифт:
Рецензиями Брюсова Эллис был смертельно оскорблен [425] . Позиция Брюсова по отношению к литературной деятельности Эллиса «аргонавтического» периода, в свою очередь, оставалась неизменной в 1905 и в 1906 гг. [426] .
Кардинальный перелом в их взаимоотношениях произошел в конце 1906 — начале 1907 г. Близко знавший обоих Андрей Белый, проведший именно в это время полгода за границей, вспоминает: «Эллис и Брюсов до 1907 года считались врагами; для Брюсова Эллис был бездарью; Эллис грозил всеми карами Брюсову; я, возвратившись в Москву, узнаю, что они помирились; номер „Весов“ теперь — место атаки Эллиса на врагов Брюсова» [427] .
425
Андрей Белый вспоминает в «Начале века»: «…Эллис, возмущенный убийственным разносом его переводов Бодлера, напечатанным в „Весах“, грозился при встрече побить Брюсова, а меня упрекал за то, что я допустил выход рецензии Брюсова (увы, — Брюсов был прав); и Эллис, и Брюсов постоянно бывали у меня; и надо было держать ухо востро, чтобы не произошла случайная встреча их у меня и чтобы не случилось чего-нибудь непоправимого» (С. 453).
426
См.: Брюсов Валерий. Звенья. 1. Сборник «Свободная совесть» // Литературное приложение № 3 газеты «Слово». 1906. № 389, 20 февраля; Брюсов Валерий. Среди стихов. С. 175. Ср. характеристику: «малограмотный Эллис» — в письме Брюсова к Г. И. Чулкову от 20 августа 1905 г. (Чулков Георгий. Годы странствий. Из книги воспоминаний. М., 1930. С. 328).
427
Андрей Белый. Между двух революций. М., 1990. С. 194–195.
Почвой для сближения Брюсова и Эллиса явилось учреждение осенью 1906 г. «Общества Свободной Эстетики», которое должно было объединить служителей всех родов искусства. Брюсов, стремившийся к утверждению в «Обществе» принципов «нового» искусства и «весовской» литературной платформы, принял в организации его деятельное участие и нашел при этом в лице Эллиса активного союзника. Темами первых собраний «Общества» были выступления Эллиса и Брюсова [428] . В первой половине 1907 г. Брюсов и Эллис уже регулярно встречались, беседовали на различные темы литературной жизни, в частности о Бодлере. «Вчера всю ночь провел у Брюсова, — писал Эллис Э. К. Метнеру в апреле 1907 г. — Получается абсолютное понимание у меня с ним. По вопросу о Бодлэре он так понял меня, что кажется,
428
На первом собрании «Общества Свободной Эстетики», 8 ноября 1906 г., «поэт Эллис (Кобылинский) читал о Бодлере»; 29 ноября — «чтение стихов (Эллис, Рубанович) и беседа о реализме в искусстве (Ларионов, Переплетчиков, Кузнецов, Брюсов)» (Краткие отчеты о деятельности Общества // РГБ. Ф. 386. Карт. 114. Ед. хр. 36).
429
РГБ. Ф. 167. Карт. 7. Ед. хр. 5. См. также: Шик Н. Валерий Брюсов в переписке Метнера и Эллиса // Брюсовский сборник. Ставрополь, 1977. С. 152–156.
430
Писатели символистского круга. С. 297. Ср. замечание Эллиса в рецензии на издание «Цветов Зла» в переводе А. А. Панова (СПб., 1907): «Из выпущенных мною 4 года тому назад 80 моих переводов из „Цветов Зла“ я считаю решительно неудачными по крайней мере 50 и сколько-нибудь удовлетворительными не более 3–5…» (Весы. 1907. № 7. C. 75).
431
См.: Бодлэр Шарль. Цветы Зла / Пер. Эллиса. С вступ. статьей Теофиля Готье и предисл. Валерия Брюсова. М.: «Заратустра», 1908. (Эти переводы Эллиса получили признание и переиздаются по сей день.) Ср. запись Брюсова от 19 мая 1907 г.: «У меня Эллис и рабочие, устраивавшие вечер Бодлэра в пользу безработных» (Брюсов Валерий. Дневники. <М>, 1927. С. 138).
Понятным оказывается внимание к Эллису Брюсова — руководителя «Весов», распознавшего в былом «враге» оригинального и энергичного литератора, готового с пафосом отстаивать символистские позиции и способного делать полезную работу в журнале. То, однако, обстоятельство, что в глазах Эллиса «проклинавшийся уже два года Брюсов в 24 часа взлетел на недосягаемый пьедестал» [432] , требует особых объяснений. Характернейшая черта личности Эллиса — кумиротворчество; как прозорливо заключал об Эллисе хорошо знавший его Э. К. Метнер, «он искал и ищет только папу, которому надо поцеловать туфлю» [433] . Искомый идеал Эллис часто находил в лице своего ближайшего друга Андрея Белого, перед которым преклонялся как перед гением и «избранником», позднее он обрел вероучителя в лице основоположника антропософской доктрины Рудольфа Штейнера; соответствующее место в сознании Эллиса суждено было на определенное время занять и Брюсову. Сам Эллис признавался: «Ах, я так рожден быть оруженосцем и так гибну от невозможности сжечь себя не бесплодно!» [434] . В 1907 г. он широковещательно оповестил о признании Брюсова своим «вождем» и стал на деле его верным «оруженосцем». «Фанатический моноидеист во всем» [435] , Эллис преклонился перед Брюсовым и его «эстетическим» символизмом со всей силой и страстью своего темперамента. «…Идеалом отчетливости в выражении своих эстетических упований стал Брюсов для Эллиса; Эллис готов был бросаться вполне бескорыстно на всех, кто считал, что B. Я. не есть первый поэт среди нас; он торжественно провозгласил его метром», — писал Белый [436] . Летние письма (1907 г.) Эллиса к Э. К. Метнеру полны признаний: «Не удивляйтесь, что теперь я окончательно сблизился с Брюсовым и вижусь с ним каждый день. Кажется, мы уже успели с ним переговорить все то, что между нами накопилось за 5 лет вражды и молчания <…> В нем я нашел такие душевные черты, к<ото>рые для меня были „нечеловеческим идеалом“ и к<ото>рых я никогда не мог найти ни у Белого, ни у Сережи Соловьева <…> По вопросам, специально касающимся эстетики, я договорился с Брюсовым до такого понимания, к<ото>рое мне никогда и не снилось. „Героическое в демонизме“ — вот его сущность, а это для меня самое важное. Я глубоко верю в провиденциальность нашей прежней вражды и верю в неизменность нашего сближения»; «В Москве же остался один человек, преклоняющийся перед искусством, — это Брюсов. За последнее время я сошелся с ним „в глубинах“, и у нас возникло полное понимание друг друга!» [437]
432
Андрей Белый. Начало века. С. 46.
433
Письмо к Андрею Белому от 1 апреля 1911 г. // РГБ. Ф. 167. Карт. 5. Ед. хр. 23.
434
Письмо к Андрею Белому<1909 г.> // РГБ. Ф. 25. Карт. 25. Ед. хр. 31.
435
Характеристика, данная Эллису Вяч. Ивановым (в письме к Андрею Белому от 9/22 декабря 1912 г. // РГБ. Ф. 25. Карт. 16. Ед. хр. 2).
436
Андрей Белый. О Блоке: Воспоминания. Статьи. Дневники. Речи. М., 1997. С. 274.
437
РГБ. Ф. 167. Карт. 7. Ед. хр. 6, 7. Ср. письмо Эллиса к М. И. Сизовой от 24 января 1909 г.: «…всего больнее для меня нападки на единствен<ного> человека, к<ото>рому я еще верю, на Брюсова. Его жизнь — великий нравственный урок одиночества» (РГАЛИ. Ф. 575. Оп. 1. Ед. хр. 20); см. также свидетельства А. И. Цветаевой о «восторженных рассказах» Эллиса о Брюсове (Цветаева Анастасия. Воспоминания. М., 2003. С. 301, 329).
Сближение Эллиса с Брюсовым и вхождение его в число ближайших сотрудников «Весов» совпало с разгаром полемики по поводу «мистического анархизма» — философско-эстетической теории, выдвинутой Г. И. Чулковым и поддержанной Вяч. Ивановым, которая получила в 1906–1907 гг. определенный резонанс, преимущественно в петербургском символистском окружении. В основу аргументации была положена идея сочетания философского анархизма и мистицизма; искомый синтез призван был вести к гармоническому утверждению личности в обществе и тем самым к преодолению индивидуализма, первоосновы «декадентского» мировидения. Хотя обоснование мистического анархизма и было глубоко симптоматично в плане осознания символистами бесперспективности индивидуалистического миросозерцания, предложенная доктрина оказалась в трактовке Чулкова бессистемной и эклектичной и никак не могла удовлетворять своим громким притязаниям. Брюсов распознал у мистических анархистов стремление к ревизии идеологии и эстетики символизма и, считая задачи символистской школы далеко не исчерпанными, развернул в «Весах» полемику против чулковских новаций; со статьями, демонстрировавшими несостоятельность теории мистического анархизма и ее преломлений в художественном творчестве, вслед за Брюсовым выступили в «Весах» Андрей Белый и З. Н. Гиппиус.
Эллис включился в журнальную полемику с фанатической активностью. Никто из «весовцев» не заходил так далеко в запальчивости, как он. «Хулиганство», «нашествие Ксеркса», «разлагающийся труп», «Монблан навоза и пошлости» — такими характеристиками сопровождал Эллис в письмах к Брюсову свои выпады против литературного брожения, противодействующего «строгому» искусству символизма: против мистических анархистов, «полудекадентов» из издательства «Шиповник», «газетчиков в модерном стиле» и т. д. [438] . Эллис советовал Брюсову изменить соотношение материалов в «Весах»: расширить отдел критики и полемики за счет сокращения места для художественных произведений и давать в каждом номере обстоятельную теоретическую статью, в которой обосновывался бы «весовский» «ортодоксальный» символизм: «Вы, Белый, я, Метнер, Гиппиус могли бы, чередуясь, давать такие статьи, что не представляло бы ни особенных трудностей, не требовало бы чрезмерно много времени. Для меня лично это было бы самой приятной работою» [439] . Предложение Эллиса не было реализовано в полной мере, но полемические статьи и рецензии его самого, Андрея Белого, З. Н. Гиппиус, Брюсова с лета 1907 г. стали появляться в «Весах» из номера в номер. Брюсов и Эллис задумали также теоретико-полемический сборник, который Эллис хотел назвать «В защиту индивидуализма», вопреки соборности и «общественности» мистических анархистов (замысел не был реализован). Стремясь привлечь к этому начинанию Андрея Белого, Эллис написал ему (в июне 1907 г.) выразительное письмо, служащее яркой иллюстрацией того положения, которое занял Эллис в брюсовском журнале:
438
См.: Писатели символистского круга. С. 302–304.
439
Письмо от 8 августа 1907 г. // Там же. С. 309.
«Бесконечно дорогой Боря!
Мы с Валерием Яковлевич<ем> замышляем специальный сборник статей против мистич<еского> анархизма и в защиту индивидуализма.
В него войдут некоторые статьи, печатавшиеся в „Весах“. Писал ли он тебе об этом?
Необходимо, решительно необходимо, чтобы ты выбрал из прошлых твоих статей подходящие и написал бы обстоятельную отповедь хулиганам.
Я знаю, что ты засел за симфонию [440] и отрешился… но дело слишком серьезное!
Ты бросил перчатку, дело чести бросить и копье!
Я сам пишу обширную статью о петерб<ургской> сволочи, к<ото>рая появится в ближайшей книжке „Весов“. [441]
О, если бы ты перепечатал в начале будущего сборника свою старую статью о теургии [442] , снабдив ее примечан<иями> и смело указав источни<ки>, откуда черпает сволочь. Было бы это хорошо и своевременно!
Напиши все, выясни все, сбрось свое прошлое, казни твоих палачей, чтобы начать „новую жизнь“, дышать холодным, свежим воздухом!
Порви слабые, искусствен<ные> нити с окаянным Петербургом. Я читал в „Весах“ твои статьи об „Орах“, „Тайге“ и чувствую, что для тебя стал вопрос — „все или ничего“. Я целую тебя за твои замечания о Брюсове, к<ото>рый начинает принимать для меня фатальное значение. Я делю свою жизнь на 2 части, до Бр<юсова> и с Бр<юсовым>. Ты должен понять, как глубоко заходят наши с ним отношения. Бог с тобой.
Твой Эллис. <…>» [443]
440
Летом 1907 г. Белый дописывал «четвертую симфонию» «Кубок метелей» (М.: «Скорпион», 1908).
441
Возможно, имеется в виду статья Эллиса «Поворот» (Весы. 1907. № 8. С. 65–68).
442
Статья Андрея Белого «О теургии» была опубликована в журнале «Новый Путь» в 1903 г. (№ 9).
443
Литературное наследство. Т. 92: Александр Блок. Новые материалы и исследования. М., 1981. Кн. 2. С. 276–277. Упоминаются рецензии Белого на альманах «Цветник ОР» и драму Г. Чулкова «Тайга» в № 6 «Весов» за 1907 г. 12 июня 1907 г. Эллис соответственно писал Брюсову: «Спишитесь, возможно скорее, с Бугаевым по поводу сборника. Кроме калоши он мог бы дать нам и панталоны и пальто и шляпу. Он дьявольски зол на Петербург, а из злобы родятся лучшие страницы» (Писатели символистского круга. С. 299. В цитате — намек на полемическую статью Белого «Штемпелеванная калоша», опубликованную в № 5 «Весов» за 1907 г.). Не менее красноречиво Эллис писал Брюсову (апрель-май 1908 г.) в сопроводительном письме к рукописи рецензии С. Я. Рубановича на издание «Цветов Зла» Бодлера в переводе Арсения Альвинга (СПб.: «Гелиос», 1908), напечатанной в «Весах» (1908. № 6. С. 69–71): «Нужно оборвать хулиганов и необходимо привлекать к „Весам“ армии из простых солдат. А то в Петербурге армия без вождей, а у нас в Москве вожди без армии. Исправляйте и сокращайте эту рецензию как угодно. Если не прикормить к „Весам“ подобной армии (из к<ото>рой 99 % могут оказаться = 0), то откуда же, как не путем естественного отбора, явится 1 % будущих творцов и тружеников, тем более что
многие и из „отцов символизма“ становятся гнилыми мухоморами или проститутами, негодяями и изменниками. Нужно вспомнить о методах иезуитов» (Писатели символистского круга. С. 318).Летом 1907 г. оформилось редакционное бюро «Весов» в составе Брюсова, Андрея Белого, Эллиса и С. А. Полякова (официального редактора), в ведении которого должна была находиться теоретико-художественная линия журнала; устное соглашение «весовцев» определяло и самый характер литературной тактики: в основе ее заключалась идея борьбы с мистико-анархическими новациями, прежде всего в области искусства, и установка на заветы «строгого», «классического» символизма. «Я, Белый и Брюсов сблизились за это время до абсолютного взаимного проникновения и дружно работаем на славу „Весов“», — писал тогда Эллис. [444]
444
Письмо к Э. К. Метнеру // РГБ. Ф. 167. Карт. 7. Ед. хр. 6.
Руководящая роль в «триумвирате» «Весов» принадлежала Брюсову, своими статьями («Вехи. IV. Факелы», «Вехи. V. Мистические анархисты», «Торжество победителей» и др.) запрограммировавшему содержание и стиль полемических выступлений. Считая преодоление индивидуализма и «декадентства» в принципе перспективным («…„декадентство“ для нас — это тот исходный пункт, от которого все мы давно разошлись по разным направлениям» [445] ), Брюсов в то же время настойчиво отвергал теоретиков-неофитов, ибо им по существу нечего противопоставить старому эстетическому мировоззрению; мистико-анархическое движение для Брюсова — не новый этап по отношению к «декадентству», оно находится в иной плоскости и заслуживает только отповеди: «Следует <…> отличать „дифференциацию“ от „отступничества“, от „хулиганства“ и от „провокации“. В эпоху дифференциации — широкий простор открывается для разных шарлатанов и самозванцев, и, к сожалению, их немало вынырнуло со дна нашего декадентства» [446] . В этих словах Брюсова сформулирована позиция «Весов» по отношению к новым интерпретаторам символистского миросозерцания, на которой стояли Андрей Белый, Эллис и другие авторы. Белый писал: «Брюсов <…> мастерски дирижировал нами <…>; он мне предоставил идейную философскую линию обоснования символизма; а Эллису он предоставил свободу кавалерийских наскоков на Петербург <…>» [447] . Впрочем, полемическую тенденцию «Весов» (исполнение «черной роли»: «быть душителями душителей» [448] ) Андрей Белый и Эллис проводили с одинаковой непримиримостью и ожесточенностью, зачастую выходя за рамки литературного такта. Стремясь оправдать издержки «весовской» полемической кампании, Брюсов признавался: «…я и сознательно, порой, давал место страницам, которых лично не одобрял, если на том настаивали такие наши сотрудники, как Белый и Эллис. Они несли всю тяготу чисто-журнального дела, всю ту „черную“ работу, от которой многие другие уклонились, но без которой журналу нельзя существовать, — и они имели право говорить, высказать все (или почти все), что им казалось нужным» [449] .
445
Брюсов Валерий. Звенья. 2. «Золотое Руно» // Литературное приложение № 8 газеты «Слово». 1906. № 424, 27 марта; Брюсов Валерий. Среди стихов. С. 178.
446
Бакулин В. <В. Я. Брюсов>. Торжество победителей // Весы. 1907. № 9. С. 56; Брюсов Валерий. Среди стихов. С. 245.
447
Андрей Белый. О Блоке. С. 274.
448
Андрей Белый. Начало века. Берлинская редакция // РНБ. Ф. 60. Ед. хр. 12. Л. 152.
449
Письмо к Вяч. И. Иванову от 12 ноября 1908 г. // Литературное наследство. Т. 85: Валерий Брюсов. С. 516.
Основной целью «весовских» выступлений Эллиса было развенчание и высмеивание Чулкова и его теории, а также прямо или косвенно связанной с мистическим анархизмом массы эпигонов, ставших заметным литературным явлением. Эклектичность, легковесность, претенциозность — характерные признаки определившегося направления — попадали под жестокий критический обстрел. «В этом политико-эстетико-мистико-общественном словоизвержении не объединены, а одинаково искалечены и построения эстетиков, и созерцания мистиков, и теории экономистов и социологов», — писал Эллис в статье «Пантеон современной пошлости» [450] , обнаруживая, вслед за Брюсовым, в мистическом анархизме лишь смешение «непереваренных мыслей» различных авторов. Критика чулковской теории послужила отправной точкой для бичевания тотального «хулиганства», в которое якобы погрузилась русская литература. «Как хулиганы появились в жизни, так появились они и в литературе», — утверждал Брюсов [451] , а в рекламном каталоге на 1908 г. редакция «Весов» объявляла: «„Весы“ ставят себе, как прямую цель, — провести разграничительную черту между истинным искусством и лже-искусством, между творчеством настоящих художников наших дней и художников-самозванцев». Это объединение установок в борьбе за утверждение символистской платформы было вполне закономерным: по словам Эллиса, «имя <…> врагам — легион, но всех этих объединяет в настоящий момент одна „идея“: идея о преодолении символизма <…>» [452] . Наступательная кампания против «профанации» символизма предполагала противостояние модным эстетическим новшествам, попыткам соединения реализма с символизмом, подспудной основой которых в трактовках «весовцев» обычно оказывался все тот же жупел — мистический анархизм [453] . Эллис развернул борьбу с «мистическим реализмом» с особенной активностью; по его убеждению, «соединение реализма с символизмом — больное место нашей современной прозы» [454] . Гневные инвективы обращал Эллис в адрес альманахов издательства «Шиповник», непосредственно касаясь творчества Л. Андреева, Б. Зайцева, О. Дымова и других писателей, синтезировавших реалистические и символистские черты: «…мы вооружаемся и решительно отвергаем современный вульгарно-утонченный, реальносимволический, общественно-мистический стиль „эпигонов“, как декадентства, так и реализма, которые выработали особый трафарет, сводящийся к чересполосице ультра-символических обобщений и грубо-детальных натуралистических подчеркиваний» [455] .
450
Весы. 1907. № 6. С. 56–57.
451
Бакулин В. <В. Я. Брюсов>. Всем сестрам по серьгам // Весы. 1908. № 1. С. 93; Брюсов Валерий. Среди стихов. С. 254.
452
Эллис. О современном символизме, о «чёрте» и о «действе» // Весы. 1909. № 1. С. 77.
453
«Думается мне, что „мистический реализм“ сродни „мистическому анархизму“, а последний синтез уже достаточно известен всем, и по справедливости может считаться самой большой несообразностью за последние 20–30 лет», — писал Эллис уже в самом начале своей «весовской» деятельности в рецензии на «Корабли. Сборник стихов и прозы» (Весы. 1907. № 5. С. 74).
454
Эллис. Наши эпигоны // Весы. 1908. № 2. С. 64.
455
Весы. 1907. № 8. С. 66.
Полемическая борьба велась во имя «чистоты» истинного символизма, воплощением которого в глазах «весовцев» был Брюсов. Эллис поместил в «Весах» адресованное Брюсову стихотворное послание «Поэту наших дней», в котором воспевается величие поэта-титана, вознесенного над миром:
Земле и Небу не простила Твоя огромная душа, Отвергла все, за все отмстила, Грозой безумия дыша. <…> Упорством всемогущей воли Смирив мистическую дрожь, Гигант, изваянный из боли, Ты башней замкнутой встаешь. <…> Прими ж восторг моих приветов Ты, чар не знавший, чародей, Счастливейший среди поэтов, Несчастнейший среди людей [456] .456
Весы. 1907. № 11. С. 15, 17. Имя Брюсова в стихотворении не называется, но тексту недвусмысленно предпослан эпиграф из Брюсова.
Нетрудно по этим строкам убедиться, что Брюсов обрел в сознании Эллиса черты того излюбленного типа идеального поэта, которыми был для него всегда наделен Бодлер. В статьях и рецензиях Эллиса 1907–1909 гг. Брюсов фигурирует как художник, достигший высочайших вершин в символизме и оставивший далеко позади всех современных писателей, как «самый последовательный из всех русских символистов» [457] . Цельное брюсовское творчество было надежной опорой в походе против модных эстетических новшеств — «мистического реализма» в первую очередь. Пути шумной популярности противопоставлялся, как удел истинного художника, «путь отверженства и одиночества» [458] , которому, по убеждению Эллиса, был верен Брюсов. Эллис воспевал стих Брюсова, «меткий, сдержанный и тугой, как тетива» [459] , подчеркивал завоевания прозы Брюсова, считая его «Земную ось» написанной «беспощадно-образным, утонченно-выразительным и всегда достигающим символических обобщений классически-строгим языком» [460] , возводил на недосягаемую высоту роман «Огненный Ангел»: «Именно теперь и должно начаться служение вечному! Я именно это и усматриваю в „Огненном Ангеле“, к<ото>рый не декадентское, не реалистическое, не романтическое, а стоящее выше всяких рамок худ<ожественное> произведение, к<ото>рое выше всего, что было напечатано в тех же „Весах“ в эпоху „нового стиля“. Это — знаменательно!» [461] Когда вышел в свет 1-й том собрания стихов Брюсова «Пути и перепутья», включавший ранние произведения поэта, Эллис выступил в «Весах» с панегирической статьей по этому поводу [462] , в которой заявлял: «Нужно и важно сохранить те многие строфы и аккорды поэта-новатора, властного революционера стиля, которые звучали в дни борьбы как лозунг, как призыв, как первые попытки дать катехизис новой веры <…>», «…уже в этих книгах предчувствий Валерий Брюсов является тем тройственным слиянием Демона мысли, Гения страсти и Ангела печали, каким мы знаем и любим его во всех его позднейших, зрелых и совершенных творениях» [463] . Преклонение Эллиса перед Брюсовым снискало, однако, у современников трезвую и весьма скептическую оценку: даже близкий к «Весам» Б. А. Садовской с иронией замечал по поводу статьи о «Путях и перепутьях»: «Эллис паточится и обсахаривает медный идол Брюсова» [464] , а Вяч. Иванов замечал в неотправленном письме к Брюсову, посвященном положению дел в «Весах»: «У тебя свои чиновники, которые иногда похожи на лакеев (разумею и Эллиса, и Андрея Белого)» [465] .
457
Эллис. Кризис современного театра // Весы. 1908. № 9. С. 65.
458
Эллис. Еще о соколах и ужах // Весы. 1908. № 7. С. 58.
459
Эллис. Литературный невод // Весы. 1908. № 10. С. 86.
460
Эллис. Наши эпигоны // Весы. 1908. № 2. С. 64.
461
Письмо к В. Я. Брюсову (июнь — июль 1907 г.) // Писатели символистского круга. С. 304.
462
Брюсов стремился смягчить при публикации тон этой статьи, но Эллис с жаром возражал ему в письме (декабрь 1907 г.): «Если к вам явится Демон скромности, то скажите ему, чтобы он сперва угомонил Демона улицы и тогда бы говорил с Вами!» (Там же. С. 315).
463
Эллис. Пути и перепутья // Весы. 1908. № 1. С. 84, 86.
464
Письмо к Ю. А. Сидорову от 16 марта 1908 г. // РГАЛИ. Ф. 464. Оп. 2. Ед. хр. 40.
465
Письмо от 4 августа 1907 г. // Литературное наследство. Т. 85: Валерий Брюсов. С. 502.