Русский агент Аненербе

— Ты же понимаешь, что для тебя это значит? Этого никто не может знать… Кто ты, на самом деле? — прошипел, как змея Коротков, переходя с «вы» на «ты».

Впервые его лицо исказила злобная гримаса и рука потянулась к пистолету. У Лебедева перехватило дыхание и густо поползли мурашки по спине.

— Именно поэтому Берия, не будучи дураком, вернул вас на оперативную работу… Но прежде, чем вы, совершите глупый поступок — меня убьете, ответьте на вопрос: Вы слышали когда-нибудь об эффекте бабочки?

— Я знаю только одно, немцы в двадцати километрах от Москвы. А я сижу и слушаю человека, который рассказывает мне сказки, что он мой собрат по оружию из будущего? Бабочки теперь? Кто ты? Еще раз повторяю, ты знаешь то, что не может знать никто!

— А тебе не приходит в голову, что я говорю правду, как бы она невероятно не звучала?! Поэтому и знаю! Если бы я был немецким шпионом, то придумал бы более правдивую и гладкую историю! — закричал на него Лебедев, — И еще… Пятого декабря началось контрнаступление под Москвой. Оно закончится первым крупным поражением немцев в этой войне. Но для этого нужно, чтобы определенные события произошли именно в той последовательности, которую я знаю из обычных учебников истории в моем времени. Моё появление здесь — уже вмешательство. Понимаешь!? Бабочка взмахнула крыльями.

— Что ты несешь сука? — Коротков схватил ТТ и приставил к голове Лебедева, — ты думаешь я поверил в твои бредни? Какая к чертовой матери бабочка? Какое нахер будущее?

«Не стреляет, значит в сомнениях», — подумал Константин, чуть зажмурив глаза, — «поверил, еще как поверил, товарищ Коротков».

— Мне уже столько раз приставляли ствол ко лбу, что мне плевать на него!.. Продолжу! Жуков разработал и уже осуществляет план контрнаступления. Из Сибири пришли свежие дивизии. Но есть маленькая деталь, о которой не известно никому из вас — одна дешифрованная радиограмма из Японии, которая могла вдруг не попасть к Сталину. А ведь именно она решила исход сражения за Москву. Немецкая операция «Тайфун» захлебнётся, и они будут отброшены от столицы…

Коротков спокойно откинулся на спинку стула:

— И ты, конечно, знаешь содержание этой радиограммы?

— Да знаю. И я знаю, кто её передал из Японии и как она дошла до Ставки. И вот в чем проблема: из-за моего ареста и расстрела этот человек мог находится не там, где должен быть согласно развитию истории.

— Это почему же?

— Эффект бабочки, товарищ Коротков. Я «взмахнул крыльями», оказавшись здесь. Теперь нужно исправить последствия, иначе история пойдет по другому пути. А в этом другом пути Москва может пасть. Это не просто история, а научная теория, которая в моём времени хорошо известна и научно доказанна, как взаимосвязанная причина-следственная связь событий. Представьте: бабочка взмахнула крыльями в одной части света, и через цепочку атмосферных изменений в другой начался ураган. Малейшее действие может вызвать непредсказуемые масштабные последствия. Вы не понимаете масштаба. Каждое ваше действие сейчас — это взмах крыльев бабочки. Устраняя меня, вы создаёте волну изменений, которая перепишет будущее, откуда я пришёл. Мне известны события, которые произойдут. Критически важные моменты в истории страны. Вы же не станете отрицать, что Сталин до последнего держал несколько сибирских дивизий на Дальнем Востоке, опасаясь нападения Японии. А потом вдруг переменил свое решение. Отчего бы это?

— Ты рассказываешь мне какие-то теории из буржуазной науки, не имеющей подтверждения научного материализма.

Лебедев засмеялся и процитировал стихотворение Маршака:

'Не было, гвоздя —

Подкова пропала.

Не было подковы —

Лошадь захромала.

Лошадь захромала —

Командир убит.

Конница разбита —

Армия бежит.

Враг вступает в город,

Пленных не щадя,

Оттого, что в кузнице

Не было, гвоздя'.

Коротков впервые с каким-то особым интересом в глазах посмотрел на Лебедева.

— Буржуазная или не буржуазная, но это не меняет принципа: «Небольшие различия в начальных условиях рождают огромные различия в конечном явлении… Предсказание становится невозможным».

Гений советской разведки вернулся к своему добродушному расположению:

— Кто этот агент в Японии?

Константин молча покачал головой.

— Тогда все твои вымыслы лишены доказательств.

— Отчего же, — усмехнулся Лебедев, — вы же косвенно знаете о наличии этого советского разведчика нелегала в Японии, но не знаете кто он и не знаете его статус. Слишком разные у вас регионы Восток и Запад, Европа и Азия. Вы узнаете кто он после его казни в 1944 году.

— Он погибнет? — сухо спросил Коротков.

— Да арестован японской полицией и через три года будет казнен.

— Можно что-то сделать чтобы его спасти?

— Нет.

Коротков курил очередную папиросу и внимательно смотрел, изучая лицо Лебедева, потом перевел взгляд на карту на стене, где флажками отмечено положение немецких войск вокруг Москвы:

— Я лично знал Франца Тулле… — сказал он в сторону, — Он производил странное впечатление. Словно был не из мира сего. Человек приближенный к нацистской верхушке и лично Гиммлеру, готовый сотрудничать с нами из идеологических соображений. В голове не укладывалось, это было очень трудно поверить. Мы проверяли его долго… И вот появляешься ты, человек как две капли похожий на него, но уже под именем Константина Лебедева… Советский разведчик из будущего. Ты либо величайший фантазер, либо… Но ты абсолютно не производишь впечатление сумасшедшего человека. И ничего не говорит о том, что тебя закинул Абвер, под видом двойного агента. А что изменится если я тебя сейчас шлепну? Ведь после того, как ты исчезнешь ведь согласно твоей «теории бабочки» все встанет на свои места.

— Вполне возможно… Кроме наконечника Гугнир, который если не вернуть неизбежно изменит ход войны.

— Очередная сказка про «эффект бабочки»?

— Нет. Во время операции под Лугой наша зондеркоманда обнаружила важный артефакт для гитлеровцев. Это наконечник копья Гунгнир.

Коротков вытащил из папки несколько фотографий и разложил их перед Лебедевым.

— Этот?

Константин взял поочередно все листы бумаги и внимательно рассмотрел изображения, они были из его фотоаппарата. Коротков тщательно подготовился к встрече — пленки проявили, фотографии напечатали.

— Да этот.

— И что же в нем такого важного, что он может изменить ход войны. Он из металла способного произвести взрыв невиданной мощи?

— Если вы думаете, что он из урана 235 пробы, то этого совсем не достаточно. Нужно примерно около 31 кг урана, обогащенного до 20 процентов, будет достаточно для изготовления ядерного устройства с мощностью 1 килотонны.

Константин заметил, как у его собеседника на мгновение широко открылись глаза и на лице промелькнула едва заметная тень вербальной эмоции — удивления. Чтобы как-то обезопасить себя Лебедев пояснил:

— Ядерное оружие, бомбу невиданной мощности наша страна создаст в 1949 году. После того как США произведут первые испытания и применение подобного оружия против Японии в 1945 году. Америка создаст первую атомную бомбу в результате деятельности так называемого «Манхэттенского проекта». Скажу вам больше немцы очень близко подойдут к созданию атомной бомбы раньше всех, но благодаря вашей работе, Александр Михайлович, они не смогут достигнуть конечного результата и не смогут применить его против наших войск.

— Любопытно как?

— Я и так сказал вам слишком много, лишняя информация может изменить будущие события в не лучшую сторону. Поверьте мне…

— Может быть ты скажешь, когда война закончится? — как-то отрешенно спросил Коротков.

— Официально 8 мая 1945 года в Берлине будет подписан окончательный Акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии и её вооруженных сил, а 9 мая будет объявлено в нашей стране Днём Победы.

Коротков вытащил папиросу, снова закурил и встав подошел к единственному окну в помещении, часть которого забили досками, а часть еще имела чудом сохранившееся остекление. Гений советской разведки долго молча курил, выпуская дым в окно, который тонкой струйкой вытягивался сквозняком наружу. Потом он вернулся за стол и после задумчивой паузы сказал: