Русский агент Аненербе

— Я не могу поверить в то, что ты каким-то фантастическим образов перенеся к нам из будущего. Признать это значит начать верить в сказки… Но я не могу не признать и более реальной, и одновременно удивительной вещи — то, что ты знаешь столько, сколько не может знать никто. Твоя осведомленность превосходит мое понимание реальности — это перевешивает. Все эти факты, не убеждают меня, а вынуждают поверить тебе, молча принять невероятный факт, что какая-то проклятая магическая железка в виде наконечника копья может изменить ход истории. Расскажи мне о наконечнике Гугнир. Но расскажи это одному человеку в моем присутствии.

Глава 22

— Кто он? — спросил Лебедев.

— После того, как в Москве Франц Тулле стал с нами работать, и мы поняли, что лично Гиммлер будучи вторым лицом Рейха склонен к обычному буржуазному оккультизму и мистицизму. Так же оказалось, что его поддерживает несколько высокопоставленных членов НСДАП и СС. В НКВД создали соответствующий отдел, чтобы понимать, что движет всеми ими и как можно это использовать. Это направление возглавляет Александр Васильевич Барченко вот с ним ты сейчас и увидишься.

— Барченко? — переспросил Лебедев и поставил кружку с чаем на стол, — но ведь… его расстреляли апреле 1938 года по приговору Военной Коллегией Верховного Суда СССР. Его обвиняли в шпионаже в пользу Англии.

— Расстреляли? — усмехнулся Коротков и склонив голову на одно плечо пристально посмотрел на Лебедева.

— Да, якобы он и его сподвижники создали масонскую контрреволюционную террористическую организацию «Единое трудовое братство» и работали на некий религиозно-политический центр «Шамбала-Дюнхор» в Британской Индии.

— Большую часть его сотрудников действительно приговорили к высшей мере наказания, даже… расстреляли его непосредственного начальника, старого революционера и чекиста Бокого, но Барченко жив, — задумчиво проговорил Коротков, — как ты говоришь «эффект бабочки»? Не говори ему об этом…

Он помассировал подбородок и, сделав паузу, сказал:

— Вот что. Сделаем так… Ни слова о том, что мы с тобой здесь обсуждали. Кто ты на самом деле отныне буду знать только я. Не думай, что я поверил в твою ахинею, но моя интуиция подсказывает мне, что я это должен сейчас принять так как есть… Для него ты Франц Тулле немецкий офицер СС, сотрудник Аненербе. Если этот кусок железа что вы нашли в склепе так архи важен, мы вернем тебя немцам, и ты продолжишь работу.

Коротков подошел вышел за дверь и через несколько минут вернулся с человеком лет сорока пяти или пятидесяти, среднего роста, с характерной внешностью русского интеллигента начала XX века. Волосы на голове белые, словно снег, подстрижены коротко «ежиком», а на подбородке аккуратно подстриженная борода с проседью. Лоб высокий, черты лица правильные, благородные. Внимательный, мягкий взгляд карих глаза за стёклами круглых очков в тонкой металлической оправе, говорил, что его обладатель представитель умственного труда. Он сел напротив Лебедева, а Коротков примостился за другим столом у карты и внимательно наблюдая за ними закурил.

— Guten Tag, Franz. Ich freue mich sehr, Sie endlich kennenzulernen. Schade, dass das unter solchen Umstanden passiert. — сказал Барченко.

В его манере говорить чувствовалась глубокая образованность и не дюжая эрудиция. Речь правильная, литературная, но не чопорная.

— Здравствуйте, — так же на немецком ответил Лебедев.

— Невероятно… Где вы его нашли, Франц?

Барченко кивнул в сторону фотографий.

— В одном из средневековых склепов недалеко от Луги. Ваше мнение, Александр Васильевич… Что выдумаете? Это не простой наконечник? — Лебедев бросил быстрый взгляд на Короткова.

Барченко завороженно провел пальцами по фото.

— Конечно. Это Гунгнир — священное копье Одина. Точнее, один из его наконечников. Но Гугнир самый могущественный. В древних текстах говорится, что копье никогда не пролетает мимо цели и всегда возвращается к владельцу. Но главное — не это…

— А что же? — спросил Коротков.

Барченко, не поворачиваясь к нему продолжал водить пальцами по фотокарточке и глядя в глаза Лебедеву ответил:

— Гунгнир — это символ абсолютной власти над миром. Согласно скандинавским сагам, Один бросил копье над войском вангов, предрекая их поражение. Но истинная сила этого артефакта связана с древними знаниями гиперборейцев. Я изучал подобные предметы в экспедициях на Кольский полуостров. Но никогда не видел ничего подобного…

— Вы считаете, что он обладает реальной силой? — со вздохом спросил Коротков.

Барченко повернулся к нему.

— Несомненно! Руны на нем — не просто орнамент. Нам кажется, что это обычные каракули начертание древними. Ведь для непосвященных шифр сейфа тоже ничего существенного не представляет, а на самом деле он открывает дверь. Так и здесь, на самом деле это древний код активации способный открывать проходы между мирами. Гунгнир способен концентрировать и направлять могущественную энергию вриль. В руках человека, знающего древние практики, он может стать ключом к невероятной мощи. Значит, нацисты не зря его искали… Они многого не понимают. Такие артефакты нельзя использовать для разрушения. Это инструмент познания, связующее звено между нашим миром и древними знаниями.

Коротков встал прошел к столу и вытащил из пачки последнюю папиросу.

— Мне сложно поверить во все эти мифы, но все же, что будет, если нацисты разгадают его силу?

Барченко мрачно вздохнул:

— Они ищут не мудрость, а власть. Гунгнир может служить фокусом для огромной энергии. В древности его использовали для раскрытия тайн мироздания, но можно использовать и как оружие невероятной разрушительной силы. Особенно если соединить его с другими артефактами подобной мощи. Нужно найти способ помешать им. Если они соединят силу Гунгнира с другими артефактами, которые уже собрали… Последствия могут быть катастрофическими. Он не должен попасть в руки Гитлера!

— Уже попал, — Коротков вернулся на свое место, — я думаю он находится в Кёнисберге. Но у нас нет ни времени, ни сил, ни возможностей…

— Нужно выяснить, кто именно из «Аненербе» руководит исследованиями Гугнира. И главное — найти способ вернуть наконечник. Он должен храниться там, где его сила не принесёт вреда, — сказал Барченко.

— Думаю на сегодня это самый простой вопрос, — Коротков кивнул в сторону Лебедева.

— Вы, Франц? — спросил Барченко поправляя свои маленькие очки с круглыми стеклами.

— Я установил местонахождение наконечника, нашел его и провел раскопки. И думаю, Гиммлер именно мне доверит исследования.

— Франц вы чрезвычайно ценный агент и я не хочу, чтобы этот мистический объект погубил вас. У нас просто нет другого человека, имеющего доступ в самые верхи фашистской Германии. Изъять его у нацистов, значит раскрыть вас.

— Я справлюсь, — твердо ответил Лебедев.

Барченко взял одно фото и протянул Константину.

— Вот эти листки… Что это? Очень странные руны…