Русский Сонм. Дилогия

* * *

Очень хотелось посидеть и подумать, но размышлять было некогда – слишком много всего предстояло, слишком сложная была задача, да ещё и не одна. Сначала он вывел машину на орбиту, потом увёл к Луне, постепенно осваиваясь с управлением. Техника этой неведомой расы отличалась от техники Бардов или псевдотехники Сэфес. Катер явно строили кинестетики, но кинестетики какого-то особого, ни на что не похожего толка. В ответ на просьбу передать управление катер выдвинул из пола некое подобие ложемента четырёхметровой длины, на которое нужно было лечь и которое, как только он лёг, окутало непрозрачное поле. Через минуту до Ри дошло, что управление осуществляется волновыми импульсами, которые катер отлично «слышит», – это было даже проще, чем в том катере, который он водил. И тут же он понял, что с таким управлением нужно быть предельно осторожным, потому что машина реагировала на всё, что считала сознательной командой.

Через минуту Ри взмок, как после марафона. Управлять этим катером было примерно то же самое, что управлять гоночным велосипедом, умея кататься только на трёхколесном. Концентрация требовалась уже не предельная, а запредельная. Ри порадовался, что пространство тут совсем не освоено – увидь кто его манипуляции с катером, он сильно бы удивился.

Разобравшись с управлением, Ри вызвал координатную сетку и тут же понял – а ведь этот Контроль мыслил несколько иначе, чем тот, что был знаком ему. Да, сиуры были сиурами, да, всё вроде бы соответствовало привычным представлениям, но… он вдруг обнаружил, что проходить между точками тут можно не только по принципу узлов или противофаз, но и по принципу, который Ри про себя тут же окрестил «схлопывание». Принцип заключался в наложении идентичных структур.

Ри поражённо замер. Вот это да! Дорога, на которую он планировал убить дня четыре, при использовании этого принципа займёт… меньше суток. Два идентичных сиура Сеть во время прохода может видеть, как один. Она их просто складывает, как два листа прозрачной бумаги, на которых одинаковая картинка, а после разнимает, и… Дальше – смена узла, потом… Да, ещё пара таких же проходов, и он уже в другой галактике. Ри лежал на ложементе, тупо глядя в эту схему, и ощущал, что на глаза помимо воли наворачиваются слёзы. Мир, к которому он привык, который заключался в бдении у могилы да поездках с туристами по городу, вдруг раздвинулся до каких-то неимоверных размеров, словно перед ним, Ри, подняли занавес, а до того он стоял, уткнувшись лицом в пыльную ткань, и даже думать не смел, что кроме этой ткани что-то вообще существует. –  Я иду, Джесс, – прошептал он. – Где бы ты ни была, я иду. Потерпи. Я скоро.

* * *

Они возвращались домой в гробовом молчании, лишь около дома, когда ставили машину, Скрипач попросил посильнее хлопнуть дверкой, потому что от мороза её заедает.

Прошли в квартиру. Ит поставил греться воду, а Рыжий, не раздеваясь, прошёл в комнату и ничком лёг на диван. Минут через десять Ит позвал – иди, мол, вскипел чайник, но Скрипач ничего не ответил. Тогда Ит налил в чашки чаю и пошёл с этими чашками в комнату. Поставил на стол, сел рядом со Скрипачом и погладил по плечу.

–  Ну ладно тебе, – попросил он. – Ну… –  Как? – Скрипач сел, запустил руки в волосы. – Ит, как?! Как это возможно всё вообще? –  Что именно? –  Ит, так не бывает! Понимаешь!.. Не бывает, чтобы бесплатно, просто так, кто-то взял и сдал чёрт-те кому катер Сэфес, да ещё с погибшим экипажем на борту!.. Не бывает, и ты это знаешь не хуже меня!!! –  Не бывает, – согласился Ит. – Но ведь есть. –  Ит, кто они такие, эти ублюдки в ванне? –  Они сказали, что они Сихес, – Ит пожал плечами. –  И ты в это поверил? – сардонически усмехнулся Скрипач. – Очнись. Это сказка, которую рассказывают одни Сэфес другим, чтобы умирать страшно не было. Потому что ты сам великолепно знаешь, что их не существует. –  Ну тогда Бога тоже не существует, – справедливо возразил Ит. – Его тоже никто не видел. Если это не Сихес, то кто это тогда? Кто вообще способен пригнать сюда такой катер? –  Ой, не знаю, – протянул Скрипач. – Но во что-то мы влезли. По уши. Бедная Берта!.. Если после этого мероприятия ей будет что хоронить… –  Перестань! – рявкнул Ит. – Прекрати это всё! Будет, не бойся. И это были действительно Сихес. Или какие-нибудь чокнутые старые Сэфес. Такое тебе в голову не приходило? –  Родной, учителя так не выглядят, – возразил Скрипач. – Они просто старенькие обычно. И почти полностью потерявшие связь с физическим телом. Которое таскают за собой по привычке, забывая кормить, класть спать, и… –  А почему я так себя чувствую? – прищурился Ит. –  Как? – нахмурился Скрипач. –  Я… – Ит осёкся. Он не мог объяснить, как. Пространство вокруг словно бы слабенько отливало золотом, а предметы, все предметы стали… полупрозрачными? Словно для него переставали существовать стены как таковые. Любые стены. Например, он видел, как кипит вода в чайнике; видел через стену дома едущую машину и неподвижные кусты заметённой снегом сирени; видел сквозь мутную стенку шкафа стопки белья и одеяла; видел, как проходит провод в толще бетона; видел, как под полом квартиры в подвале возятся мыши… –  Не знаю, – ответил он. – Может, утром пройдёт. –  Что именно пройдёт? – с подозрением поинтересовался Скрипач. –  Не знаю… – потерянно повторил Ит. Скорее всего, он чувствовал себя так же, как пару часов назад почувствовал себя Ри: словно перед ним подняли занавес, и за ним оказалась вовсе не кирпичная кладка, как он ожидал, а гигантское пространство – леса, поля, реки, горы, море… –  Да что с тобой? – с отчаянием в голосе спросил Скрипач. –  Всё в порядке, – Ит нашёл силы улыбнуться, и это, против ожидания, получилось неожиданно легко. – Давай пить чай и спать. А завтра поедем работать. Не бойся, справимся. –  Справился один такой. –  Мы – справимся. Теперь главное, чтобы справился Ри.

* * *

Едва увидев конечную точку своего маршрута, Ри понял, что ни о какой высадке не может быть и речи. Хотя бы потому, что сила тяжести на этой планете оказалась в восемь раз больше, чем способно было перенести его тело. Он вывел катер на орбиту, послал вызов – на всеобщем, стандартное приветствие, ноту – и стал ждать ответа. Внизу, под ним, плыл чужой мир, совершенно чужой. Мир, в который никогда не попадёт существо, которое называет себя человеком. Просто потому, что этот мир и это существо – несовместимы.

С помощью катера можно было посмотреть, что там, внизу, и он принялся смотреть: что-то невообразимое, совершенно алогичное и незнакомое. Но потом он увидел среди панорамы неведомого мира нечто, заставившее его сердце биться сильнее. Там, среди высоких гор, среди морей, в которых плескалась вовсе не вода; там, мимо чужих городов, выстроенных по каким-то неизвестным принципам, не соотносящимся с известной ему логикой, шла… ярко-изумрудная линия полосы Транспортной Сети. Ри приблизил изображение – да, это была именно полоса, мало того, если увеличить картинку, то можно разглядеть, как по этой полосе движется огромный, размером с двадцатиэтажный дом, механизм – такое он видел впервые и пребывал в уверенности, что транспортники такие машины не используют… ну да, поправил он себя. Они их и не используют – с нами. А вот с другими – запросто.

…Это совсем иное небо, под которым властвуют иные законы; но ведь я пришёл сюда, а это значит, что у нас с ними есть что-то общее, должно быть. Письменность, речь, какие-то понятия. Хоть что-то. И потом, один момент…

Сфера. Ри отлично знал закон о том, что существует Круг, и этот Круг дробится на двенадцать секторов. Каждый сектор – это некая разумная раса, и все эти расы в Круге сосуществуют по ряду законов. Например, по закону совпадения физических параметров рас, расположенных в Круге друг напротив друга. Рауф и Люди. Нэгаши и Когни. Луури и Зивы. И ещё три пары – противофаза. Но дело в том, что Круг – вовсе не один. Их бесчисленное множество. Если представить себе шар и сделать Круг одним из его сечений, а потом взять этот Круг и сдвинуть его, вращая по оси, хотя бы на тысячную долю градуса, это будет… Правильно. Это будет уже другой Круг. И расы в нём будут пусть и похожие (может быть, похожие), но тоже другие. Весь Контроль, наш Контроль, всю свою работу основывает на том, что включает в Сеть миры только своего Круга. Таенн, доброй ему памяти, в своё время рассказывал, что, например, в одной планетной системе могут сосуществовать точки двух, а то и трёх сиуров – вот только две из них принадлежат иной части Сферы, поэтому Контроль их не трогает… потому что их трогает какой-то другой Контроль. Совсем другой. Ещё он знал, что Контролирующим отлично известно про этот принцип, но его, скажем так, замалчивают и не обсуждают – вообще нигде. Есть миры, пригодные для обитания наших рас. А есть такие, к которым и приближаться не следует. Максимум – изучать издали. Прецеденты столкновений с «другими» были. И ничем хорошим они чаще всего не кончались. Ри задумался. Ну да, то же «Дело Ангабара», лет этак двести пятьдесят тому как… Старый, раздутый до неимоверных размеров по территориальному принципу конгломерат Ангабар в один прекрасный день… просто исчез. Весь. Полностью. То есть как исчез. Остались на своём месте звёзды. Остались планеты. Выжженные, пустые, без атмосфер, без признаков жизни – но остались, и баланс в системе оказался поэтому не нарушен. Пропала вся разумная жизнь. И неразумная тоже. Любая. Не уцелел никто, вообще никто – и произошло это, согласно внешним данным, за временной интервал, равный одной миллионной доли секунды. Тогда ещё слишком свежа была память о Реакции Блэки, и, конечно, на уши встали все. И Официальная, и Контроль, и чёрт-те кто ещё. Началось расследование, которое свернули через десять дней – по просьбе Контроля, который вдруг ни с того ни с сего стал требовать, чтобы дело закрыли. Как – закрыли?! С ума сошли?! Восемьсот с лишним планет, триста миллиардов разумных – и закрыть? Да, закрыть. Но хотя бы что там произошло, скажите?! Мы не можем объяснить. Просто закройте дело и не приближайтесь к этому сектору чем дольше, тем лучше. Тем, собственно, дело тогда и кончилось. Таенн за рюмкой чая объяснял, что Ангабар, судя по всему, то ли столкнулся, то ли намеренно начал вызывать на конфликт один из миров другого сектора, расположенного либо на его территории, либо поблизости. Может быть, Ангабар попросил соседей «подвинуться». Может быть, начал провоцировать конфликт. А может быть, просто подошёл, например, к какому-то газовому гиганту, чтобы полюбопытствовать, как поживает некая раса, названия которой в этой части вселенной никто и не знает. И за это Ангабар «просеяли». Словно через частое сито, которое способно отличать живое от неживого. Неживое оставили на местах, живое… отправили куда-то дальше. Вполне возможно, что и туда, где всё даже лучше, чем здесь. Как знать, как знать. Транспортники, Контроль… Они сводят вместе тех разумных, которые худо-бедно, но всё-таки могут договориться друг с другом. Тех разумных, для которых возможен товарообмен, возможна взаимопомощь, совместное проживание, возможна дружба, вражда, которые… которые похожи друг на друга. Выходит дело, тут они тоже есть – и Транспортники, и Контроль? Ри задумался. Конечно, есть, не может не быть. Вот только они свои и будут чем-то отличаться от наших. Он встал с ложемента, с грустью посмотрел на две непрозрачные капсулы в дальней части кабины. Наверное, они тоже скучали по своему фиолетовому небу, эти Сэфес… и, наверное, им тоже не хотелось умирать. Как сказал когда-то Кержак – у любого народа, у любой расы есть три понятия, которые для всех рас всегда одинаковы. Это какие же, удивился Ри. Бог, Любовь, Смерть, ответил старый орк. Ответил серьёзно, без тени улыбки, с какой-то затаённой грустью. А как же цивилизации, которые бессмертны? Бессмертные не бывают живыми, усмехнулся орк. Жизнь априори предполагает смерть. Не бывает жизни без смерти, как не бывает счастья без горя… Он всё ещё смотрел неподвижным взглядом на капсулы, когда в каюте раздался ответный сигнал вызова.

* * *

Разговор как таковой был, конечно, невозможен. Но где-то через полчаса и Ри, и его собеседница (он решил, что говорит всё-таки с женщиной) сумели выработать модель общения. В ход пошли фрагменты считок и эмоциональные ряды – большая часть основных эмоций оказалась схожей.

Ри сидел на ложементе, а напротив него сидела «виртуальная собеседница», по крайней мере, Ри решил, что это больше всего похоже на сверхкачественную связь по трансивер-каналу.

Существо, которое он видел, действительно было похоже на человека. Трёхметрового роста, с серо-голубой, словно бы бархатной кожей, фиолетовыми глазами (Ри после был готов поклясться, что глаза были какие-то очень старые, словно бы линялые – скорее всего, у этой женщины в молодости глаза были гораздо ярче). Увидев, как выглядит Ри, она тут же завела вторую пару рук за спину – зачем? Такое проявление такта?.. Но всё время, пока они «говорили», она продержала руки за спиной…

Первой удачной попыткой что-то объяснить была считка Ри: катер, висящий перед ними троими в снежной мгле. Ответный импульс от собеседницы трактовался однозначно – горе. Ри захлестнула волна чужих эмоций, да такая, что он несколько секунд не мог нормально дышать. Потом собеседница догадалась, что воздействует слишком сильно, и эмоции немного стихли. Она кинула ответную картинку: бескрайнее поле, усеянное гладкими бело-серыми валунами и посвист ветра. Ри показал степь с травой и закат. Собеседница качнула головой вправо-влево, прикрыла веки. Снова ожили эмоции, но этот ряд Ри толком расшифровать не смог, и аналогии додумал сам, как потом оказалось, верно. Камень лежит в степи, очень долго. Камень ждёт. Что бы ни происходило, камень ждёт.

Ри подумал и рискнул – бросил ответную картинку, на которой нарисовал собеседницу и рядом с ней камень. Как обозначить равенство? Он задумался, но женщина его опередила: просто свела оба изображения, наложила одно на другое. Значит, он понял верно.

Следующим шагом Ри соединил картинки – обе капсулы и женщина. Она снова прикрыла глаза, видимо, соглашаясь. Бросила ответную картинку: к катеру подходит второй, точно такой же, капсулы перемещаются в него.

Очень просто. Впрочем, тут и не должно быть ничего сложного. Дальше – от женщины последовал вопрос, смысл которого Ри не понял, слишком уж быстро был этот вопрос задан и нёс в себе эмоциональный ряд, который он не сумел расшифровать. Что она хочет?.. Может быть, узнать, как к нему попал этот катер? Ри угадал. Он начал последовательно и дотошно транслировать картинки, одну за другой. Вот они на машине едут через снежную бурю. Вот они видят в свете фар катер. Вот подходят к нему, катер открывается… Удивление? Она удивилась? Да. И начала внимательно вглядываться в него, настолько внимательно, что Ри стало немного не по себе. …Катер открывается, они входят внутрь. Тела на полу, пластина, незнакомый текст… Ит, стоящий на коленях рядом с одним из тел, склонивший голову и про себя читающий молитву. Скрипач, с исполненным печали лицом, глядящий в глаза Ри… Её ответ был снова горем, но – пополам с благодарностью, которую невозможно было ни с чем перепутать. Дальше, попросила она. Дальше было нетерпение, которое он ощутил. И Ри принялся показывать дальше. Как вывели фрагменты катера и сформировали капсулы. Как подняли ложемент. Как взлетал катер, и была видна машина, стоящая внизу. И как потом он на катере проходил точки – по новой для себя схеме. Снова – волна благодарности. А потом – опять вопрос, выглядевший для Ри несколько странно. Собеседница кинула ему картинку – он сам, сидящий на ложементе. И рядом с картинкой возник символ, совсем простой на первый взгляд. Незамкнутая окружность с точкой в месте разъёма. Как это понимать?.. Собеседница снова кинула ему ту же самую картинку – он и окружность. Что она от него хочет? Он пожал плечами, и, к его огромному удивлению, она поняла этот жест. Подняла одну из рук, потёрла пальцем (а пальцев-то шесть…) низкую переносицу, опустила глаза. Задумалась. Потом кинула очередную картинку: две руки, в которых лежат два каких-то предмета, один ярко-зелёный, второй сине-чёрный. Появляется третья рука и меняет предметы местами, перекладывает из одной руки в другую. Между руками появляется символ – на этот раз простая замкнутая окружность. Ах вот оно что… Она про обмен. Или про плату. Ри послал эмоцию – отрицание. Нет. Потом принялся составлять из её символов свою картинку. Пустая рука, потом – другая рука с предметом, дальше предмет перемещается в пустую руку, дальше – замкнутый круг, который Ри определил как символ равенства. И добавил эмоцию – удовлетворение. После той первой волны, после настолько острого чужого горя он понял, что скорее отрежет себе руку, чем попробует взять у этой Встречающей хоть что-то. Сейчас он хотел отдать мёртвый экипаж и побыстрее отсюда убраться – всё-таки «разговаривать» с этой собеседницей для него оказалось очень тяжело. Неимоверно тяжело. Да, они сумели кое-как «договориться», да, некоторые вещи они ощущали одинаково, но всё-таки были при этом настолько различны, что ни о каком полноценном контакте не могло быть и речи… Она снова настойчиво кинула ему картинку – он сам и незамкнутая окружность. Вот настырная баба, а!.. Ну чего неймётся? Подводи катер, забирай, и я пошёл. Он отправил картинку с двумя катерами. Снова – он и окружность. Потом – вопрос. Который Ри с огромным удивлением расшифровал как тождество – она нарисовала себя и его. И замкнутый круг между ними. Ри задумался. Потом кивнул. –  Да, подруга, – произнёс он вслух. Горло после долго молчания тут же стало саднить. – Вот это ты права. И невесть зачем кинул ей картинку – кладбище на Гатчине, могильный камень, улыбающееся лицо Джессики, осень, прозрачное небо. Её ответ был подобен взрыву. Она «говорила» очень быстро, понятия, эмоции, символы набегали друг на друга. Ри всматривался в транслируемый ею «видеоряд» и вдруг с огромным удивлением заметил, что перед ним мелькнула парочка смутно знакомых картин. И первая, и вторая картины были из юности. Одна – огромная кластерная станция Бардов, или что-то, очень на неё похожее. Вторая – формирующийся возле потухающей звезды корабль Сэфес. Собеседница заметила, что он узнал эти картинки, остановила ряд, подвесила картинки одну над другой, а между ними снова поместила знак тождества. А потом добавила третью картинку. Камень с могилы Джессики, и… …и ещё одно тождество. Ри замер. Что, что, что, что… Она снова повторила три картинки. И стала сводить каждую с каждой. Картинок с Джессикой стало две, и обе они наложились на изображения станции и корабля. Ри помедлил. Потом осторожно сделал короткий ряд. Камень – тождество – станция – тождество – живая Джессика – незамкнутый круг. Её ответ был краток и лаконичен настолько, насколько это вообще было в тот момент возможно. Замкнутый круг. Ответ верен.