Русско-турецкая война 1877—1878 гг.

Поэтому совершенно неоправданным являлось решение Лорис-Меликова бросить всякие наступательные попытки вообще и немедленно отойти обратно к Мацре под Карсом. Приведенные Лорис-Меликовым мотивы такого решения - утомление своих войск, наличие у турок на зивинских позициях 20 000 (!) защитников, подход к противнику свежих резервов и т.п.
– были явно надуманы и не могли явиться достаточным основанием к принятию решения на отход к Мацре. Истинные причины отхода надо искать в моральной депрессии и растерянности, охватившей Лорис-Меликова после боя 25 июня.

Прибыв к Карсу 5 июля, Лорис-Меликов нисколько не оправился от охватившего его вечером 25 июня тяжелого настроения и под его влиянием принял решение совершенно снять блокаду и осаду Карса, отступить непосредственно к русско-турецкой государственной границе и перейти там к обороне в ожидании подхода подкреплений из глубины России; о последних он сразу поставил вопрос. Это решение, прекращавшее русское наступление на всем Кавказском театре, Лорис-Меликов принял, несмотря даже на то, что отход к Мацре, а затем и от Карса совершался без всякого давления со стороны войск Мухтара-паши. Последний несказанно удивился известиям об отходе колонны Геймана от зивинских позиций, но, сколь ни был обрадован этому свалившемуся на него как снег на голову счастью, решил действовать с большой осторожностью. Приказав Измаилу-паше возглавить войска против Эриванского отряда, сам Мухтар-паша начал медленно продвигаться вслед за уходившим к Карсу Лорис-Меликовым. У Мухтара-паши шевелились в голове, очевидно, смутные предположения о том, что внезапный отход колонны Геймана, возможно, таит в себе какую-то ловушку. Поэтому Мухтар-паша лишь к 7 июля прибыл в Тикму и оттуда смог наблюдать, как 9 июля главные силы Действующего корпуса начали отход от Карса.

Все эти события первое время оставались совершенно неизвестными Тергукасову. Телеграфная линия у Баязета была прервана, а Лорис-Меликов, имея в своих руках почти шеститысячную массу конницы, не удосужился изыскать способ при ее помощи связаться с Эриванским отрядом и известить Тергукасова о событиях последних дней и о своих решениях. Не получая никаких сообщений о действиях войск Геймана, Тергукасов решил начать отход к своим базам. Нет никаких оснований предъявлять Тергукасову какие-либо обвинения по этому поводу. Положение Эриванского отряда и до боя 25 июня было из рук вон плохим, а после отхода колонны Геймана от Зивина он оказался просто брошенным на произвол судьбы среди превосходящих сил врага с крайне недостаточным количеством боеприпасов. Участник боя, артиллерист, писал, что под Даяром «...расход снарядов и патронов был громадный. Когда батареи пополнили свой боевой комплект, то в парке осталось только 72 обыкновенных и полкомплекта картечных гранат. Патронов в парке не было совсем, а в войсках было только по 50 штук на человека» (8) .

I.11.8

(8) Юдин, капитан. Описание боевой жизни 19-й артиллерийской бригады в минувшую войну 1877-1878, Тифлис, 1886, стр. 58.

Отправив вперед обоз, Тергукасов в 17:00 27 июня выступил с бивака на Драм-дагских высотах и направился к Зейдекяну, куда прибыл всеми своими силами к 3:00 28 июня. Отсюда Тергукасов рассчитывал направить на Баязет летучий отряд Амилохвари с целью выручки осажденного гарнизона, но от этого намерения пришлось отказаться, так как началось наступление турецких войск.

Измаил-паша лишь 27 июня прибыл в Даяр и вступил там в командование наступавшими против Эриванского отряда войсками. С рассветом 28 июня, обнаружив отход Эриванского отряда, Измаил-паша, перешел в преследование и к 11:00 подошел к русскому биваку. Войска отряда были подняты по тревоге, развернулись в боевой порядок и заняли близлежавшие командующие высоты, Первая атака войск Измаила-паши, находившихся еще под впечатлением недавних неудач и наступавших вяло, была отражена действиями одной отрядной артиллерии. После этого Измаил-паша направил в обход правого фланга отряда многочисленную турецкую конницу под командованием Гази-Магомы-Шамиля-паши, генерала свиты султана и сына известного гунибского Шамиля. Черкесская конница была встречена артиллерией и конницей Амилохвари и потерпела полную неудачу. Несмотря на то, что войска Измаила-паши численно вдвое превосходили Эриванский отряд и что у них были еще свежие резервы, с наступлением темноты бой прекратился.

Ночью с 28 на 29 июня Эриванский отряд начал дальнейший отход. К 30 июня отряд прибыл в Кара-Килису. Еще на марше Тергукасов приказал по прибытии на место занять выгодную позицию восточнее Кара-Килисы, но по ошибке или недисциплинированности частных начальников войска отряда стали биваком западнее Кара-Килисы, среди болот, имея рядом лишь неудобные позиции. Тергукасов рассчитывал 1 июля сменить бивак, но не успел, так как уже в 11:00 турецкие войска перешли в наступление и открыли огонь по лагерю. Только выдержка и хладнокровие русских воинов дали возможность организовать и прикрыть эвакуацию огромного обоза.

Сорокадвухкилометровый переход до Сурп-Оганеса был очень труден. Число беженцев армян, следовавших с обозами, возросло до 2500 семейств; тяжело груженные арбы отставали; многие старики и слабосильные в изнеможении падали на дороге. Русские солдаты помогали вытягивать застрявшие арбы, несли на руках детей, подсаживали на лафеты и зарядные ящики стариков и отставших. Грозные в бою, русские солдаты отличались великодушием к попавшему в беду мирному населению, всячески ему помогали и делились последним. Армянское население видело это и относилось к русским войскам с глубокой признательностью.

В Сурп-Оганесе Тергукасов получил через лазутчиков сведения о том, что Мухтар-паша приказал Фаику-паше атаковать Эриванский отряд у Диадина или Сурп-Оганеса и что баязетский русский гарнизон некоторое время в состоянии еще продержаться. Эти сведения были получены вполне своевременно и в значительной степени предопределили дальнейшее решение Тергукасова. Перед ним стоял выбор одного из двух возможных вариантов. Можно было двигаться прямо на Баязет для выручки его гарнизона, но при этом в случае неудачи возникал риск гибели всего обоза, сопровождавшего отряд. Неудача же была весьма вероятна. Боеприпасы были на исходе, впереди ожидал Фаик-паша, сзади угрожал Измаил-паша. Второй возможный вариант решения состоял в том, чтобы от Сурп-Оганеса свернуть на Каравансарайский перевал и отступить в Эриванскую губернию на Игдырь. Там можно было освободиться от излишнего обоза, пополнить боеприпасы и после этого немедленно двинуться на выручку баязетского гарнизона. Сведения Лазутчиков дали возможность Тергукасову уверенно и без сомнений остановиться на втором варианте. Между тем положение в Баязете было в это время весьма напряженным.

Баязет во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. был небольшим городком с полутора тысячами населения. В середине этого населенного пункта, на гористом уступе, стоял старый замок-крепость из красного и белого камня. В замке было три двора, здание замка имело три этажа. В первом этаже находился каменный бассейн, в который была проведена вода. Этот замок был в свое время выстроен курдским феодалом Исаак-пашей и играл роль крепости, но со временем утратил значение крепости как в отношении города, так и в отношении окружавшей его окрестности и теперь мог служить только цитаделью. Цитадель командовала над нижним городом, но здания верхнего города и окружавшие город высоты в свою очередь командовали над цитаделью.

В начале наступления, при занятии Баязета Эриванский отрядом, в нем был оставлен русский гарнизон в составе двух рот Крымского и батальона Ставропольского пехотного полка, двух сотен Уманского и сотни Хоперского казачьего полка, пешей команды Кавказского казачьего полка, трех сотен Елисаветопольского и двух сотен Эриванского конно-иррегулярного полка и двух орудий 4-й батареи 19-й артиллерийской бригады; в состав гарнизона входил также и 11-й военно-временный госпиталь. Комендантом Баязета был назначен командир батальона Ставропольского полка подполковник Ковалевский, на смену которому в конце мая прибыл подполковник Пацевич; комендантом цитадели являлся смотритель госпиталя капитан Штоквич (Штокфиш). Ставропольцы и уманцы стояли лагерем в 4 км севернее города, прочий же гарнизон располагался в цитадели.

16 июня разведывательный отряд под командованием Пацевича столкнулся со значительными скопищами курдов, бродивших недалеко от города. Так как после этого столкновения вполне реальной становилась и осада города, то Ковалевский ввел три роты своего батальона в цитадель и приказал свезти туда же все имущество из лагеря, а также запасти продовольствие.

Между тем уже 18 июня отряд Фаика-паши перешел Теперизский перевал и приблизился к Баязету. У Фаика-паши было 4000 человек регулярных войск с 11 орудиями и 7000 иррегулярных войск. Когда 18 июня Пацевич с большинством гарнизона двинулся в разведку к Теперизу, то он столкнулся уже со столь значительными силами, что вынужден был отступить. Отступление происходило в тяжелых условиях, русские понесли большие потери, причем в числе убитых был Ковалевский, мужеству и энергии которого был обязан разведывательный отряд своим возвращением в цитадель. Местное турецкое население, фанатизм которого был разожжен муллами, открыло по отходившим русским войскам огонь с крыш, из окон и дверей, а дети добивали камнями русских раненых. Наконец, в 18:00 войскам удалось дойти до цитадели, и Пацевич, вступивший в командование, приказал закрыть ворота. С этого момента началась двадцатитрехдневная осада Баязета, составившая славную страничку в истории русской армии.

В осаде, внутри цитадели, оказалось 1626 солдат, офицеров и казаков, два врача, чиновник и сестра милосердия, вдова подполковника Ковалевского; точное число находившихся в цитадели милиционеров неизвестно; кроме того, внутри цитадели находилось 70 лошадей.

Сухарные запасы в цитадели были созданы в размере 356 пудов; это количество сухарей обеспечивало гарнизон только на 9 суток и то при условии суточной выдачи на человека по 400 граммов. Кроме сухарей, в цитадели оказалось 316 пудов ячменя.