Русское литературоведение XVIII–XIX веков. Истоки, развитие, формирование методологий: учебное пособие

С выделением из недр философии в эпоху Просвещения эстетики (греч. aisthesis; термин А.Г. Баумгартена, 1750) как самостоятельной науки о прекрасном в русском образованном обществе формируется стремление внести свой вклад в изучение этих актуальных проблем. «Новая литературная теория» [86] возникает под пером Н.М. Карамзина. Его учение о «натуре», включающей, согласно концепции сентиментализма, и явления «внешнего» мира, и «внутренний» мир человека, оказало существенное влияние на русскую науку, в первую очередь на формирование представлений о реализме.

86

Николаев П.А., Курилов А.С., Гришунин А.Л. История русского литературоведения: Учеб. пособие / Под ред. П.А. Николаева. М., 1980. С. 56.

Трудно переоценить деятельность В.А. Жуковского – «гения перевода» (А.С. Пушкин в письме П.А. Вяземскому от 25 мая 1825 г.). Работа Жуковского как переводчика и теоретика художественного перевода высветила творческие [87] особенности этого труда, что уже в XIX веке было отмечено В.Г. Белинским во второй статье цикла «Сочинения Александра Пушкина» и А.Н. Веселовским в монографии «В.А. Жуковский. Поэзия чувства и „сердечного соображения“». Так, в работе «О басне и баснях Крылова» (1809), говоря о «взаимоотношениях» поэта и его переводчика, Жуковский изложил свой теоретический принцип: «Переводчик в прозе есть раб; переводчик в стихах – соперник» (477) [88] . Эту метафорическую характеристику Жуковский разворачивает и уточняет: переводчик прозаического произведения «подражает с рабскою точностию и взорам и телодвижениям образца своего»; переводчик, работающий с поэтическим произведением, напротив, старается сравниться с оригиналом «в превосходстве» и «употребляет способы собственные, ему одному приличные» (477). Переводчик стихов, развивал свою мысль Жуковский, «уступая образцу своему пальму изобретательности, должен необходимо иметь почти одинаковое с ним воображение, одинаковое искусство слога, одинаковую силу в уме и чувствах» (478).

87

Противоположной точки зрения («буквалистской») придерживались, например, П.А. Вяземский и А.А. Фет.

88

Здесь и ниже страницы указаны по изданию: Жуковский В.А. О басне и баснях Крылова // В.А. Жуковский. Зарубежная поэзия в переводах В.А. Жуковского / Сост. А.А. Гугнин: В 2 т. М., 1985. Т. II.

Основанием для этих утверждений были штудии Жуковского как аналитика литературы. Так, в указанной статье он подробно и глубоко представил поэтику жанра басни – сатирическое начало, аллегорическую природу образности, дидактизм. В статье обозначен и взгляд историка литературы – рассмотрены этапы развития басенного творчества от древнейших произведений «простого риторического способа» обозначения явлений действительности через «предложения моральной истины для оратора или философа нравственного», связанные с творчеством Эзопа, Федра, Г.Э. Лессинга, к законченной «форме», которой басня обязана «в наше время Лафонтену и его подражателям, а в древности Горацию» (472).

Русские романтики приняли деятельное участие в изучении отечественной литературы. Активностью позиции отличается литературно-критическое творчество А.А. Бестужева-Марлинского, П.А. Вяземского. До поражения декабристского движения в печати в качестве авторов литературно-критических статей выступали К.Ф. Рылеев, А.И. Одоевский и др. Неоднократно в качестве литературного критика выступал В.К. Кюхельбекер; наибольший интерес представляет его статья «О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие» (1824), приветствующая развитие национальной поэзии.

А.А. Бестужев-Марлинский написал ряд историко-литературных статей. Так, в работе «Взгляд на старую и новую словесность в России» (1823) дан краткий поэтапный обзор русской литературы: в первой ее части – от истоков древнерусской культуры до начала XIX века, во второй содержалась «характеристика особ, прославившихся или появившихся в течение последнего пятнадцатилетия» [89] . В центре внимания во второй части работы оказались И.А. Крылов, В.А. Жуковский, К.Н. Батюшков, А.С. Пушкин, Е.А. Баратынский и др. В годичных обзорах литературы («Взгляд на русскую словесность в течение 1823 года», «Взгляд на русскую словесность в течение 1824 и начале 1825 года») Бестужев-Марлинский скрупулезно и последовательно обращается к фактам журнальных публикаций и дает им оценку, указывая на имена Шекспира, Мольера, Вольтера и др. как на образцы творчества. Ярким примером освещения идеологической стороны творческого метода можно считать статью «О романтизме» (1829, опубл. 1839).

89

Бестужев-Марлинский А.А. Взгляд на старую и новую словесность в России // Литературно-критические статьи декабристов / Подготовка текста, вступ. ст., примеч. Л.Г. Фризмана. М., 1978. С. 45.

П.А. Вяземский на протяжении всей свой жизни обращался к вопросам литературы и современного литературного процесса – в частности, написал ряд биографических очерков, посвященных русским писателям. В этих «беглых», как их называл сам автор, очерках Вяземский, по его собственным словам, стремился дать оценку «с точностью и бесстрастием, вполне историческими» [90] . Перу П.А. Вяземского принадлежит первая, как принято считать [91] , русская историко-литературная монография – «Фонвизин» (1830, опубл. 1848).

90

Вяземский П.А. Иван Иванович Дмитриев // Вяземский П.А. Стихотворения. Воспоминания. Записные книжки / Сост. Н.Г. Охотина. М., 1988. С. 263.

91

Манн Ю. Факультеты Надеждина // Н.И. Надеждин. Указ. соч. С. 9.

Здесь и далее произведения Н.И. Надеждина цит. по: Надеждин Н.И. Литературная критика. Эстетика / Вступ. ст., сост. и коммент. Ю. Манна. М., 1972.

С 1820—1830-х годов активизировалась журнальная критика (статьи Н.А. Полевого, М.П. Погодина, И.В. Киреевского и др.). Особое место в этом процессе занимает деятельность А.С. Пушкина как критика, историка-исследователя и издателя. С начала 1830-х годов на литературно-критическое поприще вступает В.Г. Белинский.

«Талантливейшим выразителем» исторического подхода [92] в анализе явлений искусства и ярким представителем философского направления в критике и науке был Н.И. Надеждин [93] . Профессор Московского университета и издатель журнала «Телескоп», он создал цикл статей «Летописи отечественной литературы» (1832), занимался теорией изящных искусств («О современном направлении изящных искусств», 1833), стал одним из тех, кто разрабатывал эстетические принципы реализма.

92

Поспелов Г.Н. Развитие теории литературы в Московском университете // Живая мысль: К 100-летию со дня рождения Г.Н. Поспелова. М., 1999. С. 8.

93

Николай Иванович Надеждин (1804–1856) родился в семье дьякона, затем священника Белоомутского (фамилия образована от названия места жительства – села Белоомут Рязанской губернии). Закончил Рязанскую духовную семинарию. Обнаружил неординарные способности и получил (по традиции семинарии, когда ученикам изменяли фамилии) фамилию Надеждин. Окончил Духовную академию в Москве, затем в течение двух лет преподавал словесность в Рязанской семинарии. В 1826 г. Надеждин расстался с духовным званием и возвратился в Москву, был учителем в семье Самариных. Защитил диссертацию «О происхождении, природе и судьбах поэзии, называемой романтической» (1830); она написана на латинском языке и защищена в Московском университете. Надеждин был назначен профессором Московского университета по теории изящных искусств и археологии в 1831 г., откуда вышел в отставку в 1836 г. Издатель «толстого» журнала «Телескоп» (1831–1836) и приложения к нему – газеты «Молва». В 1836 г. Надеждин издал в своем журнале первое из «Философических писем» П.Я. Чаадаева. Чаадаев был объявлен сумасшедшим, а журнал закрыт. После запрещения журнала Надеждин в течение двух лет жил в ссылке (в Усть-Сысольске, затем в Вологде). По возвращении из ссылки он окончательно отошел от литературной деятельности и посвятил себя истории религии и церкви, этнографии, археологии, географии, фольклористике. В 1838 г. возглавил Одесское общество истории и древностей. Редактировал «Журнал министерства внутренних дел» (1843–1856) и «Географические известия» (1848), был председателем Отделения этнографии Русского географического общества. Умер в Петербурге, в забвении.

В жизни Надеждина была драматическая история взаимной любви к девушке из родовитой семьи – Елизавете Сухово-Кобылиной, которая, не получив благословения родителей на брак со своим избранником, в дальнейшем вышла замуж за испанского дворянина графа Салиаса де Турнемира и стала писательницей (псевдоним – Евгения Тур).

Впервые в качестве критика Надеждин выступил со статьей «Литературные опасения на будущий год» (Вестник Европы, 1828; под псевдонимом «Экс-студент Никодим Надоумко»), которая произвела сильное впечатление на читающую публику вследствие жестких иронических оценок, содержащихся в ней. Одновременно литературные круги оценили блестящую эрудицию автора работы (она открывалась эпиграфом на древнегреческом языке, с философски-нравоучительной цитатой из Софокла, и изобиловала множеством иноязычных включений). Формой статьи стал рассказ-рассуждение, направленный против «романтических поэмок» (67).

Исследователь творчества Надеждина Ю.В. Манн писал, что «в русской литературе второй четверти XIX века трудно найти другую столь сложную и противоречивую фигуру». Так, например, Надеждин иронично-критически высказался в адрес Пушкина – по поводу романтических поэм «Бахчисарайский фонтан» и «Цыганы», однако и в «Домике в Коломне», «Графе Нулине» и «Евгении Онегине» он не увидел существенных достоинств. В дальнейшем, в статье «"Борис Годунов". Сочинение А. Пушкина. Беседа старых знакомцев» (Телескоп, 1831; подпись: Н. Надоумко), радикализм высказываний Надеждина в отношении Пушкина был скорректирован, поскольку критик посчитал, что Пушкин поднялся на новый, более высокий, в его представлении, уровень историко-философского взгляда на действительность. Вместе с тем последующие главы «Евгения Онегина» и ряд стихотворений Пушкина вновь были оценены Надеждиным как произведения посредственные. Только в конце жизни, пройдя долгий путь испытаний, Надеждин оценил Пушкина как русского гения.

В центре внимания критика были такие таланты, как Грибоедов и Гоголь. К ним отношение менее суровое, нежели к Пушкину, однако и в их произведениях, основываясь на собственном видении достоинств поэтики, Надеждин находил недостатки. В статье «"Горе от ума". Комедия в четырех действиях, А. Грибоедова» (Телескоп, 1831) критик указал, например, на «пустоту действия», особенно в первом и втором актах (283), но подчеркнул, что комедия представляет собой «живую сатирическую картину», и добавил, что в пьесе «физиономии <…> верно схвачены» (284). Еще более мягкий взгляд Надеждин бросал на Гоголя. Так, в статье «"Вечера на хуторе близ Диканьки". Повести, изданные Пасичником Рудым Паньком» (Телескоп, 1831), критик отмечал, что цикл состоит «из прекрасных отрывков народной украинской жизни» (280).

Историко-теоретические вопросы находились в центре внимания Надеждина. В своей работе «"Всеобщее начертание теории изящных искусств" Бахмана» (Телескоп, 1832) исследователь писал: «Мир изящных искусств сам есть дело рук человеческих» (296); он рассматривал вопрос о стадиальности развития искусства, не зная, «что за несколько лет до его работы о Бахмане во многом сходную картину развития эстетической мысли нарисовал Гегель» [94] . Согласно гегелевской теории трех стадий развития искусства, художественная культура прошла символическую (Древний Восток) и классическую (Античный мир) стадии и находится на завершающем этапе своего развития – на романтической стадии, по исчерпании существа которой наступит принципиально новый этап развития сознания, связанный уже не с философией искусства, а с философией религии; в далеком же будущем мир, по Гегелю, будет жить философией как таковой.

94

Манн Ю.В. Литературоведение в России // Краткая литературная энциклопедия. М., 1967. Т. IV. Стлб. 371.