Рута
Шрифт:
— Йена! — тихо позвал он.
Из тряпок показалась черная головка птицы. Увидев его, она хромая вышла из своего укрытия.
— Йен…! — опустился он рядом с ней на колени. — Что сделать чтобы помочь тебе? Как вернуть…
Чайка резко крикнула, будто приказывая ему не раскисать. Он взял ее в руки, прижал к щеке, она уткнула голову ему в висок. Ведьмак почувствовал, как стекает по щеке капля. Одна слеза на двоих.
Дийкстра ждал. Затевая эту партию, он не на минуту не сомневался, что Филиппа не станет сидеть сложа руки и дожидаться, когда ее выдавят из политики. Он знал — она ударит, и поэтому ни кому не позволял расслабляться.
— Видите, Борисий, — граф расстроено покачал головой. — Не смотря на все наши усилия, войне все равно быть.
Старец внимательно посмотрел на него и улыбнулся. От этого взгляда Дийкстра на мгновение почувствовал себя нашкодившим мальчишкой.
— Мы оба знали это, — грустно ответил тот. — Но выбор сделан, как сказал Геральт. И мир уже никогда не будет прежним.
— Как там наши больные? — поспешил сменить тему граф, опасаясь снова услышать надоевшие уже пророчества.
— Плохо. Я останусь с ними и постараюсь помочь.
— Я надеялся, что вы поддержите нас на поле боя!
— Нет, Энкелей, — тяжело вздохнул чародей. — Это дело Цири.
— Ну, что ж Цири, так Цири, — Дийкстра встал из-за стола и надел перчатки. — Пора!
Вдруг раздался ужасный дребезжащий грохот. Он летел со стороны Понтара, заставляя всех на своем пути прикрывать уши.
— Началось! — доложил Велор. — Ведьм встретили наши магики.
— Надо торопиться!
Вскочив на коней, граф, Цири и чародеи, во весь опор поскакали к ратному полю.
Река горела огнем, земля стонала и корчилась под ударами, воздух дрожал так, что казалось — еще немного и он осыплется пылью у ног сражающихся чародеев. Хотя это мало напоминало драку.
С одной стороны реки ведьмы схватившись за руки образовали закрученный по спирали круг, с другой чародеи Дийкстры, положив руки друг другу на плечи образовали свою сферу. То из ведьминого центра вырывалась бушующая стихия, то из круга чародеев. Силы сталкивались образуя сводящий людей с ума звук, врезающийся в мозг сотнями острых кинжалов. Солдаты обеих армий побросав оружие, падали на землю затыкая уши и крича от боли. Некоторые уже не шевелились. Среди них, разбросав руки и устремив к небу миндалевидные глаза, лежала Вэгира, из ушей и носа ее бежали струйки крови.
Восемь чародеев графа и пять сбежавших из Ложи чародеек, быстро нырнули в центр своего круга, сомкнули руки и небо почернело в то же мгновение, будто ночью. На другой стороне к своим подоспели Филиппа с Кейрой и Юнаей — все вокруг озарил ослепляющий свет.
Дийкстра с магическими берушами на ушах, дернул Цири за рукав требуя присоединиться к чародеям, но она растерянно глядела на происходящее, не собираясь двигаться с места. Ее изумрудные глаза выражали ужас. Арден! В этой панике, его не найдешь! Он скорее всего в самом центре этого кошмара… Сердце заныло, в голове застучало. Она ощутила каждой своей клеточкой, что если его не станет, жизнь для нее кончится тут же. И руки сами взлетели в воздух, ноги понесли, а губы зашептали…
Вдруг стало тихо. Все застыло словно ледяные фигуры. Даже пламя и каменный вихрь, все замерло, будто на картине. И только Цири двигалась в странном танце, меж двух противостоящих сил. Как голубые ленты, от чародеев поднимались светящиеся
дорожки и летели к ней, скручиваясь в клубок. Клубок становился все больше и больше, и когда последняя лента, широкая и искрящаяся окутала его, он мелко задрожал и разошелся во все стороны огромной волной, обволакивающей все на своем пути.И тут же все опять пришло в движение. Только, выносящего мозг звука, больше не было. Стонали раненые, ржали лошади, кричали солдаты. Кричал Дийкстра. Цири не сразу поняла смысл этих воплей.
— Где чародеи?! Это что за дрянь такая?
Вместо роскошных мужчин и великолепных женщин, еще что-то тщетно пытались наколдовать дряхлые и уродливые старцы, и калеки. Самые старые падали замертво и тут же рассыпались в прах, и только эльфки остались прежними.
Засевший в засаде Дикий отряд, вдруг превратился в растерянных, обнаженных мужчин и женщин. Они прыгали, пытались бежать на четвереньках, и выли от боли в израненных руках и коленях.
Мир будто сошел с ума! И среди всего этого безобразия, Цири увидела плетущегося к ней Ардена. Кровь запеклась на носу, он тряс головой словно пытаясь вытрясти из нее что-то лишнее, но живой. Живой!
Как только Эльфийские чародейки перешли на сторону Армии Трех Королей, а Юная отправилась в Монтекальво, обстановка в Аэдирне быстро нормализовалась. Примар не стал дожидаться, пока все окончательно успокоиться и восстановиться, и спешно направился в Вызиму, за своим куском пирога.
Переночевав со своими головорезами в Эландере, он не смог отказать себе в удовольствии закончить начатое и решил ненадолго свернуть к храму Мелитэле. Обнаружив храм пустым и безжизненный, он до того расстроился, что даже всплакнул. Грабить там тоже было нечего, все самое ценное оставшиеся жрицы во главе с Йолей унесли с собой. И чтобы хоть как-то компенсировать свою досаду, приказал все сжечь.
Старая соломенная крыша вспыхнула что факел и никому и в голову не пришло проверить, остался в храме кто живой или нет.
Пламя бушевало над головой, стены трещали, готовые рухнуть, но Геральт ничего не видел и не слышал. Он смотрел не отрываясь в фиолетовые глаза своей Йен. Любящие, горящие, родные! Он не заметил, что черная чайка с белыми перьями в хвосте, превратилась не в великолепную черноволосую красавицу, а в длинноносую горбатую старуху. Только глаза! Их свет и глубина! Это все, что было важно!
— Все закончится так, как начиналось! Я люблю тебя, Йена.
— Мой Геральт.
— Хорошо горело! Да только быстро сгорело! — отметил Вельмериус, глядя на догорающие головешки. — Ну да ладно, мужики, мы еще позабавимся.
Потерев занывшую поясницу и крякнув от боли, он грузно взобрался на подножку кареты.
— Плевать я хотел на этого мальчишку. Утоплю в крови всех, кто откажется подчиняться. Теперь все будет иначе. Я сказал.
— Геральт!
Рута вскочила с постели в холодном поту. Нет это не просто сон, она знала — его больше нет! В глазах темнело от слез, душа рвалась на части… Все кончено!
— Юта, — тихонечко позвал детский голосок.
Она резко обернулась. Инсон сидел на кровати и смотрел на нее огромными наивными фиолетовыми глазами. Здоровый румянец красовался на его похудевших щечках. Она обняла мальчика и поцеловала. Видимо она не заметила, как заснула рядом с ним.
— Не плач, — прижавшись к ее груди, и запрокинув головенку, Инсон пытался заглянуть ей в глаза. — Я очень люблю тебя, Юта. Тебя и Басто.