Ружье из черной стали

Брендипьянк записывал слова Сарай-мэна на диктофон, Крохотуля строчила в своей записной книжке, а Торкин пинал все еще рыдающего Эгэ-гэ.

– Хорошо. Что я еще должен у тебя спросить?
– спросил Полка.

– Э-э-э... Не знаю.

– Не ври!
– крикнул взхоббит, наступая гнусному негодяю на мозоль.

– Уй-юй! Вспомнил-вспомнил!
– закричал Сарай-мэн.
– Еще про Великого Ор Лан Гуру. Я не знаю про него ничего кроме имени и того что он очень могуч.

– Могуч? Насколько?

– Тебе и не снилось. Он живет где-то на востоке возле Артезианских Вод.

– Что еще за Воды?

– Там обитают странные эльфы - Артези, которые принимают странные решения, совершают странные поступки и поют странные песни. Даже желуди у них в лесах немного "с приветом". Странный народ.

– Н-да... Почему это Эгэ-гэ еще не заткнулся?

– Слабохарактерный кретин, - пожал плечами Сарай-мэн.

– Вот оно как. Ну что ж. Иди отсюда и больше не безобразничай.

– Иду, половичок. Желаю чтоб штаны твои всегда были сухи, а носки источали аромат роз.

– Крохотуля, давай в кабину пилота, - скомандовал Торкин.
– Нам надо лететь дальше.

7. Логовище.

Утро, день, вечер, ночь, звезды, куропатка на вертеле и пятеро пляшущих карликов. В этом было не больше смысла чем в апельсиновой кожуре. Тот кто был когда-то Сарай-мэном, а нынче стал Вихрастым Серопузом остался позади. Пилота Эгэ-гэ решили высадить возле одной из закусочных на федеральном шоссе номер 13-13. Ему дали спасательный жилет, флягу для воды и кредитную карточку компании "Рокуэлл Телефоне Джи-2", которая была аннулирована давным-давно.

– Только помните где я остался, - сдавленым голосом просипел Эгэ-гэ.

– Я не забуду это место никогда, - торжественно поклялась Крохотуля.

Гномша подняла геликоптер в воздух, взяв курс на восток.

– Я и не знал, что ты так за него переживаешь, - сказал Полка.
– Ты правда никогда не забудешь это место?

– Никогда, - подтвердила Крохотуля.
– Кафе "Погребок" на федеральном шоссе 13-14. Здесь подают самые худшие пельмени со сметаной из всех которые я когда-либо ела.

Друзья принялись оживленно обсуждать меню "Погребка" и пилот Эгэ-гэ был тут же забыт. Внизу проплывалы серые горы. Проплывали они внизу около пяти часов, а потом их сменили холмы покрытые лесами.

Войско Омара из Кастрюли уже достигло этих мест. Длинная цепочка автомашин, кавалерия на роботоконях и остатки авиации - несколько вертолетов, патрулирующих окресности. А впереди - на востоке - было уже видно то, что Парад называл Логовищем Омара. Взхоббита немного удивил тот факт, что местных вольных фермеров, снабжающих войска Омара продовольствием, сторожат всего лишь вооруженные электрохлыстами надсмоторщики.

– Да-а-а-а... У них тут явно не концлагерь, - глубокомысленно кивнул Торкин.
– Скоре похоже на рабовладельческий строй или феодализм. Еще одно очко в пользу Омара.

– Может переметнемся на его сторону пока не поздно?
– как бы в шутку предложила Крохотуля.

– Нельзя, - вздохнул Торкин.
– Ай-муры нас в порошок сотрут. Помнишь письмо Пеленгаса?

– Жаль...

Под устрашающие завывания тревожной сирены из облаков вынырнули два хищных узконосых геликоптера. Они пристроились рядом, недвусмысленно ощетинившись стволами пулеметов и пушек.

– Похоже нас хотят препроводить в Логовище, - сказала Крохотуля.

– Кхе-регрумм!!!... Эй вы там, на незнакомом вертолете! Немедленно направляйтесь в таинственное Логовище Омара, а не то мы расстреляем вас на куски!
– внезапно ожило радио.

– Расстреляет на куски? Что он имеет в виду?
– изумился Полка.

– То и имеет. Не стреляйте! Мы мирные путешественники!
– закричал в микрофон Торкин.
– Мы выполняем ваши требования!

Гном сжал микрофон своей волосатой ручищей и тот с хрустом сломался.

– Сделаем вид что у нас неполадки, - сказал гном.
– Будем притворяться, что мы все гномы, спросим дорогу до ближайшей забегаловки, будем напирать на то, что нам надо похмелиться.

– Ты на его румяную рожу погляди, - ткнула пальцем Крохотуля.
– Этот взхоббит нам все дело испортит. Нету в нем нашей, гномьей солидности.

– Ты права, - хмуро вздохнул Торкин оглядывая взхоббита с ног до головы. Ладно, будем врать по обстоятельствам.

Вертолеты приземлились на черном поле, что в северном краю посреди Логовища. Спрыгнувший вниз взхоббит ковырнул носком ботинка черное, слегка пружинящее покрытие. Гадзин? Гудзин? Гудрон?

К путникам подошел важный смуглолицый человек с дебильным выражением лица.

– Хто вы есть? Куда? Откудова?
– старательно коверкая слова произнес он.

– Мы есть гномы, - отвечал Торкин.
– Ищем никого иного как самого Омара, ну или в крайнем случае Сандальо. Сами мы - с запада. Ну и с юга. Ну и много откуда еще.

Смуглолицый человек задумчиво почесал бритую черепушку и с тупой настойчивостью повторил вопросы.

– Дурак что ли?
– заорал Торкин.
– Гномы мы. Омар нам нужен или Сандальо!

– Здесь не есть нужное... подходящее место для громких слов, - сказал чиновник.
– Следуйте за мной.

Друзей повели под конвоем. Семеро человек справа, семеро - слева, а семеро - сзади. Как утверждал позже взхоббит на лицах солдат не было ничего кроме злорадства, ожесточения и тупой готовности к немедленным действиям. Была правда еще параноидальная подозрительность к волосатолапому чужаку, но ее следует отнести к проявлению гомосексуальных комплексов.

– Что это еще за херня, мальчики?
– недовольно спросила Крохотуля.

Она имела полное право проявлять недовольство. Друзей привели в мрачную и сырую коморку, а мрачная и сырая коморка была совсем не похожа на ту, которую описывали в книге "Черное копье".

– Влазь, - рявкнул главный конвойный подталкивая гномшу прикладом автомата.

Следующие трое суток Торкин, Крохотуля и Полка провели в четырех стенах. Изредка им кидали объедки, а воду давали два раза в день - теплую, мутную и дурно пахнущую. Припадая потрескавшимися губами к аллюминиевому ковшу, покрытому серыми пятнами неизвестного происхождения, взхоббит не уставал прославлять мудрость и великодушие славного вождя Омара из Кастрюли. Торкин ночи напролет пел боевые песни про подвиги того же Омара, а Крохотуля читала поэмы собственного сочинения. Наверное, эти поэмы и стали последней каплей. Утром четвертого дня отощавших, потрепанных и порядком провонявших друзей повели наконец на допрос.