Рыбалка в Америке

— Кажется, в Стэнли дождь, — сказал я, хотя никогда раньше не был в Стэнли. Легко говорить о Стэнли, если ни разу его не видел. Мы проехали мимо дороги к Кумжовому озеру. Очень хорошая с виду дорога. Улицы Стэнли оказались сухими и белыми — словно грузовик, доверху нагруженный мешками с мукой, врезался на полной скорости в кладбище.

Мы остановились у магазина. Я купил шоколадку и спросил, хорошо ли на Кубе ловится форель. Продавщица ответила:

— Чтоб ты сдох, коммунистический ублюдок.

Я взял у нее чек за шоколадку, чтобы списать потом эти деньги с налогов.

Старые добрые десять центов.

В магазине я так и не узнал о рыбалке ничего интересного. Люди там страшно нервничали — в особенности юноша, который складывал на полку комбинезоны. Ему оставалось еще не меньше сотни штук, и он ужасно психовал.

Мы пошли в ресторан, я съел гамбургер, моя женщина чизбургер, а малышка носилась вокруг нас, как черт на всемирной ярмарке.

Там еще крутилась девочка лет одиннадцати или даже десяти. У нее были накрашены губы, она громко разговаривала и, похоже, сильно интересовалась мальчиками. Девочка подметала ресторанное крыльцо, и это занятие очень ее веселило.

Потом она вошла в зал и стала играть с малышкой. Она очень хорошо с ней обращалась. Даже голос, когда она говорила с ребенком, звучал тише и мягче. Девочка сказала, что у ее отца инфаркт, и он не встает с постели.

— Ему не разрешают ходить, — добавила она.

Мы взяли кофе, и я стал думать о мормонах. Только сегодня утром, прощаясь, мы пили у них в доме все тот же кофе.

Кофейный запах расползался по комнатам, как паутина. Очень нелегкий запах. Он так и не стал частью религиозного экстаза, несмотря на то, что в Солт–Лейк происходит серьезная храмовая работа, и среди древних рукописей Иллинойса и Германии отыскиваются имена умерших родственников. После чего много храмовых дел еще предстоит совершить в Солт–Лейк.

Одна мормонская женщина рассказывала, что за день до того, как она должна была венчаться в храме Солт–Лейк, ее укусил в запястье комар; руку раздуло так, что на нее страшно было смотреть. Опухоль выпирала из–под кружев — даже слепой не мог не заметить. Она тогда ужасно расстроилась.

Женщина сказала, что ее всегда разносит после укусов солтлэйкских комаров. В прошлом году, когда она занималась в Солт–Лейке храмовой работой по делам умерших родственников, ее тоже покусали комары — тогда у нее раздуло все тело.

— Я ужасно расстроилась, — сказала она. — Стала похожа на дирижабль.

Мы допили кофе и ушли. На Стэнли так и не упало ни одной дождинки. До заката оставался примерно час.

Мы поехали к Большому Краснорыбьему озеру, до которого было не больше четырех миль, и очень скоро его нашли. Большое Краснорыбье озеро и лагерь на лесной лужайке штата Айдахо предлагали посетителям кучу удобств. Очень много народу расположилось там на отдых и большинство, судя по виду, надолго.

Мы решили, что слишком молоды для того, чтобы останавливаться у Большого Краснорыбьего озера; вдобавок тут брали пятьдесят центов в день, три доллара в неделю — почти как за отель для бездомных; и вообще, здесь было слишком много людей. Слишком много машин и туристов в вестибюле. Невозможно даже подойти к лифту, потому что проход загораживал десятикомнатный трейлер, в котором расположилось нью–йоркское семейство.

Откуда–то появилось трое детей — они тянули из бутылок барабанный бой и тащили за ноги бабушку. Бабушкины ноги были прямыми и крепкими, а задница билась о ковер. Дети уже успели порядком набраться, бабушка тоже не производила впечатления трезвой и кричала что–то вроде:

— Да здравствует новая Гражданская Война! Хочу трахаться!

Мы уехали на Малое Краснорыбье озеро. Лагерь там был почти пуст. Так много народу на Большом Краснорыбьем озере и никого на Малом — при том, что бесплатно.

Интересно, что особенного в этом лагере? Возможно, несколько дней назад на него обрушилась лагерная чума — та, которая, словно старые паруса, рвет в клочья палатки, машины и половые органы, — а несколько человек остались у озера, просто потому, что ничего не соображают.

Мы с радостью к ним присоединились. С площадки открывался прекрасный вид на горы. У самой воды нашлось отличное место.

На участке номер 4 имелась даже печка. Она представляла собой квадратный железный ящик, приделанный сверху к цементному блоку. Над ящиком торчала железная труба, и в ней — ни одной дырки. Я очень удивился. Все лагерные печки, которые мне доводилось видеть в Айдахо, были продырявлены пулями. Я смог придумать единственную причину этому явлению: как только предоставляется возможность, люди прячутся за деревьями и начинают палить по старым железным печкам.

На участке номер 4 стоял еще деревянный стол и две скамейки, похожие на старые очки Бенджамина Франклина — такие, знаете, смешные, с квадратными линзами. Я сел на левую линзу и стал смотреть на Зубчатые горы. Превратившись в астигматизм, я почувствовал себя дома.

СНОСКА К ГЛАВЕ «ОТПРАВКА КОРОТЫШКИ РЫБАЛКИ В АМЕРИКЕ НЕЛЬСОНУ ОЛГРЕНУ»

Да, да, да, Коротышка Рыбалка в Америке снова в городе, но я сомневаюсь, что все будет как прежде. Старые добрые времена прошли, и Коротышка Рыбалка в Америке теперь знаменит на всю страну. Его открыли киношники.

Неделю назад «Новая волна» вытащила его из инвалидной коляски и выложила на мощеную камнем аллею. Его сняли на пленку. Коротышка Рыбалка в Америке произносил речи, нес свой обычный бред, и из всего этого должен получиться фильм.

Возможно, его смонтируют с другим голосом. Величественный, хорошо поставленный баритон самыми убедительными в мире словами вынесет приговор человеческой жестокости.

— Коротышка Рыбалка в Америке, Mon Amour.

Свой монолог он начнет так:

— Я был одним из знаменитейших попрыгунчиков, известным всей Америке под именем Кузнечик Нижинский. Мне было доступно все. Где бы я ни появился, за мной по пятам следовали прекрасные блондинки. — И так далее…. Они выдоят из него все, что можно, и наделают сметаны и масла из двух пустых штанин и дохлого бюджета.

Но, может, я и ошибаюсь. Может, они снимали сцену для научно–фантастического фильма «Коротышка Рыбалка в Америке в межпланетном пространстве». Дешевый триллер все с тем же сюжетом — профессор, сумасшедший или какой там еще, так никогда и не станет богом, в финале — охваченный огнем дворец и люди, бредущие сквозь темный лес к своим домам.

МАСТЕРИЦА ПУДИНГОВ СТЭНЛИЙСКОЙ ЗАВОДИ

Деревья, снег и скалы — все вместе это сулило нам вселенский покой, но заводь кишела пескарями; они суетливо мельтешили у самого берега и возвращали нас во времена Мака Сэннетта [26]

Для туристов Айдахо пескари были настоящим аттракционом. Следовало организовать для этой мелочи национальный заповедник. Они плескались, словно ребятня, у самого берега и верили в собственное бессмертие.

26

Мак Сеннетт (1880–1960) — режиссер немого кино, король комедии.