Рыцарь из ниоткуда. Книга II. Сборник

– Яночка, что тебе сейчас снилось?

Ему показалось, что Яна чуточку покраснела?

– Всякие глупости… опять…

За последнее слово он и ухватился:

– Опять? А до того что снилось? – и продолжал утвердительно: – Всяческая похабщина, да? То тебя скопом насилует орава подонков в самых разных ситуациях, то выглядит еще гнуснее…

– Откуда ты знаешь? – недоуменно воскликнула Яна. – Даже я не умею проникать в чужие сны, не слышала, чтобы кто-то это умел…

– А вот теперь, очень похоже, отыскался такой искусник, – сказал Сварог. – Точнее, искусница. Тебя всякий раз встречала белая волчица на горбатом мостике, да? (Глаза Яны вовсе уж покруглели от удивления.)

– Нет, но откуда ты…

– Да потому, что мне который день снится всякое непотребство, – сказал Сварог. – В первую очередь с твоим участием, хотя случались и другие сюжеты… – он плюхнулся на постель, обнял Яну за теплые плечи, притянул к себе и, вот странно, улыбнулся, как был уверен, блаженно. – В каком-то смысле, ты не поверишь, это прекрасно, Вита. Если нам обоим снится нечто похожее, значит, я не сошел с ума, как втихомолку опасался. Значит, есть чей-то умысел, и есть противник. А любой противник хорош тем, что его можно прикончить, как сказал мне когда-то один сержант Вольных Топоров…

– Тебе… тоже? – Яна прижималась щекой к его щеке, и ее сердце, он чувствовал, билось учащенно.

– А я о чем? Самая пора поговорить спокойно и обстоятельно, тебе не кажется? Или спать хочешь?

– Какой тут сон! – сердито бросила Яна. – Конечно, надо поговорить, коли уж такое дело… Только не в постели же, иначе какая-то нотка несерьезности будет, мне отчего-то кажется…

Она слезла с постели, завязала золотистый халатик пояском с кистями, босиком прошла по коврам к столику с двумя низкими креслами в углу. Пока Сварог туда дошел, на столике уже появился большой кофейник синего с золотисто-коричневыми разводами черодальского фарфора, пузатые чашки – основательные, не те изящные наперсточки, что предписаны этикетом для иных торжественных приемов. Сварога обогнал портсигар Яны, летевший с ночного столика. Плюхнувшись в кресло, он вытащил свой – тот, что без кавычек.

Наполнив чашки благоуханной, почти черной жидкостью, Яна одним махом осушила свою до половины, словно возчик, вошедший в тепло и уют таверны после долгой поездки в холодную ночь (въедливой точности ради, для простого возчика кофе был недосягаемым господским деликатесом, в отличие от простецкого чая, которым тешили брюхо все сословия). Закурила и улыбнулась Сварогу почти спокойно:

– Я думаю, ты эту кашу в каком-то смысле заварил, тебе и начинать… Согласен?

– Отчего же нет? – пожал он плечами. – К тому же я, похоже, знаю чуточку больше, чем ты…

Странный в каком-то смысле был разговор: в роскошной королевской спальне (малой, правда, вы еще большую не видели), за дорогим сервизом одного из лучших на Таларе заводов, под дым лучших сигарет, какие не всякому земному королю доступны, самым чуть ли не обыденным тоном шел разговор о предельно странных вещах, никогда прежде не дававших знать о себе чудесах – есть сильнейшие подозрения, очень и очень недобрых…

Поначалу все протекало несколько нескладно – оба частили, перепрыгивали с одного на другое, иногда перебивали друг друга. Но понемногу наладился нормальный деловой разговор: и опыт таковых у них имелся, и оба были привычны к разным головоломным и загадочным неожиданностям…

Общими у них оказалась примерно половина снов: в первую очередь все до единого те, в которых на глазах Сварога с Яной занимались разнузданными и развратными утехами и всевозможные подонки рода человеческого (включая те сцены из прошлого, происходившие на Сильване), и оборотни, и Белая Волчица (Яна и об этом рассказала, потупясь и пунцовея). В этих снах Яны всегда присутствовал Сварог – в качестве зрителя, всякий раз откровенно любовавшегося зрелищем.

Другая половина в чем-то отличалась: Яне никогда не снилось, как насилуют ее подруг и пытают ее друзей и соратников. А в чем-то и походила: разве что вместо горящей Латераны, по которой валила орава непонятных уродцев с факелами, Яна видела пылающий Келл Инир: из сотен окон рвется золотисто-багровое пламя, пылают штандарты на башнях и сами башни, поднимая высокие снопы искр, рушатся черепичные кровли, деревья в парке горят, как свечки – и вокруг гигантского пожарища с радостным верещанием носятся какие-то странные существа больше всего похожие на пылающих обезьян, ничуть не озабоченных тем, что они пылают, играют в чехарду, пляшут коло, совсем как люди в Латеране в новогодние праздники, кувыркаются, видно, что им чертовски радостно. Пылающие маноры один за другим валятся на землю, словно перезрелые груши с ветки, которую как следует тряхнули. Горит Роменталь, в котором гибнет принц Элвар, выгорает помпезнейшее здание Канцелярии Земных Дел, где в одном из залов мечется принц Диамер-Сонирил, не в силах найти выхода из подступившего со всех сторон пламени. Посреди какой-то вымощенной булыжником площади горят на костре, на вершине высокой поленницы привязанные к столбу Канцлер и молодая красивая блондинка. Все сны Яны – чертовски реалистичные с ощущениями и запахами, в точности как ночные кошмары Сварога.

– И знаешь, что самое скверное? – сказала Яна, не поднимая глаз. – Когда эта тварь, Белая Волчица, со мной все это проделывала, мне это нравилось. Очень. Потом, когда просыпалась, трясло от этой мерзости, чуть не тошнило, но во сне-то мне все нравилось – и то, что она со мной делала, и то, чем я отвечала…

– Наваждение, – хмуро сказал Сварог. – В том еще морок и заключался, чтобы внушить: это тебе нравится…

– Да я сама так же думаю… И все равно противно. И что ты предпринял? Судя по этим колокольчикам, ты сложа руки не сидел…

Сварог рассказал о том, что ему удалось предпринять. Рассказ получился не таким уж долгим. Правда, порадовало то, что Яна, обдумав услышанное, не нашла ни промахов, ни изъянов ни в том, что он сделал, ни в его планах на будущее. Согласилась: он сделал все, что мог, а что до планов – ей добавить нечего. Они даже чуточку посмеялись, пусть и невесело, когда обнаружилось, что оба промолчали о происходящем с ними, если разобраться, по схожим причинам: некое уязвленное самолюбие людей, в некоторых смыслах весьма могущественных: императрица, владеющая Древним Ветром, и король королей с его магическими умениями, в первую очередь хелльстадскими.

– А я ведь пыталась первое время заслониться Древним Ветром, – призналась Яна. – Только ничего не получалось: она самую сильную защиту пробивала.

– Выходит, я в лучшем положении, – угрюмо сказал Сварог. – Вот хелльстадскую защиту эта тварь пробить не в состоянии. Хорошо, допустим, она представляет какое-то невероятно древнее Зло, которое гораздо старше Древнего Ветра. Но Хелльстад-то по меркам Большой Истории – сущий младенчик. Открывается огромный простор для догадок, гаданий и фантазий… которыми, сразу говорю, я не намерен заниматься. Потому что получится сплошная игра ума, от которой, есть сильные подозрения, практической выгоды не будет.

– Может, ты и правильно рассуждаешь… Что нам остается, Стас, ты уже обдумывал?

– Конечно, – сказал Сварог. – И старательно. Может, я и уязвлю чуточку твое гордое самолюбие, но, сдается мне, тебе не остается ничего. Древний Ветер, ты сама говоришь, против этой твари бессилен. А ничего другого у тебя нет.

– Иными словами, – бледно улыбнулась Яна, – я в данном случае – бесполезная боевая единица?

– Яночка, тысячу раз прости, но так и выходит, – сделав над собой некоторое усилие, сказал Сварог. – Не обижаешься?

– Ох, Стас, какой ты… – поморщилась она. – Я гордая и самолюбивая, сам прекрасно знаешь, но никогда это не доводила до абсурда. В конце концов, я оказалась бессильной и перед Багряной Звездой, и перед Радиантом, и в парочке других случаев – но в уныние из-за этого как-то не обрушилась. Ты у нас – другое дело. Ты всегда отлично справлялся. Значит, тебе опять мир и спасать.

– Да мы привычные, если Родина требует… – проворчал Сварог. – Скажу тебе по совести: не очень-то мне и нравится мир спасать. Такое порой муторное, а иногда и рвущее душу напополам занятие, кто бы знал… Но ведь никуда не денешься… Значит, ты мои планы одобряешь?