Рыцарская сказка

– И это, и все что угодно.

Рейнхольд встретил Асимарга раздраженно:

– Долго тебя ждать приходится.

Асимарг молча склонил голову. Грифо тоже посмотрел на него неприязненно, но ничего не сказал.

– Кто нам будет все показывать? – обратился Рейнхольд к Грифо.

– Там есть слуга Эжен, он должен за всем присматривать. Зайдем сначала к нему, а он проведет нас по всем комнатам.

– Ну смотри, – проворчал Рейнхольд и дал знак двум стражникам следовать за ними.

Они пересекли внутренний двор замка, поднялись в крытую галерею и, пройдя ее, оказались перед лестницей. Рейнхольд и Асимарг легко взбежали по ступенькам, стражники не отставали, а Грифо еле поднялся, кряхтя и чертыхаясь.

– Да тебе каждый день надо сюда подниматься по пять раз, – съязвил Рейнхольд. – Давай шевелись, солнце скоро сядет, в темноте мы много не посмотрим.

Наконец раскрасневшийся Грифо одолел последний пролет и остановился, пытаясь отдышаться.

– Куда дальше? – рыкнул Рейнхольд.

– Грифо махнул в сторону коморки Эжена.

Рейнхольд пнул ногой дверь, шагнул в комнату и чуть не поперхнулся от жуткого запаха перегара. Эжен валялся на лавке совершенно пьяный, в полном бесчувствии.

– Грифо, иди сюда, – заорал Рейнхольд. – Это так ты следишь за слугами, ты, толстый никчемный боров?!

Он схватил Грифо за шиворот и толкнул его на лавку со спящим Эженом, отчего слуга свалился на пол, но признаков жизни не подал.

– Делай что-нибудь, приведи его в чувство, или я за себя не отвечаю! – взревел Рейнхольд.

Вид Эжена говорил о бесполезности попыток разбудить его обычными способами, поэтому Грифо решил сразу перейти к испытанному средству. Он велел Асимаргу усадить Эжена на пол и поддерживать его, а сам взял недопитый кувшин и пустую миску. Наклонившись к Эжену, он стал переливать вино из кувшина в миску. Лишь только забулькало вино, голова Эжена дернулась, а по лицу прошла судорога. Грифо наклонился к нему и шепнул на ухо:

– Пить будешь?

Эжен разлепил веки. Взгляд был мутный, как река в дождь. Грифо опять спросил:

– Выпить хочешь?

Затем он повторил действие с сосудами, заглянул в глаза Эжену и удовлетворенно вздохнул, увидев, как в них блеснули искорки. Эжен повертел головой и попытался что-то сказать:

– А где… Ты почему в сапогах?

Грифо встряхнул его и поставил на ноги, но слуга снова обмяк и повалился на пол.

– Дайте веревку, – приказал Рейнхольд. – Потолще. Так, обвяжи ему вокруг пояса. Обвязал?

– Да, – ответил Грифо.

– Крепко?

– Быка выдержит.

– Помолись за него и веревку.

С этими словами Рейнхольд подошел к Эжену, обхватил его, а конец веревки сунул в руки Грифо и Асимарга. Затем поднес слугу к окну и вывалил его наружу. Эжен недолго испытывал прекрасное чувство полета – веревка оказалась короткой. Грифо и Асимарг, упершись плечами в стены, держали Эжена на весу в воздухе. Рейнхольд выглянул в окно и остался доволен, увидев слугу, дергающегося на веревке, как рыба на крючке, только в отличие от рыбы он не безмолвствовал, а кричал с выражением.

– Раз дар речи обрел, значит, прочухался. Тащите назад, – пока слугу втаскивали обратно, он оглядел комнату и увидел в углу бочку с дождевой водой, которую слуга подставил под протекающий потолок.

Едва Эжен стал подниматься с колен, Рейнхольд опрокинул на него бочку с водой. От истошного крика, казалось, задрожали стены, даже Рейнхольд от неожиданности выронил бочку прямо на ногу Эжену, и крик повторился.

Когда Эжен поднялся на ноги, Рейнхольд несколько раз наотмашь хлестнул его по лицу, но не сильно, опасаясь снова отправить его в бесчувственное состояние. После пятого удара хмель окончательно выветрился из головы слуги, и он уже сознательно рухнул на колени со словами:

– Прости меня, господин.

Рейнхольд не удержался и пнул его ногой:

– Вставай, скотина. Тебя будут сечь, пока кнут не превратится в мочалку. Но это будет потом, если ты сегодня выживешь.

– Прости, господин, – причитал Эжен, но как-то неискренне.

– Пошли! – скомандовал Рейнхольд.

– Куда прикажет господин? – спросил Эжен.

– Я хочу осмотреть комнаты для гостей, нам скоро принимать принца.

– Так это, пусть принц их и осмотрит, а нам туда лучше не соваться, – робко возразил Эжен.

– Ты мне еще советы давать будешь? – повысил голос Рейнхольд. – Прикажу, и сам полезешь во все комнаты.

Эжен уже был готов опять пасть на колени, но Рейнхольд толкнул его к двери.

– Пошли, у меня скоро терпение лопнет.

Пока они шли по коридору, Грифо решил напомнить всем, что он не пустое место, а управляющий замком.

– Скажи, пьянчуга, давно у вас здесь ничего интересного не случалось? – спросил он подчеркнуто пренебрежительным тоном.

– А это смотря какой у тебя интерес: ежели к женскому полу, так его здесь не бывает, а, может, к жестокостям каким – этого хоть отбавляй. Взять хотя бы Ватрена, помнишь такого? По твоему приказу запороли его до смерти, так я его недавно встретил здесь. Бледный, тощий, весь просвечивает. Пролетел надо мной, ну я его окликнул, а потом сам пожалел. Злой он уж больно стал, сам говорит, а глазами съесть готов.

Хорошее настроение Грифо приказало долго жить. Охватившая его злость рвалась наружу.

– Почему здесь кто-то летает? – слова путались в голове у Грифо. – Бледный?

– Солнца здесь мало, потому и бледный.

– Я тебя не про это спрашиваю, – прошипел Грифо, боясь сорваться на визг.

– А летает, потому что привидение, – Эжен умел изобразить на своем лице простодушие, граничащее с издевательством.

– Ну и что оно хочет?

– А это ты сам спроси при встрече.

– Я тебя спрашиваю!

– Ты как вчера родился. Ну что может желать привидение? У него одна забота – покой. А привидениями кто становится? Или злодей страшный, чью душу ни ад, ни рай не принимают, или погибший безвинно, чья душа жаждет мести. Вот пока они не совершат того, что для успокоения души требуется, быть им привидениями. Некоторые бедняги по сотне лет сами терзаются и других мучают. А Ватрен уж больно злой стал…

– Я прикажу тебя в цепи к бешеным собакам. Почему не поймали этого Ватрена? – глаза Грифо стали круглыми то ли от гнева, то ли от страха.