Рюрик
Шрифт:
– Эфанда, - сурово напомнил ей Бэрин, - ты уходишь от самого главного вопроса…
Эфанда вспыхнула, но сдержалась. Сосредоточиться на самом главном вопросе сию минуту было так трудно.
– Хорошо, - горячо и взволнованно сказала она.
– Тогда я повторю свой вопрос: "Разве Божий Сын не страдал, когда римляне истязали его?"
Акинф, не смутясь, твёрдо ответил:
– Страдал!
– Ну вот!
– торжествующе воскликнула Эфанда.
– Как же тогда это понять?
Акинф жестом пригласил княгиню рарогов присесть. Эфанда повиновалась, а ирландский миссионер всё так же спокойно и твёрдо продолжил:
– Все мы, живущие
– И что ж, ваша вера возводит страдание в закон? Но я не хочу страдать, я хочу радоваться жизни!
– прервала его Эфанда.
– Страдания, как и испытания, посылает человеку Бог, - уверенно изрёк Акинф, выдержав напряжённый взгляд Эфанды.
– Наши испытания приходят вместе с германцами. Это они убивают и грабят, жгут и насилуют, - гневно отбивалась Эфанда.
Но Акинф был спокоен.
– Христос, которого много раз предавали: и Иуда, и апостол Пётр, простил врагов своих. Он ушёл смиренно. Ибо зло несёт зло, а насилие - насилие. И так без конца. Кто-то же должен разорвать эту цепь.
– Я понимаю, - сочувственно проговорила Эфанда, - Но зачем же в жизни Христа на Земле было столько печали и мрака? И нас вы со своей верой хотите повергнуть в этот мрак?
– А ваши боги сумели сделать жизнь племени беспечальной, радостной? В вашей жизни только свет и нет мрака?
– Глаза Акинфа блеснули, он выпрямился, и лицо его стало строгим.
– Я же сказала, - холодно ответила ему Эфанда, - наш мрак - это наши враги. И кто-то очень умело натравливает их на нас… Рюрик же изо всех сил старается бороться с этим мраком.
– Если бы мы были столь богаты, - перебил её возмущённо Акинф, - что могли бы с помощью войны убеждать людей в силе своего Бога, то мы не посылали бы никуда своих проповедников!
– Он встал, выпрямился, отошёл от Эфанды и жёстко произнёс: - Ты умна, княгиня, а потому наберись терпения и выслушай следующее откровение Христа.
Эфанда согласно кивнула ирландцу головой, и тот, закрыв глаза, медленно, останавливаясь на каждом слове, произнёс:
– Кто убог, тот и есть мой верный раб и мудрый тем, что не ищет сомнения в истине моей. Только такого и поставлю господином над домом его!
Эфанда встала и засмеялась:
– Может быть, верный слуга Христа напомнит ещё одну притчу?
– Акинф недоумённо посмотрел на неё.
– Или мне самой поведать легенду о Вавилонской башне?
– всё так же смеясь спросила Эфанда и вдруг резко оборвала свой смех.
– Может, ты и прав, Акинф. Пожалуй, все наши беды оттого, что мы слишком самонадеянны.
– Она произнесла это таким растерянным голосом, что стало видно, как сама испугалась своих слов.
Акинф затаил дыхание. "Неужели маленькая княгиня и до этого нашего с ней разговора старалась постичь истину Христа? Если это так, то она многого стоит… Как бы мне заставить её до конца открыть свою душу?" - лихорадочно думал миссионер и ласково смотрел на рарожскую княгиню.
– Да, княгиня, люди не всесильны и никак не могут смириться с этой истиной, - тихо проговорил он и протянул к ней руки.
– Но это значит, что ваш Бог жесток и не хочет помочь людям, - хмуро возразила Эфанда, не замечая протянутых к ней рук миссионера.
– Бог есть Бог: он не жесток, а милосерден; испытание людям он посылает с тем, чтобы они поняли истину. И тот, кто постигнет эту истину, становится избранным и как избранный несёт свет истины дальше. Именно поэтому мы должны быть едины
и молиться, давая ему понять, что мы знаем 6 его грозной силе и всегда готовы смиренно исполнять его любые заветы, ибо только в них содержится мировая мудрость.Эфанда покачала головой:
– Ты хочешь сказать, проповедник, что нам не дано приблизиться к истине? И если Рюрик не примет вашей веры, значит, мы будем вечно обречены на испытания, посылаемые вашим Богом?
И тот твёрдо ответил, глядя ей в лицо:
– Да.
– О-о! Это ужасно.
– Голос Эфанды прозвучал глухо.
– Но Рюрика ведь мне не переубедить, - обречённо проговорила она и беспомощно посмотрела на верховного жреца.
Бэрин понимающе смотрел на поникшую княгиню и молчал. Он верил, что Эфанда сама во всём разберётся. А ирландец между тем продолжал:
– Учение Христа, Эфанда, - он впервые назвал княгиню по имени, словно она уже признала его право быть её учителем, - близко и понятно простым людям. И если сегодня его принимают ещё не все, то завтра оно овладеет душами многих. И мы, проповедники этого учения, не боимся никаких каверзных вопросов. Ибо если бы учение это было ложным, то мы бы сознательно изменили историю жизни Христа на нашей земле. А мы её оставили такой, какой она и была на самом деле. И свидетельство тому - священный холм в Иерусалиме.
Слова ирландского миссионера прозвучали в ушах Эфанды тревожным звоном колокола Сионского храма.
"Ну почему мы все такие разные и так глухи к бедам других?.." - вдруг подумала Эфанда, и лицо её исказила страдальческая гримаса.
– Акинф, ты действительно веришь, что все наши предки когда-то были единым народом, говорили на одном языке, а затем стали строить высокую башню?
– Княгиня, - устало воскликнул Акинф, - мы все наказаны за свою гордость и самонадеянность! И Бог послал нам испытание в наказание за непослушание и неверие в его силу! И потом, Эфанда, борьба твоего Рюрика с германцами, та борьба, которая связана со столькими жертвами, могла бы давно закончиться… - горячо проговорил Акинф и робко дотронулся до плеча княгини.
– Но Рюрик не верит в это!
– горько и отчаянно вскричала Эфанда и высвободила своё плечо.
– Он боится другого, твой Рюрик!
– покачал головой Акинф.
– Боится? Чего? Нет того, чего бы боялся Рюрик, - гневно возразила Эфанда.
– Он боится, что будет не нужен рарогам-русичам, если вы примете христианство и перестанете воевать с германцами! Лотарий дал клятву, убеждающе глядя в глаза Эфанде, сказал Акинф, - что оставит вас в покое, если вы окреститесь! Помоги своему мужу, женщина! Спаси его и племя своё! горячо воскликнул ирландец и молитвенно сложил на груди руки.
Но Эфанда, вспомнив совсем недавнюю свою беседу с Рюриком и его горький смех в ответ на её вопрос:
"А вдруг они правы в своей борьбе за душу твою?" - только покачала в ответ головой и прошептала:
– Вряд ли я смогу это сделать…
Акинф понял, что дальнейший разговор с княгиней бесполезен. Он повернулся к Бэрину, но всё-таки скорее для женщины, чем для верховного жреца, сказал:
– Я закончу наш разговор словами Христа из Евангелия: "Смотри, чтобы нам, разлучившись, когда-нибудь не навлечь на себя великого осмеяния и ещё большего вреда". И пусть не корит нас Рюрик за то, что он выходит в беспредельное море как ненагруженный корабль и не имеет понятия, с какими свирепыми волнами ему предстоит встретиться в этом море, которое именуется жизнь!