Рюрик

– Отец говорил, что только горе сгибает человека.

Отчего же согнул спину ты?

– Я?!
– Олаф выпрямился и расправил широкие плечи.
– Тебе показалось… Или это от скачек, - нашёлся он.

– Мне слуги сказывали, что нынче скачки весело прошли. Состязались старики и были удальцами, - уже бодрее проговорила Эфанда.

– Слуги, слуги, - неожиданно закричал Олаф.
– Когда сама будешь выходить на волю, затворница? Посмотри на себя! Одни глаза остались!

Эфанда вспыхнула:

– Ты, верно, устал или с кем-нибудь поссорился, - грустно заметила она.
– Но не упрекай меня больше тем, что я не показываюсь на людях. Так долго тянулся этот год печали, а теперь… - Олаф посмотрел ей в глаза и со страхом подумал: "Неужели всё поняла?" - А теперь, я думаю, и вовсе никому не надо показываться, - с трудом договорила Эф и, не поднимая глаз на брата, медленно вышла из его гридни.

* * *

– Рюрик, ты должен понять старую Унжу, - терпеливо и по-матерински нежно проговорила вдова вождя Верцина.

Они с Рюриком одни сидели в её гридне, и Унжа сделала так, чтобы в этот вечер им никто не мешал: Бэрин увёл детей на поучение к друидам и обещал их там подольше задержать, а слугам она приказала закрыть ворота и никого не пускать в дом. Унжа, укутанная в большой чёрный убрус, ёжилась от прохлады и тяжёлого разговора, затеянного ею самой по воле и зову материнского сердца.

– Ты же любишь Эфанду, - уверенно сказала Унжа, глядя на князя своими поблёкшими, когда-то ярко-синими глазами, и грустно спросила: - Но почему ты от неё отказываешься, не могу понять… - Она пожала плечами и с гордостью добавила: - Мой Верцин был старше меня на пятнадцать лет. Разве это мешало мне любить его и родить ему столько детей! Ну и что же, что у него были ещё три жены! Я пережила их только потому, что он больше других любил меня. А таким мужчинам, как мой Верцин и ты, можно иметь и десять жён!
– с уверенностью заявила она и опять ласково посмотрела на князя.

– Я люблю Эфанду, это верно. Её нельзя не любить, - улыбнувшись, сказал Рюрик, а затем так тяжело вздохнул, что вдова беспокойно посмотрела на него, - но моя жизнь - жизнь князя - вечно на коне, постоянно в бою, всегда в тревоге из-за этих проклятых германцев… Да ещё две жены, которые соперничают между собой… Я боюсь сделать её несчастной!
– горько сознался он, глядя в умные глаза Унжи.

– Не обманывай ни себя, ни меня. Ты хочешь и можешь быть счастливым с ней!
– убеждённо проговорила вдова, опуская свои руки к нему на плечи. Если бы мы, женщины, думали так, как вы, мужчины, род людской давно бы перевёлся.
– На глазах её показались слезы.
– У меня погибали в боях один за другим сыновья. Я рыдала, убивалась, клялась, что никогда не рожу больше, ибо нет для матери сильнее горя, чем смерть её ребёнка. Но время шло, горе за хлопотами и заботами теряло свою остроту, а Верцин был рядом, и во мне вновь возникало желание иметь от него детей. А вот тебе ни одна из твоих жён не подарила сына - а ведь князю нужен наследник! А? Или тебе об этом должен сказать ещё и Камень Одина?

Рюрик склонил голову, поцеловал старую женщину в морщинистую щёку и не нашёл в себе сил возразить ей…

ВЕСТЬ

– Где Рюрик?
– Олаф соскочил со взмыленного коня и одним прыжком оказался на крыльце дома князя. Слуга низко поклонился ему и глазами показал на Руцину, стоящую в проёме входных дверей.

– Князя нет дома, - сдержанно ответила она Олафу и не сделала даже лёгкого движения, чтобы пропустить вождя в дом.

– Где он? Скажи ему, что он мне срочно нужен!

Руцина вспыхнула и, сверкнув потемневшими от ярости серыми глазами, ответила:

– На это есть слуги!
– Она показала рукой на толпу слуг, которые стояли возле крыльца, прислушиваясь к их разговору, и ушла в дом.

– Князь с молодой женой уехал на охоту, - сказал старый Руги, поднимаясь по ступеням крыльца. Он запыхался: видно было, что ему только что сообщили о прибытии Олафа.

– Эфанда на коне? Быть этого не может! Она же и близко боялась подойти к лошадям. Слуги вразнобой зашумели:

– Нет князя дома! И княгини нет! Охотятся! На лису… Можно позвать его вторую жену, она подтвердит…

Олаф сник, наконец поверив сказанному, и, повернувшись к Руги, тихо молвил:

– Олег погиб.

Ноги у старого управителя подкосились.

– Что за чёрную весть ты принёс! Не может этого быть! О, горе! Не зря нынче чёрный ворон летал и каркал над нашим двором! О, горе…

Слуги растерянно переводили глаза с Руги на Олафа, не понимая, что случилось. И тут звуки рожков и охотничьей трубы оповестили о возвращении князя с охоты.

Распахнулись большие ворота княжеского двора, и на двор во главе с Рюриком и Эфандой верхом на конях въехали охотники. Свора собак, которых держали на длинных поводках слуги, заполнила двор шумом и лаем. Сам князь был невесел. Увидев на крыльце Олафа, он соскочил с коня и дождался, когда тот подбежал к нему.

– Что случилось?
– спросил рикс.

– Олег убит германцами, - прошептал Олаф, едва сдерживаясь от рыданий.
– Его тысяча неожиданно наткнулась на войско молодого Карла.

– Где?
– спросил Рюрик, разом помрачнев.

– Возле Ильмары, у той же излучины, у которой Бэрин разбил Истрия, - пояснил Олаф.

– Каковы… потери?
– Рюрик задыхался от бессильного гнева.

– Триста человек убито, восемьдесят ранено… Три селения выжжено германцами, - ответил Олаф, виновато пряча глаза от князя.

Рюрик побледнел, сжал кулаки.

– Они забыли, как бежали, бросив оружие, раненых и лошадей, от границ нашей земли. Они вновь хотят испытать отвагу наших воинов! Что будем делать, мой вождь?

– Драться!
– запальчиво ответил Олаф и насмешливо посмотрел на князя. Ты что ж, женившись на моей сестре, утратил вкус к битвам?

Рюрик вспыхнул, как от пощёчины.

– Ты потерял своего первого друга. Мне же не счесть дорогих потерь! жёстко произнёс он.
– И если вече вольно будет послать нас ещё на одну битву с германцами, то будем драться!

Князь резко повернулся и, тяжело шагая, направился к младшей княгине, которая, сидя в седле, терпеливо ожидала конца их разговора.

– Прими мои сожаления, - прошептала Эфанда. Князь ткнулся лицом в складки её платья.

– Триста человек убито! И это при первой же встрече! Как Олег смог допустить… - Он больше не смог произнести ни слова.

– Не горюй, мой князь!
– раздался за его спиной низкий женский голос. Рюрик поднял голову: рядом с ними стояла Руцина, придерживая развевающийся на ветру простой серый плащ.- Отпусти меня к викингам.

– Зачем?
– удивился Рюрик. Эфанда схватила его за руку и изо всей силы сжала её.