Рыжая на откуп

— И не нужна мне чистая и светлая, — хрипит мужчина. — Я согласен на продажную любовь. Она мне понятна, потому что является честной сделкой. Против.

— Как грустно это слышать, — по щеке бежит слеза. — Ноа, как же ты неправ, но моя любовь не сделка.

— Да уведите вы эту суку отсюда! — Последний подскакивает на ноги, и от его рева трясутся стекла за его спиной. — Немедленно!

— Так или иначе, — смахиваю слезинки с щек, — у нас ничья. Пять "за", пять "против".

— Я тоже против, — Карн стаскивает меня со стола. — Ты забыла? Я ведь у Источника старшенький.

Бросаю на Последнего взгляд, полный сожаления и тоски, и тот вздрагивает. Сомневается, что принял правильное решение, и хочет его изменить, но Агатес и Карн уже утащили меня в портал. С обиженным возгласом падаю на траву и вскрикиваю:

— Эгоисты!

— Согласен, — слышу голос Первого, который стоит на берегу волшебного пруда к нам спиной.

— Рыжая, — Агатес наклоняется ко мне и ласково улыбается, — ты должна нам довериться. То, что происходит с тобой — ненормально. И дело не в нашей ревности.

Поднимаюсь на ноги и обиженно шагаю к Первому. Не вижу смысла спорить с Агатесом, которому очень и очень много лет. И лжи в его глазах не увидела, только беспокойство. Эх, поиграла в Богиню Любви несколько дней и хватит, пора возвращаться к обычной жизни Венди Белл.

— Надо войти в Источник, — юноша протягивает ладони, сложенные лодочкой. — И я бы хотел взглянуть на твои трофеи.

Выкладываю из кармана белый камешек, монетку, крестик, лягушонка из кости и золотую ручку.

— Последний хотел передумать, но не успел, — скидываю на траву платье и кружевные трусики.

— Это необязательно, — Первый с интересом оглядывает меня.

— В прошлый раз я вся мокрая вылезла из пруда, — сбрасываю босоножки.

Юноша кидает собранное мной барахлишко в Источник и спешно раздевается под возмущенный всхрап Карна.

— Ноа!

— Я тоже предпочитаю купаться голышом.

Первый отшвыривает футболку и торопливо стаскивает джинсы, путаясь в штанинах. С любопытством оглядываю его. Сухощавый и изящный, как танцор балета. Мужские гениталии в темных завитках волос выбивались из всего образа юного и романтичного красавца и добавляли Первому порочности. Под моим взглядом естество Ноа вздрагивает и наливается кровью.

— Да вашу ж мать, — ревниво рычит Агатес и оглядывается на Карна в поисках поддержки. — Ну, ты посмотри на них!

— Ты красивая, — шепчет Но и берет меня за руку. — Идем, а то чую, мне скоро прилетит.

— И без фокусов! — зло и крикливо просит нас Карн.

Вода в пруду теплая, и идет золотыми кругами от каждого нашего движения. Как только оказываемся в Источнике по колено, то резко уходим на глубину и замираем в невесомости. Улыбаюсь Ноа и любуюсь его потусторонней красотой, которая раскрылась в его колыбели — он будто сияет изнутри мягкой силой, и она меня завораживает.

— Не бойся, — голос Первого спокойный и ласковый.

Я вижу перед собой не милого юношу с приветливой улыбкой, а стихию, которая обрела форму по воле Источника. Я рядом с ним — маленький и слабый человечек, которому сила досталась по глупой случайности и капризу взбалмошных лягушек. Принимаю и соглашаюсь, что за любовь должен отвечать Ноа Первый, а я обязана, как смертная, не соединять души, а сама подчиняться существующим в этом мире законам.

— А как мне отдать тебе силу? — спрашиваю я и замечаю в водовороте проплывающих мимо лягушек вещицы, что отдали мне другие Ноа в знак своей симпатии.

— Просто пожелай этого.

Сомнительная инструкция для человека, который не понял, как конкретно работает его обретенная сила. Прислушиваюсь, пытаясь отыскать в себе тот кусок души, который не принадлежит мне, и ощущаю желание немедленно поцеловать Ноа, что я и делаю. А как мне еще с ним поделиться любовью, что рвется из груди лаской и нежностью?

Ноа обнимает меня и на вдохе тянет вибрирующую светом силу. Сердце идет трещиной, и из него потоком льется дар, которым меня напитал Источник, но не в Первого, а во вне — в круговорот мерцающих лягушек. Ноа удивленно отшатывается, и звучит надменный женский голос:

— Ну, какой сладенький мальчик. Так бы и села ему на лицо.

В удивлении гляжу на голую Марго, которая оплывает меня по кругу и требовательно разворачивает к трепещущим в воде теням. В размытых пятнах узнаю тех, кого видела в волшебном шаре Гадалки Марии — прошлые жизни.

— Все они любили, глупая девчонка. Из века в век эта любовь росла и питала твою… нашу душу, и ты решила вот так просто отдать ее какому-то мальчишке, который послушал моего идиота-мужа?

— И Карна, — робко отзывается с другой стороны пастушка Жули. — Он, как и Колдун, не отличался сообразительностью.

Девица тоже нагая. Оглядываюсь на изумленного и смущенного Первого, прикрывающего ладонями пах.

— Какого черта?

— Без понятия.

— Источник раскрыл в тебе твою любвеобильность, крошка, — Марго касается моего подбородка и поворачивает к себе лицо. — Скольких мы любили за все наши перерождения? Сотни и сотни раз.

— Мужчин… — Жули тупит глазки и выдыхает. — И женщин.

— Верно, и женщин, — соглашается Марго и улыбается, поглаживая мои щеки. — И пусть так остается. Люби, Венди Белл, мужчин и женщин.

— Но Агатес говорит… — я хочу оправдаться перед властной теткой с большой и мягкой грудью, которая гипнотизирует меня крупными розовыми сосками.

— Агатес, как и любой другой мужчина, собственник, — фыркает Марго. — Отдашь силу, освободишь все свои прошлые перерождения, которые устроят в твоей хорошенькой голове полный беспорядок. Источник сросся с твоей душой и вырвать его — не лучшая идея. то разрушит тонкий баланс. Оно тебе надо, чтобы, например, я завладела телом?

— А тебе надо? — спрашиваю и склоняю на бок голову.

— Я свою жизнь прожила, — Марго смеется, и я вновь смотрю на ее колыхающиеся в воде груди. — Еще одну жизнь потратить на брюзгливого старика? Уволь.

— И я тоже не хочу, — шепчет в ухо Жули, будто боится, что бывший возлюбленный услышит ее жестокие слова. — Я набегалась с Карном по лесу. Теперь твой черед с ним нянчится.

— Простите, дамы, — несмело говорит Ноа Первый.

— Не простим, — огрызается Марго и прищуривается. — И вот тебе урок, куколка, мужчины всегда ошибаются в своих решениях, а расхлебывать потом нам, женщинам.