Рыжая проблема альфы
Шрифт:
— Камеры смотрел? — втыкаю в него гневный взгляд.
— Не работали.
— Это ясно! На каких этажах?
Глаза Мэтта округляются.
— Пятый и минус четвертый… — он догадывается, что идиот.
— Вниз! Живо! — яростно жму на кнопку лифта.
Если жилые и технические помещения проверили, я знаю, куда люди Вэла могли спрятать Рэй.
Только створки лифта открываются, я первым вылетаю в коридор и со всех ног бегу к морозильной камере. Открываю. Зажигается свет, и мне становится плохо.
Посреди, прямо на полу лежит тело Рэйвен. На ней майка и джинсы,
Несколько мгновений мозг борется сам с собой. Хочу подбежать и поднять, но боюсь, что в руках окажется замерзшее изваяние. Надо отвернуться и не смотреть, но я не могу. Она безумно красивая. Была. Рыжие волосы лужей огня растеклись вокруг головы. Глаза закрыты. Пытаюсь разглядеть, вздымается ли её грудь — нет движения. Она мертва. И, кажется, я не смогу найти её убийц.
Стоит представить, как она умирала, делается совсем тошно. Это жестоко — замуровать её в морозилке!
Кто мог такое сделать? Она же совсем ещё девчонка!
Мэтт обгоняет меня, падает рядом с Рэй на колени, трогает шею, и она… чуть шевелится. Мотаю головой, чтобы сбросить наваждение.
— Пульс есть! Есть пульс! — кричит Мэтт. — В клинику! Срочно! Её надо отогреть! Мы ещё можем её спасти, Шейд!
Я в два прыжка оказываюсь рядом, оттесняю его от любимой и подхватываю её на руки. Бляха. Ледяная вся. Похоже, прикосновение причиняет Рэй боль, она кривит бумажно бледное лицо с синими губами. А потом тянет носом и, кажется, успокаивается. Сердце больно сжимается, что с ней это случилось, но она меня учуяла, и ей стало спокойнее. Моя девочка.
Дальше все как в тумане. Я доношу её до палаты интенсивной терапии в клинике, оставляю Мэтту. Он что-то командует. Какую-то «ванную с добавлением льда», «потом долив теплой воды», «нужна правильная температура». А я сижу слушаю это и понимаю, что я больше никогда в жизни не оставлю Рэй одну. Это была роковая ошибка — разделиться. Вместе мы на многое способны, а порознь — только жди беды. К ни го ед . нет
Какое-то время жду у палаты. Туда завозят и выкатывают различные аппараты для лечения или диагностики. Я не силен в этом, просто механически отсекаю движение.
Тяжело сидеть без дела. Спускаюсь на один этаж и направляюсь к морозильной камере. Я заметил кое-какую странность там, и сейчас хочу подтвердить догадки.
В рефрижираторе зажигается свет, когда я туда вхожу. На полу мгновенно выступает изморось, и покрывает его новым слоем. По слоям этого инея можно увидеть следы.
Моя догадка подтверждается. Я видел тут отметины, которых быть не должно. Отчетливо различаю наши с Мэттом следы, а под ними слоем ниже — следы женских шпилек. Несколько. И линии, которые могут остаться от нешироких колес, какие бывают на инвалидных креслах.
Если Рэй не сможет опознать убийц, думаю, они засветились на камерах, когда брали оборудование со склада. Но самое главное, я теперь почти уверен, что Рэйвен не сама сюда пришла. Не было возни или борьбы.
Я помню, как она дралась со мной — тут всех бы раскидала. Скорее всего, её опоили и доставили сюда в состоянии, в котором она не могла сопротивляться. Изуверы. Или… правильнее сказать, изуверки? А кому, кроме Вэла и моих прошлых омег, могла быть выгодна смерть Рэйвен?Зря я их не изгнал сразу. Рэй же ревновала. Надо было это сделать…
Вместе с ручейком вины в душе поднимается цунами ярости. Они женщины. С ними никаких дуэлей, только простая и быстрая казнь. Но моему зверю этого мало. Ему хочется поквитаться по-настоящему. И тут на руку сыграет, что они все ещё мои. Я не успел их выставить.
За спиной раздаются шаги, и я оборачиваюсь — на пороге рефрижератора стоит взмокший и утомленный Мэтт.
— Состояние Рэйвен удалось стабилизировать. Она скоро придет в себя, — произносит и, подойдя, кладет руку мне на плечо. — У меня для тебя ещё одна новость.
66.
Запахи появляются первыми. Чую аромат Шейда. И не хочу верить. Если я в загробном мире, значит, он тоже мертв? Так нечестно! Следом нюх улавливает запах медикаментов. В загробном мире их бы не было. Зачем лечить душу? Уши, будто издалека, начинают улавливать пикающий звук. Медицинское оборудование. Я в клинике!
Открываю глаза. Сначала картинка мутная, но планомерно проясняется, и я различаю приближающуюся фигуру. И запах. Шейд. Милый, любимый Шейд! Он жив! Значит, и я жива?
Пытаюсь привстать на локти, но сил не хватает. Но я определенно чувствую все тело! В глазах застывают слезы. Как ему удалось меня спасти?!
— Лежи, Рэй, — обеспокоенно произносит Шейд, заметив мое движение, и в один прыжок оказывается рядом. Наклонившись, нежно, невесомо целует меня в губы. — Твой организм ещё очень ослаблен, не напрягай мышцы.
Медленно киваю. То, что ослаблен, я поняла. Но почему?
— Сколько времени я… была в отключке? — оглядываю палату пустым, как мне кажется, взглядом. На самом деле мне тяжело это вспоминать, будто снова оказываюсь в морозильной камере и вижу, как волчицы Шейда закрывают дверь.
— Трое суток, — виновато отвечает он. — Мэтт заверял, что ты на вторые сутки очнешься, но ты решила ещё поспать тридцать с лишним часов.
Он кладет руку мне на живот, как никогда не делал. Прикасается очень нежно и проникновенно. Смотрит хитрыми глазами. А у меня сердце тревожно ёкает, хотя я даже сама не понимаю, почему.
— Мэтт сказал мне, что ребенка удалось сохранить, Рэй, — басовито добавляет Шейд. — Твой организм не сдавался, максимально согревая плод, поэтому ты осталась жива.
Слова с трудом проталкиваются в наводненное вопросами сознание. Непонимающе пялюсь на Шейда, пытаясь осознать. Все-таки зря я тогда не выпила контрацептивы, да?
— Рэй, ты понимаешь, что это значит? — требовательно спрашивает он.
— Теперь ты дашь мне денег на аборт и велишь избавиться от ребенка? — спрашиваю убитым тоном. Я же помню его слова про наследника.
— Что ты такое говоришь? — оскорбленно переспрашивает Шейд и с рыком добавляет: — Охренела такое обо мне думать?!