Рыжик

У Люды мелькнуло смутное ощущение скрытого за всем этим лица, и она нервно вздрогнула от воспоминания о страшном призраке. Но пока она пыталась вытрясти из головы мысли, не имеющие отношения к геологии, почти над ухом раздался вальяжно-уверенный голос:

– Флишевая формация!..

Люда оглянулась и обнаружила Олежку, который с видом Семёнова-Тян-Шанского в виду гребней Заилийского Алатоо, созерцал то же обнажение. Вся "банда" толклась рядом, почтительно ожидая, что скажет специалист.

– Да ты шо?!
– вырвалось у неё поневоле, и так натурально, что Олежка подозрительно покосился.
– Настоящий флиш?! А возраст какой?

– Палеоген, - довольно уверенно определил их единственный эксперт.

– А почему не "мел"? Там тоже флиш...

Олежка задумался.

– Не, не "мел", - наконец изрёк он.
– В "мелу" флиш такой... СЕРЫЙ!
– его руки изобразили нечто масштабное.

– А это такой... серый...
– как про нечто недостойное, пошевелил он пальцами.
– Я даже думаю, что это эоцен, скорее всего "быстрица", - авторитетно завершил он экскурс, но поймал нарочито восторженный Людын взгляд и уже менее категорично добавил: - Ну, или "манява".

– ...Или "выгода", - задумчиво прикинула Люда.

– Ну-у-у...
– многофункциональная "говорящая" рука эксперта по местной геологии показала "тудым-сюдым".

– ...Или "ямна", - продолжала рассуждать Люда, уже достаточно нахватавшаяся от "зубров" всяких умных слов.

– Не-е, ну не "ямна"!
– возмутился Олежка такой явной профанации искусства. И вообще - это всё на северном склоне, а в Горганском покрове другие свиты.

Толкущийся рядом народ с интересом прислушивался к мнению профессионалов. При этом и Юлька, которая должна была всё понимать, и Лёха, который ничего понимать не должен был, совершенно одинаково крутили головами. Петро, так тот просто "ловыв гав" чисто из благоговения перед высшим образованием. Только умудрённый опытом завхоз, слышавший диспуты и похлеще, снисходительно позволял молодёжи забавляться "своей геологией", одновременно прикидывая хозяйственным оком объёмы бутового камня и возможные подъездные пути. Люда фыркнула и повернулась идти к объекту спора. За её спиной Олежка продолжал вещать на публику, явно копируя чью-то лекторскую манеру:

– Флиш - это такая слоистая "лесенка", где каждая "ступенька" начинается с песчаника, а заканчивается глинистым сланцем или даже известняком. И так - вся толща. Раньше даже думали, что это сезонный цикл: весной реки сносят грубый материал, летом - помельче, осенью - совсем глина, а зимой может и химический осадок выпасть. Потом установили, что эти толщи глубоководные и приносят их мутьевые потоки с континентального склона. Каждый ритм составлен осадком одного оползня...

Спотыкаясь и оскальзываясь на глыбах, Люда добралась до стенки обрыва и тут глубоко задумалась, не зная, какому из противоречивых желаний поддаться наперёд. С одной стороны, она - уже солидный человек, дипломированный геолог, пять минут как молодой специалист, и не пристало ей, аки зелёному первокурснику на первой практике, со щенячьим восторгом гасать по обнажению, лупя молотком по каждому камню. Тем более, и молотка-то нет - в поле собирались, называется. Но, как же хочется!.. Надо же отколупать пласт и посмотреть "иероглифы" на нижней поверхности: выпуклые они или вдавленные, следы течения или усыхания, а может и отпечаток какой живности попадётся. Или расчистить глянуть ту структуру с вкраплениями гравия - словно застывший в полёте снегопад. Или вон, симпатичный прослоек выглядывает, который подводное оползание свернуло таким себе аккуратным и аппетитным рулетиком. А там вообще что-то поблёскивает... Мммать-перемать! В руках буквально зудело от нехватки чего-то тяжёлого, чем это всё можно было расколотить! Внезапно правая кисть ощутила такую нужную ей сейчас деревянную ручку и, не задумываясь, за неё ухватилась. И только потом всполошилось сознание:

– Шо за?..

– Бери, бери!
– серьёзно кивнул Лёшка.
– Я так и подумал, что понадобится.

– С-спысибо, - только и смогла выдавить Люда, прежде чем непреодолимая сила познания бросила её на камни.

Первой жертвой пал свёрнутый рулетом пласт. Он пережил две эпохи тектонической активности, воздвигавших и рушивших горные системы, и двадцать пять миллионов лет глубинных катагенетических изменений, сцепивших песчаные зерна в прочнейшую породу, а точку в его геологической истории поставила встреча с Людыным молотком, который просто расколотил его на мелкие кусочки. Его гибель не стала событием в развитии седиментологии, но пар выпустить помогла, и к следующей жертве Люда подступила уже вполне сознательно. Белый прожилок стелились по сколу пласта и прятался в раздутом, как хвост сытого удава, утолщении. Точный удар - и наружу выглянули мутно-белые кубики, словно спросонья, удивлённо блестя зеркально чистыми гранями.

– Ой, какой кальцитик чудесный!
– воскликнула Юлька и тут же попыталась отнять молоток.

– Дай!.. Дай, я!.. Я тоже хочу!..

– Нэма хап-хап!
– отдёрнула Люда орудие производства.
– Свои надо иметь!

Двусмысленность данного замечания стала ясна, когда подруга обиженно надулась и толкнула локтём "своего" Олежку.

– А чего я?!
– возмутился тот.

Люда с трудом подавила желание оглянуться на собственного спасителя и тщательно сосредоточилась на поисках нового объекта для изучения. Приглядев симпатичненькую складочку, похожую на вырезанного из дерева божка, она примерилась и осторожно тюкнула туда молотком. Песчаник выдержал. Люда ударила чуть сильнее, так что сверху попадали плиточки аргиллита, но основной слой продолжал упорно сопротивляться и будто даже корчил в ответ ехидные рожицы. "Кхм!.." - сказала Люда и дербалызнула от души. Камень звонко треснул и с чистой совестью отвалился. Но в открывшейся жеоде вместо чистых белых кристаллов показалось нечто аспидно-чёрное, которое совершенно неожиданно сыпануло оттуда искристо-смоляным потоком прямо под ноги.

– Ай!
– испуганно отшатнулась Люда.

– Ой!
– удивился Лёша.
– Ничё себе! А что это?

Народ тут же потянулся на их голоса. Люда нагнулась, подобрала щепотью самую крупную кучку чёрного порошка и выложила на ладони для всеобщего обозрения. Да и сама с интересом пригляделась к своей добыче. Там что-то настырно блестело и Люда, пошуровав пальцами, вынула неожиданно чистый прозрачный кристаллик - словно зёрнышко из гранёного стекла.

– Какая прелесть!
– восхитилась Юлька.
– А там ещё есть?

– Да по моему, их тут до дидька [прим.
– "...до чёрта"], - Люда поперекатывала на ладони чёрное вещество и оно "отозвалось" радужным чистым блеском.
– Только они такие прозрачные, шо аж не видно.

– Народ, может это алмазы?
– вдохновился идеей Олежка.

– Во флише? В прожилках?
– скептически покривилась Люда.

– Ну-у-у - прожилковые алмазы...

– Угу, - "согласилась" она, - судя по тому, как они вывалились, то - рассыпные. И чёрный порошок ещё... Уголь какой-то...

– О, та тож грагомди!
– обрадовался Петро.

– Как-как?!!

– Грагомди, кажу! Чи драгомди? Хто як говорить...

Яснее от этого не стало.

– Стар люди кажуть, за Австр т камнц пани купували [прим.
– "покупали"], в Чехю везли.

– О, я же говорю - алмазы!
– обрадовался Олежка.

– ...А зараз тльки дти збирають, як корови пасуть, - добавил Петро обыденно.
– Псля дощу тут того дла багацько .

Люда насмешливо посмотрела на Олежку и тот увял.

– Ой, а давайте, мы тоже пособираем!
– воодушевилась теперь Юлька.
– Только... только...
– состроила она щенячьи глазки в Людыну сторону, - дай постучать, а?

– Я никому ничего...

– Ну, пожалуйста!..

– РРРРР...
– "сердечно" выдала Люда, но что она могла поделать супротив Юлькиного обаяния.

Видя колебание, подруга, не долго думая, выдрала молоток из её рук и деловито огляделась. Люда сейчас же присела и отвернулась, стараясь спрятать голову как можно ниже. За её спиной раздался звонкий "бздым" и возмущённые голоса. Но удары посыпались с пулемётной частотой и народ посчитал, что спасаться бегством всё же эффективнее. И правильно сделал! На первой практике Юлькин энтузиазм в добывании образцов едва не стоил Тимохе глаза, а мелкие увечья получило полгруппы. Люда хмыкнула и сосредоточилась на своей добыче. Она тщательно выгребла из щелей между камнями чёрный порошок с кристаллами, разгладила пальцем по ладони и принялась внимательно рассматривать.