Рыжик

– Ого!
– от обрисованной картины Лёшкина толерантность дала трещину.
– К-как это?

– Нормально, - сжалилась Люда, - просто "дЫван" - это ковёр.

– А-а-а!..
– с трудом восстановил он, рухнувший было миропорядок.

– Да у нас весь двор говорил на таком русско-польско-украйонском, шо - гайка!
– понесло Люду.
– "Мама, я ещё поспацерую с ребятами!", "До холери, який варьят вкно розбив?!"...

– Стой-стой!
– Лёшка вдруг замахал руками, пытаясь остановить поток воспоминаний.

– Цо се стало?
– брякнула Люда, не успев перестроиться, но тот, кажется, прекрасно всё понял.

– Вот, насчёт - как у вас во дворе! Уже который день хочу спросить... Помнишь, ты выдала, когда тебе этот... кхм... курвиметр вручали?

"А не слишком ли ты хорошо, товарищ, помнишь, что и где я выдавала?" - насторожился внутренний голос, тем более Люда сама, хоть убей, не помнила, что такого сказанула.

– Шо, опять что-то неприличное?
– подозрительно прищурилась она.

– Теперь уж не знаю, - развёл руками Лёшка.

– Ну, хоть напомни...

– Вроде про курдов. Ты их за какие-то прегрешения придурками обозвала.

– Курдов?! Придурками?! За что?!! Может - турков?

– А тур...рок - за что?

– Действительно...

– Не-не - курдов. Это я хорошо запомнил. Ещё подумал... ну, неважно, но точно услышал, что курды приду... А, вспомнил! Не придурки - болваны, вот!

– Курды - болваны?..
– совсем озадачилась Люда.

И тут до неё дошло - "курдыбальонцы"!

– Гып!..
– втянула она воздух и, отвернувшись, попыталась удавиться со смеху так, чтобы не разбудить весь коллектив. Почти получилось. Лёша терпеливо подождал, пока она справится с попыткой суицида и виновато уточнил:

– Всё-таки неприлично...

– Да... нет...
– хрипло выдавила Люда, осторожно прокашлялась и, наконец, пояснила: - Это у нас дид Васыль - великий знаток польского, сам понимаешь - любил так выражаться. Его во дворе "Курдыбальонцем" и называли.

Лёшка прислушался к звучанию и подтвердил:

– Вот, вот - оно! А что это значит?

– Хм... не знаю, - почухала она затылок, с удивлением сообразив, что действительно никогда этим не интересовалась.
– "Бальонцы" - это, может, от "колёса", а что там делают "курды"?

– Слу-у-ушай! А дед этот ваш, часом, в войну не был артиллеристом? В польской армии?

– О! А ты откуда знаешь?

– Книжки читал...

– Про дида Васыля?!

Лёшка постучал пальцем по лбу.

– Про то, как наши пополняли польские части. Большинство поляков с армией Андерса ушли к англичанам, так что в Армию Людову брали уже всех - дай боже, чтобы хоть язык понимали. Может ваш дед Василь считал, что так по-польски должна звучать команда "На колёса!".

– А таки может быть!
– честно восхитилась Люда.
– Никогда бы не догадалась...

– Ну, прям, не догадалась!..
– не поверили ей.
– "Четыре танкиста и собака"! Что, не смотрела?

– Пффф, смотрела... Читала! И, даже, в оригинале!
– гонорово задрала она нос и... неожиданно погрустнела.

В дворовой постановке "Четырёх танкистов" ей всегда, почему-то, доставалась роль собаки. Тогда это никого не смущало, не смотря на кобелиную принадлежность оригинала. Ей даже нравилось подгавкивать, поскуливать, преданно смотреть в глаза и старательно изображать внимание, когда бравые "танкисты" и их подружки что-то хотели от её "Шарика". Тем более (шёпотом говоря), когда ещё мог представиться случай побыть под рукой у красавчика "Янэка", в которого были влюблены половина девчонок их двора. И вдруг теперь, совсем некстати, подумалось: а ведь, по идее, она должна была быть Марусей! Но... каждый раз находилась более шустрая красавица. И где в жизни справедливость? Гррррр!..

– Да ты чё! Даже в оригинале?!..

"Ой..."

Вспомнив, что она не одна, Люда искоса зыркнула, не заметил ли кто её "драмы". Лёшка вроде бы на неё не смотрел, но вид при этом имел такой нарочито отвлечённый, что в это "сижу, никого не трогаю" не верилось ни капельки. И хотя он аж никак не мог узнать её интимных тайн (ну, не читает же товарищ мысли!), Люда всё равно неизвестно чего испугалась. А из-за этого, известно на кого накинулась.

– Да, в оригинале!
– с вызовом сообщила она.
– Потому что культурные люди...
– (многозначительная пауза), - такие книги в переводе не читают!
– (многозначительная пауза с надменным поворотом головы).

Под её взглядом Лёшка как-то сжался, словно культурой пришибленный, но всё же попытался спорить:

– А чем тебе перевод не угодил? По-моему, русский даже очень неплох...

– Ты так думаешь?
– Людын рот поневоле искривился в презрительной гримаске.
– То есть, когда на-ниц исчезает вся "шлёнска гвара" Густлика - это, ты считаешь, нормально?!

– Ну, а как?..
– всё ещё пытался трепыхаться Лёшка, но Люду понесло.

– Как?!! Диалекты свои знать надо! И пользоваться... Вон, на Подолье так говорят, что шлёнзацы [прим.
– жители Силезии] обхохочутся! А тутошние, да?!..

Лицо у Лёшки сначала стало задумчивым, а потом вытянулось, словно от мгновенного озарения.

– А чё, может и правда! Вот точно, у нас в Приу-у...
– последовавшая заминка была так коротка, что Люда едва успела насторожиться, но товарищ продолжил, как ни в чём не бывало: - ...ребята из Приурожья были - прикольно выражались. Или местные... Они мне вчера ТАКОГО наговорили - на всех "танкистов" хватит! Чтоб я ещё что-то понял...

– Ну-у-у, местный тут как раз бы подошёл...
– согласилась Люда, уже остывая и чувствуя, как весь пафос её страстной речи улетучивается, а остаётся одна детская обида, что не удалось "зарыть" товарища прямо в песочнице и полюбоваться на его ошарашенное выражение лица.

"Ы-ы-ы, ну я так не играю..." - огорчилась Люда, имея в виду утерянные возможности.

"Ой, что-то ты, мать, не то имеешь в виду", - почему-то засомневался в причине её огорчения внутренний голос, но она решительно отмела его инсинуации.

– Да если бы только в говоре было дело!
– отмахнулась Люда и вдруг мысль скакнула на два хода вперёд, и в голове утренней зарёю забрезжил коварный план: вы хотели шкодства, так будет вам шкодство!

– А в чём? Не в "курдыбалёнцах" же!..
– пошутил Лёшка. Зря он это сделал...

– Ну, прямо!..
– возмутилась она такой бедности фантазии и, как бы между прочим, добавила: - Крутить колёса - это ещё полбеды, а вот если они из своих пушек стрелять начнут...

– Не понял. А что тебе не нравится?
– заглотил Лёшка "крючок".

"Клюёт..." - подбодрила себя Люда и, как о чём-то, видном образованному человеку за три километра, небрежно бросила: - Ну как - "не нравится"... Кто же из пушки стреляет!..

– Как?.. В смысле?..
– опешил Лёшка от такой постановки вопроса.