Рыжий, циничный, неприличный
Шрифт:
– Кто?
– Фетишист! – страшным шепотом произнес Павел. – Я мечтаю задрать на тебе эту юбку и трахнуть.
– Ох, ничего себе… – ответно зашептала она. – Прямо здесь?
Павел закашлялся.
– Наверное, все-таки дома.
– Ты хорошо подумал? На мне чулки.
– Ты всегда ходишь на работу в чулках?! – прохрипел Паша.
– Нет. Только тогда, когда знаю, что ты за мной заедешь. А еще у меня есть вот это, – Клео обернулась, достала из сумочки, стоящей на столе, футляр – и водрузила на нос тонкие круглые очки. Поправила дужку и томно произнесла. – Тихий, к доске!
Он негромко рыкнул – и коротко и сильно прижал
– Все, домой, срочно! Подумай о своей репутации, если нас застанут за сексом прямо здесь.
– Паша…
– Сегодня четверг!
– Я знаю, – рассмеялась она. – Мне нужно забрать ноутбук – и можем ехать.
Глава 8.7
Глава 8.7
***
– Ну, что у нас случилось? – Павел забрал у Клео нож, которым она только что чуть не отрезала себе кусок пальца, и сам принялся нарезать ветчину тонкими ломтиками.
– Я нервничаю, – призналась Клео, усаживаясь за стол и подпирая щеку ладонью.
– По какому поводу?
– Как будто ты не знаешь! Мы завтра идем к твоим родителям!
– И что в этом такого? – Павел поставил на стол тарелку с нарезанной ветчиной и принялся разливать чай. – Я вот с твоими родителями спокойно перенёс знакомство. Был одобрен и допущен к священному таинству брака.
– Ну, так то ты! – фыркнула Клео. – Ты же у нас всесторонне положительный и благонадежный работник прокуратуры, и целый старший советник юстиции!
– Ну а ты у нас – целый кандидат исторических наук. Если не будешь лениться и станешь слушаться Владислава Семёновича – то в скорой перспективе и доктор наук.
Клео подозрительно посмотрела на безмятежно прихлебывающего чай Павла.
– Что-то мне ваша дружба с Владиславом Семёновичем все меньше и меньше нравится. А скажи мне, Паша, раз уж мы заговорили о продвижении по карьерной лестнице… Ты сможешь стать самым главным прокурорам? С большими-большими звездами на погонах?
– Генеральным? – с легкой улыбкой уточнил Павел.
– Наверное.
– Маловероятно.
– Почему?
– Никогда об этом не думал.
– А ты подумай.
– А ты подумай о докторской степени.
Клео еще раз вздохнула и тоже стала пить чай.
– Паш, расскажи мне о своей семье.
– Ну… Марфу ты видела, Петьку тоже.
– А родители? Чем занимается твой отец?
– Он… ну он президент союза рестораторов и отельеров Москвы.
Клео наморщила лоб.
– Это значит, что он…
– У него несколько ресторанов. Одним из них, кстати, управляет Марфа.
– Кошмар! – ахнула Клео.
– Почему кошмар?
– Почему ты мне не говорил, что из настолько состоятельной семьи?
– Потому что родительская семья – это родительская семья, а я – это я.
По этой ровной фразе Клео вдруг понял о мужчине, за которого собралась замуж, сразу очень многое. Лариса Ивановна права – он ух, какой!
– А мама? – мягко спросила она. – Мама имеет отношения к ресторанному бизнесу?
– Нет. Она врач. И там настоящая врачебная династия. Мама хирург, ее брат, мой дядька – детский хирург с золотыми руками, их отец, мой дед – травматолог, заслуженный по самое не могу, на нем уже места для наград нету.
– Получается, то и ты, и Петр не стали продолжать ни оду из семейных династий? – спросила Клео. Ей было остро интересно теперь, что за семейство – эти Тихие. – Вот Марфа продолжает дело отца. А вы с братом?
– А мы сами по себе, да.
–
Почему? – ей и в самом деле было дико интересно.– А не знаю, – пожал плечами Павел. – К медицине мы оба вообще никакого интереса не испытывали. А я так считаю, что медицина – это вот сто процентов та область, куда надо идти только по призванию. А я вот ну вообще… К кухне тоже интерес проявлял только в части «пожрать». Этого мне казалось маловато, чтобы связать свою жизнь с ресторанным бизнесом. А потом Ромка… вот Ромка, по-моему, как говорить научился, так сразу знал, что будет, как его батя – а у него батя крайне зубастый и очень матерый адвокат. Мой отец, по-моему, всегда Ростиславу Игоревичу завидовал – что сын продолжает его дело. А мы… В общем, Ромка нас класса с девятого давай подначивать – айда на юридический, да айда. Ну и…
– Подначил?
– Ракитянский кого хочешь и на что хочешь уговорит. Если уж он Марфу уговорил за него замуж выйти. Ну а потом как-то… как-то само собой получилось… что меня в прокуратуру понесло, Петьку в следаки.
– Не жалеешь?
– Нет.
Клео подошла, обняла за плечи и прижалась губами к макушке.
– Я буду любить тебя сильно-сильно, даже если ты не станешь самым главным прокурором.
Он похлопал по ее руке на своем плече.
– Это обнадеживает.
Клео еще помолчала, а потом все же задала мучающий ее вопрос.
– Как думаешь, я им понравлюсь?
– Ты же царица. Какие могут быть сомнения?
***
– Папа, мама, знакомьтесь, это Клеопатра. Можно Клео. А это мои родители, Тихон Аристархович, Варвара Глебовна.
– Кле-о-пат-ра? – раздался густой низкий голос.
Мама Павла положила руку на плечо мужа. А Клео во все глаза смотрела на Тихого-старшего. Эля про него сказала – глыба. Так оно и есть. И, кажется, она этой глыбе не понравилась.
– У Клео в семье так всех девочек называют, – спокойно отозвался Павел.
– А можно мне внука родить?
– Тиша!
У Клое противно заныло под ложечкой. Вот она знала! Чувствовала! Что президенту союза рестораторов и отельеров она не понравится!
– Павел, иди-ка, помоги матери на кухне.
– Нет.
– Иди. Мне с царицей египетской пошушукаться надо.
Отец и сын обменялись долгим взглядом – и Варвара Глебовна взяла сына за руку, и они вышли из холла.
Клео решила, что в этот раз она точно тормозить не будет.
– Я вам не нравлюсь, – выпалила она. – И не в имени моем дело, а вообще. Я вам просто не нравлюсь. Правда?
Тихон Тихий какое-то время просто молча смотрел на нее. А потом заговорил.
– Вот когда у тебя будут свои дети… ты поймешь. Что даже когда им исполняется восемнадцать, и они становятся совершеннолетние. Даже когда им становится гораздо больше восемнадцати… за них все равно болит сердце. И ничего с этим не поделаешь. Особенно когда у тебя два сына, которые очень самостоятельные, не хотят идти твоей дорогой, не хотят ничего готового, хотят все сами. Самцы. Это хорошо, наверное, – он вздохнул и потер могучую шею. – А все одно ночами не спишь и думаешь, ну как они? Что они? Вроде с путем жизненным все нормально, выбрали, и это их дело. А как с сердцем? У обоих же характер не сахар, и работа этот характер только еще сильнее… испортила. Когда Пётр привёл в дом Элю, я глазам своим не поверил. Что на этого упрямого и вредного нашлась… Такая хорошая девочка нашлась, которая его и поняла, и приняла, и полюбила. А дальше что?