Рыжий: спасти СССР

И вот она — долгожданная встреча на Эльбе. Мы со Степаном стояли друг напротив друга, а пацаны были раскиданы по сторонам. Ничего себе! А Сергеевич-то успел пройти чуть ли не вдвое большее расстояние, чем я. Там, где он прошёлся, куда больше валялось поверженных драчунов. Это как же он смог, что за берсерк?

И тут я увидел, как с разбитой рожей к Степе подбирается мой знакомец, Васька Шрам.

— Степа! Берегись! — выкрикнул я, понимая, что не успеваю ничем помочь.

Глава 6

Степан Сергеевич моментально сориентировался. Он сделал два шага назад. Васька Шрам понял, что обнаружен, и не спешил пробовать свое гопстоповское счастье. Он-то с ножом, но одно дело исподтишка пырнуть, иное — оказаться лицом к лицу со Степаном.

Я не стоял на месте. Резко подскочил к растерявшемуся Ваське, перехватил его руку с ножом и завел за спину.

— Ай! Понял, отпусти! — завопил хулиган, когда его кости стали хрустеть, предвещая перелом.

Я чуть ослабил хват, а в это время Степа разжал пальцы Шрама на рукоятке и забрал нож.

— Все, мужики, осознал! — простонал Васька.

— Отпустишь, или ментов? — спросил Степа.

Вопрос показался мне некоей проверкой. Да, в это время старались обойтись без милиции, даже больше, чем в покинутом мной будущем. Некоторые не хотят связываться потому, что придется после давать показания, ходить к следователю, всегда в опрятном виде и уж точно без лишних запахов.

Ну а для училища любое обращение в милицию — это обязательно проблемы. Ведь поставят на вид и директору, и всем связанным с воспитательным процессом в ПТУ. Тут и дополнительные комсомольские собрания с отчетами в районном комитете, если не выше, и план по повышению… предотвращению… недопущению.

Кто любит эти бумаги писать, за которые еще и по шапке прилетает?

— Отпустим, под слово пацана, — сказал я после паузы, взятой якобы на размышление.

Коллектив мне может простить многое, пусть я начну выпячиваться в глазах иных работников. Но нянчатся тут даже с хулиганами. Мол, зачем портить парню жизнь, тюрьма же ничему не научит. Так-то оно так, но… Но я буду играть по общим правилам, по крайней мере пока. Оценят и учащиеся, и коллектив., А мне их поддержка сейчас нужна.

И пришлые, и общажные, все смотрели на меня — и я увидел на лицах пацанов одобрение.

— Че стоим? Всем остальным с побитыми мордами — в очередь на вахту для оказания первой медицинской помощи, — скомандовал я.

— Слышали? Выполнять! — поддержал меня Степа.

Я увидел, что мало кто дёрнулся обратно в общежитие, и прикрикнул:

— В очередь кому говорю!

И в голосе моём было столько угрозы и металла, что парни побитыми собаками поплелись в сторону входа.

— Бондарь, забирай свою шайку-лейку, и чтобы все разошлись по домам. Если вызовем ментов, не только Васька, но и половина из вас загремит на малолетку. Приводы, небось, у каждого имеются, — не менее жёстким тоном проговорил Степан.

— Вася и Бондарь, стоять! — выкрикнул я, понимая, что если драку закончить прямо сейчас, вот так, без логического мирного соглашения, то пацаны всегда найдут выход.

И как выйти из общежития, и как снова сойтись, чтобы дело завершить.

И вот тогда уже может быть не просто драка — поубивают же друг друга к чертям собачим. Это время такое, когда улица ходила на улицу, даже параллельные классы могли драться просто потому, что… они параллельные. Доказывали верность неэвклидовой геометрии, что параллельные могут пересекаться. Причины всегда найдутся, главное же, что пацаны были активные, и такое наследство им досталось — отстаивать честь дома, улицы, района.

В нужное бы русло эту энергию!

— Подошли оба ко мне! — строго сказал я, обращаясь к Васе Шраму и к Бондарю.

Два предводителя пацанских группировок, «общаговских» и «городских», нехотя, но всё же подошли.

Попросив Степана, хотя тон звучал, как приказ, проследить за парнями, я рванул в общежитие. Да, то, что я собирался сделать — не педагогично, но зато в высшей мере практично.

Двери в общагу были уже распахнуты, база принимала свои подраненные корабли. Два ремонтных дока, Ивановна и Никитична, принимали кораблики на срочный косметический ремонт. Кумушки уже достали бинты, йод, даже для чего-то жгуты, какие-то мази. Оснащение для подобного вида ремонта в общежитии имелось в достатке.

Не обращая ни на кого внимания, я подошёл к углу, где за старым потрёпанным диванчиком у нас скопился целый склад алкогольного горючего. Выхватив оттуда одну бутылку «Пшеничной», прихватив со стола несколько кусков тонко порезанного финского сервелата, а также два стакана с недопитым чаем, я со всей этой поклажей вышел во двор общежития.

Отпив уже на крыльце немного чая, я без всякого сожаления вылил его остатки в сторону клумбы с цветами, изрядно потрепанной в сегодняшней баталии, как бы и не уничтоженной вовсе. Люблю Грузию, хотя большинство светлых чувств об этой закавказской стране у меня сохранились ещё с юношеских советских времён. Но чай они производят… Солома жженная, а не чай! Ни в какое сравнение не идёт с чаем «со слоном», индийским.

— Совершеннолетние? — спросил я у двух вожаков противоборствующих сторон.

Оба кивнули.

— Тогда пьёте мировую, жмете руки. Все пацаны будут тому свидетелями. Если после этого продолжите свою войну, то это будет означать, что вы нарушили слово пацана, — заключил я.

На этих словах оба зачинщика драки даже как-то попятились подальше от меня. Это ещё раз доказывало, что разборка была только поставлена на паузу — и продолжение ожидалось, судя по всему, даже прямо сегодня. Учитывая, что Степан уже забрал нож у Васи Шрама, что тот решился на оружие, во втором раунде противостояния дело могло дойти до палок с гвоздями, мешочков с камнями — и Бог знает, с чем ещё.

— Пейте! — поддержал мою инициативу Степан Сергеевич.

Он вообще смотрел на меня каким-то странным взглядом, изучающим. Наверняка переваривал — вот он я, в пошитом в одном из модных ателье Ленинграда специально под заказ костюме, причём, лично портным иудейского происхождения. И в таком наряде, ну или, как говорят, в прикиде, развожу разъярённых уличных бойцов. Рыжий со смазливым лицом, почти ровесник всех тех студентиков, кто устроил возле общежития бойню — я сам решительно иду в бой, а юшку, что сочится из моего носа, будто не замечаю, периодически смахивая кровь рукавами модного пиджака.

Для пацанов подобное поведение — «уважуха», и никак иначе.

Оказывается, я пропустил всё же два удара. Сперва и не почувствовал.

— Давай стакан! ДавайТЕ стакан! — не сводя прямого взгляда со своего оппонента, сказал Бондарь. — Выпью!

Я налил в гранёный малиновский по ободок водки, протянул два куска колбасы.

— Уважаемый, говорят, что ты пепси-колу раздаёшь? Так, может, и нам подгонишь пару бутылочек, чисто запить, — разбитыми губами сказал Василий.

Я посчитал его слова своим успехом. Как минимум, я уже не Рыжий, а уважаемый. Ну, а что до пепси-колы, если она ещё больше смягчит ситуацию, так почему бы и нет. Так что я гаркнул команду в сторону общажного крыльца, и юркий малыш, парень, наверняка, лет семнадцати, но с проблемами роста, притащил сразу пять бутылок «Пепси». Я усмехнулся «хитропопости» парня, смекнувшего, что раз раздача началась, надо не зевать. Нас тут четверо. Выходит, что пятая достаётся тому, кто напиток принёс.