Ржавчина

– Ваше основное задание я выполнил, Ваше Величество! – сообщил Генри, кладя на стол папку в тисненом кожаном переплете. – Вот обзорный доклад!

Король минут десять с интересом изучал содержимое папки. Судя по тому, что никаких вопросов в процессе чтения он не задавал, текст был вполне понятен и неспециалисту. Впрочем, ученый специально для этого потратил немало времени на написание развернутых комментариев к цитатам из оригинальной рукописи.

– Прекрасно, мой юный друг, просто прекрасно! – воскликнул Эдуард уже гораздо более приветливым тоном, завершив чтение. – Отличная, профессиональная работа! Сегодня же передам ваш отчет для распространения среди тех, кому положено знать подобные вещи по должности. Теперь нам ясны многие принципиальные моменты!

– Очень рад, Ваше Величество! – выдавил из себя Хиннеган, сознавая, что сейчас последуют вопросы, на которые у него пока не имеется удовлетворительного ответа. И таковые, разумеется, последовали.

– Ну а чем вы можете нас порадовать по второму порученному вам делу? – не замедлил поинтересоваться король.

– Увы, пока практически ничем! – не стал увиливать Генри. – Второй документ крайне труден для прочтения и, по моему мнению, вряд ли содержит много ценной информации. Тем не менее, стоит его тщательно изучить. И хотелось бы также приступить к лабораторным опытам со слитком. Или даже с природным железом. Если есть, откуда его достать…

– Ни в коем случае! – Эдуард поморщился. – Однозначно нет! В смысле - пока еще нет! Никаких экспериментов! Изучайте пока второй журнал, по результатам я решу, что делать дальше!

Середина июня 1896 года, Оксфордский университет

Генри уже вторую неделю пытался разобраться в лабораторном черновике доктора Паркса. Особыми результатами пока похвастаться не получалось. Большая часть заметок имела к исследованиям покойного ученого лишь опосредованное отношение, если вообще таковое имела. Еще из изучения первой тетради следовало, что Паркс считал ржавчину результатом окисления железа с участием воды. Рассмотрев меры, с помощью которых можно было бы бороться с данным явлением, он пришел к выводу, что действенными могут являться только две из них - предохраняющее покрытие и изменение химической структуры металла. Первое, на его взгляд, было недостаточно радикально и применимо только в ограниченном числе случаев. Вторая же задача решалась путем получения сплава железа с другими металлами. На этом, к сожалению, рукопись завершалась, и какие именно металлы пробовал добавлять Паркс во время своих опытов, Хиннегану осталось пока неизвестным.

Ответ ученый предполагал найти во второй тетради, содержащей отголоски практической работы бомбейского исследователя. Однако время шло, и надежды таяли. Большая часть записей касалась различных хозяйственных проблем, отнимавших время начальника лаборатории (Хиннеган, благодаря недавнему назначению, понимал это, как никто другой), подсчетов чего-то, так и оставшегося неизвестным и прочей повседневной текучки. Ни названий, ни свойств материалов, применявшихся в опытах, ни описания постановки их самих на страницах тетради так и не встретилось.

Зато иногда попадались забавные, в несколько строк, заметки о происходивших, как в его собственной лаборатории, так и у коллег всевозможных казусах. О том, например, как один из индийских кочегаров, нанятых для растопки лабораторных печей, угощал всех домашними сладостями по поводу рождения у него очередного ребенка. И последовавшему за этим трехдневному коллективному расстройству желудка у всех сотрудников, приведшему к выходу из строя новейшего экспериментального ватерклозета, разработанного у "соседей" и недавно установленного в здании. Или о споре насчет распространенного в Индии многоженства, начавшимся как научный диспут и завершившимся банальным мордобоем между белыми и местными участниками.

Генри жадно читал данные заметки, даже когда ясно видел, что они не содержат ценной для его исследования информации. Ему хотелось ощутить атмосферу, царившую в уже полвека как уничтоженном университете. Какие-то вещи были обыденными и для него, другие же совершенно не вписывались в повседневный быт традиционного католического научного учреждения, каковым заслужено считался Оксфорд. И вдруг его праздный, казалось бы, интерес, был вознагражден с неожиданной стороны.

Сначала Хиннегану попалось упоминание о натянутых отношениях Паркса с некоторыми университетскими коллегами. Подробностей в записях не хватало для восстановления полной картины, однако из кое-каких намеков можно было предположить, что Паркс воспользовался в своих экспериментах некими чужими идеями, причем без разрешения их авторов. Из-за чего те предъявили законные претензии, требуя от руководства университета прекратить исследования Паркса, а уже полученные результаты передать им для дальнейшей работы. Сначала в заметках ученого это преподносилось, как курьез, но затем, видимо, кто-то из руководства встал на сторону "истцов" и над лабораторией замаячила угроза закрытия. Прежде всего, Паркс, если записи, конечно, шли в хронологическом порядке, в чем Хиннеган вовсе не был уверен, устроил нагоняй своим сотрудникам, запретив последним "болтать лишнее за пределами лаборатории". А потом выразил уверенность, что сможет закончить диссертацию, даже если у него отберут лабораторию. Ведь основные результаты он получил. Главное - не допустить их передачи конкурентам до поры, до времени.

Как именно Паркс собирался решить последнюю задачу, Генри достоверно так и не узнал. Единственной зацепкой могла служить одна из последних записей: "Поручил Вималу решить, наконец, вопрос с журналом". Это имя Хиннеган несколько раз встречал в предыдущих заметках. Упомянутый Вимал был одним из местных лаборантов, нанятых среди выпускников школы для индийцев, действовавшей при университете. Видимо, своих кадров еретической общине не хватало, готовили сотрудников и из местных жителей. Имелся ли в записи в виду лабораторный журнал, и что, собственно, должен был "решить" с ним Вимал: уничтожить, переписать или спрятать, а также выжил ли лаборант при погроме, устроенном вскоре британскими войсками - так и осталось неизвестным. Не ехать же в Бомбей в поисках неизвестно кого, в самом деле? Подобная задача лежит скорее в области ответственности Виллейна и его Службы...

В этот вечер Генри завершил работу необычайно рано и предложил Кэт прогуляться по набережной, благо впервые с начала работы они вышли из библиотеки прежде, чем темнота опустилась на улицы городка. На залитой лучами позднего июньского заката набережной было еще полно народа, исключительно "чистая публика" или обслуга. Время давешних "мусорщиков" еще не наступило. Полицейские, стоявшие в тесных деревянных будках, расположенных на удалении в несколько сот ярдов друг от друга, или расхаживающие вдоль "своего" участка набережной, зорко следили за спокойствием отдыхающей публики, не допуская появления нищих.

Вдоль реки толпилась масса уличных музыкантов, пиликавших что-то, каждый в меру собственного таланта, и торговцев, продававших, в основном, еду. Генри купил два пирожка с капустой, завернутые в сомнительной чистоты тряпочку, что, однако, не помешало молодым людям с аппетитом их съесть. Затем они ненадолго остановились у труппы акробатов, демонстрировавших невероятную гибкость своих тел, задрапированных в многократно латанные гимнастические костюмы самых неожиданных расцветок, которым бы позавидовал даже попугай. Кэт с интересом наблюдала за выполняемыми ими трюками, Хиннеган же был погружен в собственные раздумья, что не укрылось от его спутницы:

– Генри, ты чем-то озабочен? Тебя что-то гложет, я же вижу! Пойдем, расскажешь!
– она решительно выдернула ученого из собравшейся возле акробатов толпы, чтобы отойти в более укромное место.

Молодые люди не заметили, как один из "зрителей", в надвинутой на самый лоб широкополой шляпе, последовал было за ними, но, оказавшись на почти безлюдном участке, вынуждено присел на парапет, делая вид, что увлечен наблюдением за разгрузкой лодок с рыбой у берега. Не забывая изредка поглядывать и на уединившуюся под ветвями росшего неподалеку каштана парочку.

– Понимаешь, Кэт, - Хиннеган, сняв шляпу, устало потер лоб.
– В принципе, мы не должны об этом говорить, Виллейн не одобрил бы, но... тебя это тоже может коснуться.

– Ох, Генри, если у тебя могут быть проблемы из-за меня ...

– Нет, не в этом дело! Видишь ли, наши исследования зашли в тупик. Собрав и передав Его Величеству предварительную информацию, которую он требовал, я попытался продвинуться в более практическом отношении, но...

– Дорогой, несмотря на то, что некое общее представление о твоей работе сэр Ллойд мне дал, я не очень понимаю, о чем речь. Но если это может как-то повредить тебе, давай лучше помолчим...