С 3

То есть, присягнув Павлу Александровичу, он автоматически присягнет боярину Голубицкому, со всеми вытекающими. Так что, Борис решил пока погодить. Врем есть. Если же возникнет острая нужда, то дурное дело не хитрое.

Завтрак забросил в себя практически не чувствуя вкуса. Только чтобы на уроках живот не урчал. После чего рванул в кабинет Проскурина. Успел минута в минуту. Тот глянул на часы. Хмыкнул покачав головой. Но говорить ничего не стал. А что такого, дело-то молодое. Да и вдову прекрасно понимал. Сам-то, что говорится, седина в бороду, бес в ребро.

Через два часа, переместились в лабораторию, для проведения лабораторного занятия. К слову, она редко когда пустовала. Оба бывших ученика профессора, а ныне кандидаты Голубицкого университета, не прекращали работу над своей подготовкой к магистерскому экзамену. Помимо жалования, одним из условий было как раз то, что Проскурин выступит их куратором. Так что, лабораторию пришлось оборудовать по последнему слову.

Непонятно? Ну так, и Измайлову поначалу было непонятно. А между тем, все просто. Выпускники высших учебных заведений получали не привычный ему красный диплом, а звание кандидата такого-то университета. Что давало им право на должность двенадцатого ранга.

Если они желали продолжить научную работу, им предстояло подготовиться к магистерскому экзамену. Обычно на это отводилось четыре года. Получив магистра, можно было подступаться к докторской диссертации.

Современная физико-химическая лаборатория без электричества, это нонсенс. И на «Газели» оно так же имелось. Иное дело, что освещение все же предпочитали в виде ацетиленовых фонарей с зеркалами. Во-первых, лампочки светили более тускло. А во-вторых, перегорали слишком быстро. Так что, электричество сугубо для опытов ученых и привода станков артефактора. Токарный и фрезерный станок в корабельной мастерской приводились в действие с помощью вала отбора мощности непосредственно от машины.

К чему это. Когда он спустился в мастерскую, то обнаружил, что оба преподавателя колдуют над электрической лампой. Странная какая-то форма. Ну о-очень мало общего с обычной лампой накаливания. Да похоже, вообще ничего. Светит необычно зеленоватым светом. А еще, они водят над ней магнитом и со светом происходят какие-то метаморфозы. Он смещается.

— Что это? — не удержался он от вопроса.

— Катодная трубка.

При этих словах, Борис задумался. Что-то знакомое. Причем настолько, что даже при его достаточно посредственных познаниях в физике, ему это должно о чем-то говорить. А что если…

Не обращая внимания на удивление профессора он вышел из лаборатории направился в соседнее помещение. Здесь была их фотолаборатория. Был у них один старичок, который увлекался этим делом. Вот и притащил на борт аппарат. Эдакая коробка, весьма похожая на те, что пользовали в детстве Бориса. Только там использовали целлулоидные фотопластинки, а здесь стеклянные.

Вообще удобная штука. Это в его время не ценят фотографии. Они стали не просто доступными, а превратились в обыденность. Еще в его молодость, было совсем по другому. Фотографией конечно увлекались многие, но даже в этом случае он мог похвастать максимум полусотней фотокарточек в своем архиве. Н-да. Где они теперь.

Зарядив рамку фотопластинкой он вернулся в мастерскую. Попросил вновь подать ток на трубку, после чего приставил к рамке свою руку и поднес к источнику света. Подержал пару-тройку секунд, после чего поблагодарил и опять удалился в фотолабораторию. А еще через несколько минут с торжественным видом вернулся обратно, предъявив проявленный и еще мокрый негатив, на котором красовалась его пятерня.

Так себе снимок. Черный, на белом фоне. Рентгеновские снимки, которые помнил Борис, имели совершенно иной вид. Но тем не мене, на стекле были отчетливо видны все кости его кисти, как и мелся и более светлый контур мышц.

Подумалось об излучении. Но он быстро отогнал эту мысль. Не с местными «Аптечками» переживать по этому поводу. И уж тем более на фоне полученных восьми тысячах очков к умению «Научная работа». Чтобы это ни значило. И разумеется в сопровождении очка надбавок.

— И что это было? — с искренним недоумением, поинтересовался профессор.

— Без понятия. Но вот это кости моей руки.

— Это я понял. Но как ты до этого додумался?

— Без понятия. Что-то щелкнуло и как будто толкнуло под руку.

— Ох уж мне эти загадки Эфира. Что-то часто тебя толкает под руку.

— Не. В других случаях я видел то, что было очевидно, и на что никто не обращал внимания. А тут… Ну прямо не знаю, — и впрямь теряясь, как объяснить подобное озарение, произнес Борис.

— Понятно, что ничего не понятно. Вот что молодой человек, займитесь чем-нибудь полезным. Например, сосредоточьте все свои усилия на изобразительном искусстве. У нас тут наметилась серьезная проблема, требующая целого ряда экспериментов. Давай, давай, Боря, на выход. И да, пластины негативов там еще есть?

— Конечно.

— Вот и хорошо.

Глава 7 Прозрение

— Ну и как ваши успехи, молодой человек? — встретил Проскурин вошедшего в кабинет Измайлова.

— Просто отлично! — с радостной улыбкой выпалил тот. — Расчеты оказались точными. И разброс не такой большой, как можно было ожидать. Теперь бы еще и взрывчатку нормальную. Порох, это все же не то.

— Не думаю, что Григорий разделяет вашу радость, — хмыкнув, произнес профессор.

Вот такие вступительные разговоры перед началом занятий, у них уже вошли в традицию. Проскурину был интересен молодой человек, от которого прямо-таки веяло загадочностью. Борису приятно, а главное полезно общаться с человеком обладающим поистине энциклопедическими знаниями.

— Ну, механическая и однообразная работа по изготовлению взрывателей конечно радовать не может. Опять же, нет той кропотливости и точности, что при создании артефактов. Тем более, на фоне его успеха. Но не думаю, что он так-то уж будет этим тяготиться, — возразил Борис.

Что и говорить, успех у Травкина был ошеломительный. Его таки отметил Эфир, ну или Система. Первое же изделие вышедшее из под его руки оказалось артефактом. Да, «Аптечка» получилась одинарной. Но какое это имеет значение! По заверениям Проскурина, из молодого инженера получится выдающийся артефактор. Разумеется, если тот продолжит трудиться в том же духе. И он готов. А тут запалы к минам.

Однако, профессор ошибался. Григорий конечно рвался к работе по прямой специальности. Но кроме того, он ведь в прошлом бомбист. Ну и как его могла не заинтересовать возможность создания нового образца оружия. Да еще и компактного, но обещающего по эффективности в чем-то переплюнуть пушки.