С 3

Рентгеновские лучи серьезно заинтересовали научную часть экипажа «Газели». Настолько, что у моряков появилось свободное время, а основная часть занятий на месяц перешла в основном в русло самостоятельной подготовки. Преподаватели конечно курировали их занятия, но эффективность обучения резко упала. Очень уж их увлекло новое направление. Эксперименты шли один за другим. Машина работала приводя в действие генератор чуть не круглые сутки. Печное топливо вылетало в трубу, только держись.

Борис стал больше уделять времени живописи. В настоящий момент он уже завершал очередную серию из пятнадцати масляных картин. Но как бы ему не нравилось писать, постоянное стояние у мольберта было все же не по нему.

Попробовали эмитировать использование дробовика в условиях палубы и тесноты внутренних помещений. Для чего использовали старое судно, приткнувшееся в дальнем конце гавани и ожидающего когда же его наконец разберут на дрова.

После использования полноразмерного дробовика, Борис укоротил ствол, и заменил приклад на рукоять. Пристроив плечевой упор. Стало намного удобней. Старики участвовавшие в свое время в абордажах заверили, что получилось просто отлично. О том же свидетельствовали успешно расстрелянные мишени. А вот Система не оценила его старания, одарив всего то тремя сотнями опыта, позабыв об очке надбавок.

При виде минометных аппаратов на катерах, вспомнил, что их вроде как использовали при обороне Порт-Артура. И будто корни обычного миномета растут именно оттуда. Прикинул может ли быть от него польза и по силам ли ему вообще создать такое оружие. Решил, что коль скоро с остальным получалось, то отчего бы и нет. Мастерская в наличии, весь потребный материал имеется. Подключил к этому делу дипломированного инженера, и работа закипела. Как результат, готовое изделие, которое они только что закончили испытывать на полигоне местной дружины.

Система по обыкновению немного подвисла, но потом выдала всем сестрам по серьгам. Борис получил целых три очка надбавок, за миномет, мину и прицел. Гаубицы тут очень даже пользуют, но о стрельбе с закрытых позиций похоже еще не знают. Григорию помимо опыта, так же прилетело очко за мину. Измайлов предложил только принципиальную схему взрывателя. Все расчеты и окончательную конструкцию дорабатывал уже Травкин.

Как раз сегодня на рассвете они выехали на полигон для окончательных испытаний. Так что, было им чему радоваться. И хотя Травкину теперь предстояло изрядно потрудиться над изготовлением взрывателей, недовольным тот не выглядел. Да, механик от бога. Но как и у Бориса, присутствовало у него шильце водном месте, не позволяющее сидеть на попе ровно.

— Рад за вас обоих, молодой человек. Создание нового это всегда такое волнительное чувство, — с многозначительной улыбкой произнес Проскурин.

— Подозреваю, что у вас тоже есть чем удивить. А, профессор? — ободряющим тоном произнес Измайлов.

— Вы даже не представляете молодой человек. То, что вы сделали, как утверждаете по наитию, привело к целому ряду открытий. Это настоящий прорыв в той же традиционной медицине. Но не только. Вот. Взгляните, чего нам удалось добиться в результате множества экспериментов.

Павел Александрович выставил на стол картонную коробку, с парой десятков стеклянных негативов. В уголке каждого из них имелся бумажный прямоугольник с пояснительной надписью. А вот само изображение. Это был какой-то сложный механизм. Шестеренки, шептала, оси, тяги, валы. Темный лес. Зато эти снимки явственно отличались от того, что сделал он. Они уже куда больше походили на те, что он видел в своем мире.

— Что это?

— «Аптечка» изготовленная Григорием. При этом она полностью сохранила свои способности, работает исправно. Остается только проверить наберет ли она в назначенный срок заряд. Но на это нужно время. Детали конечно видны не все. Но кое-что разобрать все же получается.

— То есть, вы нашли способ как можно выяснить устройство и принцип действия артефакта, при отсутствии технической документации?

— Не без вашей помощи. Но кажется да. Правда, полноценным этот эксперимент назвать сложно. Ведь нам известно устройство именно этого прибора.

— А если попробовать сфотографировать мой модификатор?

— Но это по сути та же «Аптечка», только детали в ней меньших размеров, только и всего. Нужен незнакомый прибор.

— И все же, я на вашем месте попробовал бы. Как говорится, за неимением гербовой, пишут на простой. Опять же, вы работали с модификатором в деревянном корпусе. А этот стальной.

— Хм. А ведь вы правы. Давайте сюда ваш модификатор.

— Пожалуйста. Павел Александрович, вы куда? А урок?

— Ах да, — с досадой спохватился профессор, откладывая коробочку в сторону. — Ну-с, молодой человек. На чем мы остановились.

В целом занятие прошло как обычно. Если не обращать внимание на то, что у Проскурина похоже свербело шило, и ему приходилось сдерживаться, чтобы не убежать в лабораторию. Вообще-то, Борису так же было интересно, чем обернется опыт со снимком механизма через стальной корпус. Хотя, чудес с открытиями он конечно же не ожидал. Конструкция артефакта известна. Они одинаковы во всем мире.

По окончании урока, Измайлов направился на камбуз, где перехватил бутерброд, после чего перебрался в художественную мастерскую, где его уже ожидал Ершов. Кстати, странное дело, но его учитель не стеснялся советоваться со своим учеником. И что уж совсем ни в какие ворота, у него начало поучаться несколько лучше прежнего. Или прогресс только пригрезился. Измайлов решил втиху показать работы наставника Эмилии. Пусть оценит. В живописи она разбирается. Вдруг, его дар оказывает влияние на преподавательские способности.

Прошедший месяц оказался для него плодотворным не только в плане изобретений и учебы. Хотя в последнем он по настоящему мог похвастать только успехами у Ершова. Остальные слишком уж увлеклись новой игрушкой. Немаловажным было то, что ему удалось завершить очередную серию картин, вновь получив на выходе по тридцать работ в масле и акварели.

Правда, в плане развития навыка это ему не помогло. Рост словно уперся в стену. Хотя мастерство и навыки заметно росли. Он это наблюдал воочию. К тому же серьезно помогло то, что Эмили позволила Ершову посещать свою картинную галерею, где тот мог подкрепить теорию на живом примере работ признанных мастеров. Но это не помогло ему сдвинуться с места, продолжая забрасывать опыт в копилку избыточного.

— Ну чего вы смотрите на нее с чувством исполненного долга? Радуетесь, что вам удалось создать очередной коммерческий шедевр. Борис Николаевич, когда я уже достучусь до вас и вы наконец поймете, что ваше отношение к снизошедшему на вас дару, откровенно наплевательское.

— А что плохого в том, что я пишу на продажу?

— То, что при подобном подходе вы не раскрываете в полной мере свой талант. Вместо того, чтобы тщательно прорабатывать каждую деталь, вы гоните полотна, как выпекаете пирожки. Покажите вашу Суть. Ну вот, что и требовалось доказать. Никакого роста. Прибавили только Акварель, Скульптура Перспектива, Кисть, Рисунок и Композиция. Но как только их значения достигнут десяти тысяч, рост прекратится и здесь. Вы не развиваетесь.