С автоматом в руках

–  Съезжу-ка я туда, - решил Олива. - Речь в письме идет, вероятно, о Цлане. К вечеру я должен быть в Ходове, так что моя поездка не должна привлечь внимания. Посмотрим, кто это разыскивает Барака? Что это за золовка? Какие Прохазки?

–  Я тоже поеду, - решил Стромек. - К вечеру вернемся домой.

–  Только осторожно, ребята. Запишите номер автомашины. А ресторан это, пожалуй, "Черная лошадь". Какой же еще? А если дело примет серьезный оборот, то вы знаете, где КНБ, - давал им советы Хлоупек.

Утром, переодевшись в штатское, они поехали в Плану. Снежные заносы на дороге создавали немалые помехи, ребятам не раз приходилось толкать мотоцикл, но в конце концов они доехали. Вспотевший Стромек заказал три грога, Олива - только один. Иван поехал в Ходов попрощаться с Эрикой, обещал вернуться в полдень. Стромек, удобно устроившись у окна, не спеша тянул свой грог и наблюдал за тем, что происходило на площади, "Кто приедет раньше, размышлял он, - Иван или эта подозрительная компания?.." Мимо проехал автомобиле с солдатами. Из радиоприемника донесся колокольный звон: наступил полдень последнего дня года. У окна остановился мотоцикл. Стромек с облегчением вздохнул: это был Иван.

–  Ну как? - спросил тот, окидывая взглядом ресторан.

–  Пока ничего.

Было уже почти половина второго, когда на площади остановилась автомашина с пражским номером, большой черный "мерседес", покрытый снегом и тяжело нагруженный. К крыше автомобиля были прикреплены две или три пары лыж.

–  Они. Пять человек, - сказал Стромек, придвинул стул поближе к окну и принялся разглядывать приехавших из-за старых, выгоревших занавесок. Две женщины, юноша и два пожилых мужчины. Все в лыжных костюмах. Первый из них, вошедший в зал, был высокого роста, лет пятидесяти. Он окинул взглядом ресторан и, не в силах скрыть удивления, посмотрел на часы, висевшие над буфетом, а потом на свои. Приехавшие уселись напротив Оливы и Стромека за стол, предназначенный для шести человек. Они сделали заказ официанту, однако было вид но, что они кого-то ждут, так как время от времени посматривали на вход. Разговаривали они так тихо, что нельзя было понять ни слова.

–  А что, если они едут кататься на лыжах в Лесов? - заколебался Стромек.

–  Ты забыл о письме? Па лыжах сейчас кататься, конечно, здорово. Можно даже махнуть через границу.

–  Как же мы сможем доказать, что именно Барак должен был им помочь перейти границу?

–  Не знаю. А что они сделают, не дождавшись его?

–  Уедут.

–  Жалко было бы их упускать... - Стромек встал и вышел на площадь, где сначала осмотрел мотоцикл Ивана, а затем весьма внимательно заглянул внутрь автомашины.

–  Масса чемоданов и всякого багажа. Мне это не нравится. Послушай, я бы зашел в КНБ. Это здесь рядом, напротив.

Пражане уже, платили по счету, когда Ивану Оливе пришла в голову эта идея. Он и Стромек вышли из ресторана. Иван нагнулся и потихоньку выпустил большую часть воздуха из задней шины своего мотоцикла. Компания уже приближалась к машине.

–  Извините, - обратился к ним Иван, - нет ли у вас случайно насоса? Моя задняя шина спустила, а мне еще предстоит дорога в Лесов.

–  Сейчас посмотрю, - не очень любезно сказал тот, которому было лет пятьдесят, и открыл багажник. Там тоже было полно чемоданов. - Пожалуйста. А как далеко отсюда до Ходова?

–  Километров восемь, - ответил Стромек и попросил у закурившего мужчины разрешения прикурить.

Компания уселась в машину. Взревел мотор, и машина тронулась. А лесовчане бросились на станцию КНБ. Там дежурил вахмистр, которого они хорошо знали: он часто ездил к ним в деревню. Вахмистр быстро набрал какой-то номер и вызвал Марианске-Лазне. Разговор продолжался долго, а когда он кончился, вахмистр пожал плечами.

–  Все это хорошо, ребята, но мне сказали, чтобы вы пока держались от этого дела подальше. Наши о них уже знают. Об остальном, дескать, вам сообщат позже.

Ребят это слегка разочаровало. Впрочем, они понимали, что охрана границ - дело сложное, что органы государственной безопасности интересуются не пешками в заснеженном автомобиле с пражским регистрационным номером, а организатором переходов через границу и его пособниками. Когда замерзшие и покрытые снегом пограничники проезжали через Ходов, "мерседес" стоял возле тамошнего ресторана.

–  Так я и думал! - прокричал Олива. - Если не Барак, так хозяин ресторана. Я бы их арестовал, и делу конец.

Когда они добрались до лесовского общежития, разговор с товарищами получился оживленный.

. - Между Бараком и хозяином ресторана, - говорил Цыган, - всегда были подозрительные отношения. Видно, они были не только земляками.

–  Ты, Иван, сегодня ночью в дозоре у ручья, не так ли? - спросил Стромек.

–  Буду там до утра.

–  Ну, так смотри в оба.

–  Дело, пожалуй, обойдется без нас. За ними наверняка следят. Наш участок будто проклятый, соседям на много легче. Потому что здесь шоссе и ручей: достаточно их придерживаться, и ты по ту сторону. И кто-то еще подыгрывает. Лесов стал каким-то проходным двором. Таможенники уже давно говорили об этом. Мы здесь почти три года, а людей по-прежнему раз-два и обчелся. Вот и вертимся во все стороны. Мне нравится на границе, и если будущая жена не увезет меня куда-нибудь, то я готов проторчать здесь до пенсии, только...

–  Согласен с тобой, - сказал Цыган, - только что мы здесь видим? Теперь, после войны, каждый старается чему-нибудь научиться, получить образование, развлекаться, наслаждаться жизнью. А мы? В войну мы ничего хорошего не видели и теперь служим в этой дыре...

Обычно пасмурный Роубик улыбнулся:

–  Что вы, ребята, скулите, как старухи? Оставьте вы эти разговоры о службе. Завтра тоже будет день, и будет он, наверное, замечательным. А сейчас, господа, я охотнее всего пошел бы поужинать...

Иван Олива и Руда Мразек шли к пограничному столбу № 22. Было морозно. Под стоптанными фетровыми башмаками поскрипывал снег. Мразек шел по другой стороне запорошенной снегом канавы. Вон там, за деревьями, то место, где ему, можно сказать, здорово повезло с гранатой. "Если б я остался в Праге у отца, - рассуждал тем временем Иван, - то стоял бы сейчас за прилавком и торговал в москательном магазине..."

Вокруг простиралась снежная целина. Двур тоже был покрыт снегом. За линией границы виднелись полузанесенные снегом следы шин американских джипов, а дальше, в снегу, деревушка. Идти было тяжело. Усталые, добрались они до Трепика. Отряхнув башмаки, решили войти в сторожку и немного, обогреться.

–  От стакана чаю я бы не отказался, - согласился Мразек.

Иван нашел за карнизом заржавевший ключ и открыл растрескавшуюся дверь. На них повеяло холодом. Электрическая лампочка едва светилась. Вскоре они уже сидели у старой кафельной печки, в которой развели огонь. Руда сходил к колодцу за водой, и они приготовили чай.

–  Тогда бывало веселее, - вспоминал Олива.

Они пили чай и рассматривали шутливые надписи на стенах. Оба улыбнулись. Мразек, пристроившись у печки, начал клевать носом.