С чистого листа

— Кстати, Тихоновна сегодня лютует, поэтому ты с ней осторожнее, — предостерёг меня Анненков.

— Ага, куда тут ещё осторожнее! — отозвался я и направился в ординаторскую.

Разговор с начальством — это как оторвать пластырь. Если тянуть, ничего хорошего не получится. Раз уж нужно поговорить, то сделать это сразу.

— Николай, куда это годится? Вы надо мной издеваетесь? — возмутилась Леонова, стоило мне войти в кабинет. Судя по всему, ей уже доложили о моём ночном визите в больницу в качестве пациента, а теперь она воочию увидела результат моих вчерашний похождений. — Я вас вчера отправила домой отлёживаться и приводить себя в порядок после происшествия в поезде. Благо, у вас хватило сознательности купить билет, доказывающий ваше пребывание в поезде, и у меня были основания, чтобы объяснить ваше отсутствие в больнице. Но теперь-то как мне крыть ваше отсутствие? В таком виде я вас к приёму пациентов не допущу.

Вид у меня был и правда помятый. Я хорошенько поработал над собой, но природу не обманешь и заживить раны за считанные часы просто нереально.

— Значит так! Сегодня сидишь в отделении и без крайней нужды никуда не суёшь свой нос, а на выходных заменяешь дежурного врача. Опыта и навыков у тебя достаточно, пора давать тебе ответственные задачи.

— Но ведь я ещё стажёр, а не дипломированный целитель, мне пока нельзя…

— Не волнуйся, одного мы тебя не оставим на отделение. Завтра работать будешь со мной, а послезавтра — с Жаровым. А мы в кои-то веки устроим себе хоть один выходной день. Наконец-то я не буду тащиться в больницу. Может, вообще поеду на дачу свои розы поливать и наслаждаться отдыхом.

— Анфиса Тихоновна, можно мне хотя бы до обеда в воскресенье?

— Работаете все выходные полный рабочий день! — заявила Леонова. — Вас и так не было четыре дня на рабочем месте. Ладно, вчера я сама отпустила, но эти дни ваши коллеги выбивались из сил. Работать некому! Я вас выпущу и после окончания вашей стажировки тоже собираюсь уйти на пенсию. Довольно с меня!

Вот и накрылись мои планы на выходные. Не поеду я ни в деревню завтра, ни в воскресенье не встречусь с Татьяной. А как бы хотелось пообщаться с милой девушкой! Одна минута рядом с ней помогала сбросить недельную усталость. Увы, я даже телефон у неё не взял, а искать где она живёт и заявляться к ней домой непристойно. У каждого человека есть свои личные границы, да и не стоит забывать о приличиях.

Этот день пролетел незаметно. После обхода я занимался рутинными обязанностями: обработка ран больных, находящихся на стационарном лечении, процедуры, профилактика… К концу дня я поработал с дюжиной пациентов и остался собой доволен. А вот уже в субботу меня ждал настоящий кошмар.

Только теперь я понял почему Леонова и Жаров так не любили дежурство в выходной день -постоянно попадают люди с экстренными обращениями, которые остро нуждаются в помощи целителя. Причём, многие оказываются на больничной койке по глупости. У одного рыболовный крючок насквозь пробил палец и застрял в таком положении, другой на спор пытался перепрыгнуть котлован, третий упал с соседского дерева, когда оказался застигнут на краже яблок. Ближе к вечеру привезли девушку, которая упала с моста, когда пыталась сделать красивое фото. К счастью, высота была небольшая, а дурнушка рухнула в воду, но небольшие травмы всё-таки были.

— Предсказательница? — удивился я, просматривая карточку девушки. — Что же вы, не предвидели чем закончится ваша затея с фотографией?

— Всего не предвидишь, — отозвалась пациентка. — Это ведь нужно активировать дар, а я не думала, что это может быть настолько опасно. А хотите я вам сделаю предсказание на ближайшее будущее?

Девушка заметно оживилась и даже ненадолго забыла о боли. Чтобы немного отвлечь её, пока я работаю над устранением опасного внутреннего кровотечения, я решил согласиться.

— Ой! — воскликнула она.

— Вам больно? Очень странно, я ведь обезболил всю брюшную полость. Может, попробуем полное обезболивание с погружением в сон?

— Нет-нет, мне не больно, — заверила меня девушка. — Просто я кое-что увидела в вашем будущем.

Предсказательница заметно засмущалась, а я решил не узнавать судьбу. Какой смысл, если этого всё равно не избежать.

— Вас ждёт потеря, а чуть позже — смертельный поединок, — объяснила девушка, не дожидаясь моего вопроса.

— Какая ещё потеря? — удивился я.

— Не могу скаать, сил пока недостаточно, но это нечто важное.

Этого ещё не хватало! Нужно внимательнее следить за своими вещами и не оставлять без присмотра. Мало ли что я там должен потерять? А вот смертельный поединок меня настораживал. Может, она увидела прошлое?

— Нет, я чётко вижу это в будущем, — заверила меня пациентка.

— Что же, буду осторожнее, — пообещал я. — А пока мы закончили.

Одних только операций в субботу было три штуки. К счастью, не особо серьёзных. Но в воскресенье, когда пришла очередь дежурить с Жаровым, я понял, что вчера мне ещё повезло.

— Поступил больной в тяжёлом состоянии после автомобильной аварии, — доложила медсестра, когда мимо нас с Афанасием Ильичом провезли каталку.

— Везите в операционную, мы сейчас с Николашей разберёмся, — скомандовал Жаров.

Мужчина накинул халат, надел шапочку и подмигнул мне.

— Ну что, побудешь ассистентом?

— А ради чего я сюда по-вашему хожу каждый день? — повторил я излюбленную фразу наставника, вызвав на его лице улыбку.

Операция оказалась довольно сложной. Мне предстояло играть роль батарейки, которая вливает жизненную силу в пациента и не даёт ему умереть, пока Жаров сращивает кровеносные сосуды, сухожилия и ткани. В операционной мы были втроём — работа, не требующая наличия дара, возлагалась на плечи Натальи Львовны, нашей медицинской сестры. Женщина дезинфицировала инструменты и подавала их и расходные материалы, когда это требовалось. А это было очень кстати, потому как больного приходилось едва ли не собирать по частям. Спасатели говорили, что мужчину пришлось буквально вырезать из искорёженной груды металла, которая в прошлом была машиной.

— Ната, убери эту железяку, я установил зажим, — скомандовал Жаров, когда ему потребовалось достать часть обшивки машины. — Вижу частицы стекла, удаляю!

Я мог лишь наблюдать со стороны, потому как практически вся концентрация уходила на поддержание жизни в человеке.

— Не могу уже! — выдохнул Жаров после двух часов на ногах. — Нам бы сюда третьего целителя, да где его взять? Неотложка на выезде, а больше в больнице никого нет.

— Давайте подхвачу! — вызвался я, когда понял, что мы теряем пациента.

— Куда тебе? Ты и батарейка, и лекарь? Не надорвёшься?

— У меня ещё хватит силы, а вы пока немного восстановитесь!

Не дожидаясь, пока Жаров примет решение, я мысленно переключился на лечение ран. Работа на два фронта требовала недюжинной концентрации и расходовала большой объём энергии, но выбора у нас не было. Жаров уже просто не в состоянии вытащить операцию в одиночку, слишком тяжёлый случай. Быть может, в более молодые годы Афанасий Ильич и смог бы справиться. Но не сейчас, когда он уже и на ногах стоял с большим трудом.

— Разрыв внутренних органов брюшной полости устранён, — отчитался я замогильным голосом, потому как боялся потерять концентрацию. — Перехожу к лечению внешних повреждений.

Мужчина потерял много крови, поэтому пришлось переливать её из запасов. К концу операции я чувствовал, что ноги предательски трясутся, и мне становится тяжело концентрироваться на двух задачах сразу. Если я не смогу продержаться до того, как заживлю эту глубокую рану, он умрёт. Может, об этой потере говорила предсказательница? Ну, нет! За время моей стажировки на операционном столе у меня ещё никто не умирал!