С изюминкой

Я добавил это в свой список причин, по которым он мне не нравился.

Мы спустились по лестнице и прошли через турникет, когда я, наконец, успокоился, чтобы подумать о существовании Крис. В чём была её проблема, почему она была со мной так откровенна, да ещё и у всех на виду, как будто я ей принадлежу? Тем более перед моими друзьями? Всё это заставляло меня чувствовать себя неловко, но я был единственным, кто виноват в этом. И не должен был встречаться с ней в «Habits».

Во всяком случае, казалось, что она определённо верила, что мы на свидании, несмотря на наш разговор конкретно о том, чтобы пойти как друзья. Крис знала, что я не хотел большего, но вот мы здесь, сидели в поезде, в то время как она держала меня за руку так, будто я сбегу, если она отпустит.

Мы заняли свои места, и Крис положила руку мне на бедро. Пара девочек-подростков, сидевших через несколько мест от нас, захихикали и начали шептаться, посмотрев в нашу сторону. Крис сидела так близко, что мне пришлось положить руку на спинку её сиденья, чтобы выиграть немного личного пространства для себя. Кроме того, казалось, что она хотела этого, потому что сразу же наклонилась ко мне. Я отклонился в надежде, что она поймет намек.

Не повезло.

Поэтому мы сидели в поезде, и Кристина всё ещё говорила, не требуя от меня ответа. Разве она всегда так много говорила? Как я раньше этого не замечал?

Я пытался решить, что с ней делать. Не чувствовал себя комфортно притворяясь, но и не хотел её расстраивать. Мои инстинкты подсказывали, что было необходимо пережить эту ночь и завершить её по дороге домой. Если бы я сказал что-то сейчас, она бы поняла, что напрасно наряжалась, проходила через все эти неудобства только, чтобы в итоге быть брошенной.

Но я ещё немного подумал о другой стороне таких отношений. Зачем заканчивать это? Может быть, я мог бы попробовать с ней. В теории Кристина была всем, что я искал. Мы крутились в одних и тех же кругах, у нас была одинаковая работа, общие знакомые. Это было бы удобно. Но когда она прижалась ко мне в вагоне метро, появилось понимание. Я не хотел быть с Крис — не так.

Всё, что я мог сделать, это пережить эту ночь и попытаться осторожно подвести ее к логическому завершению.

Приняв решение, я почувствовал себя немного лучше, мне стало легче участвовать в разговоре всю оставшуюся часть поездки на поезде к квартире Аманды. Мы поднялись по лестнице в её квартиру и вошли в открытую дверь под звуки инди-фолк-рока и стойкий запах травки. Насколько я мог видеть, там были хипстеры, стоявшие группами с бокалами вина и бутылками пива.

Навык предсказания судьбы Роуз был на высоте.

Кристина тащила меня сквозь толпу, останавливалась то тут, то там и разговаривала со всеми, как будто хотела быть уверенной, что они видели нас вместе. Кто-то принёс нам напитки, вино для Крис, как и предполагалось, и пиво «Пэйль-эль» для меня. Мне даже не нравился «Пэйль-эль». Лучше дали бы мне крепкое пиво или даже милую блондинку. Но если бы выбор был между тем и другим, я бы в любой день предпочел пиво вину. Некоторые парни поблизости обсуждали малоизвестное крафтовое пиво, некоторые люди говорили о андеграундных группах, и когда я сделал глоток горького эля, очень пожалел, что согласился прийти.

Кристина переплела свои пальцы с моими и потянула меня к двери, вверх по лестнице и на крышу, я быстро схватился за дверь на крыше, использовав любой предлог, чтобы отпустить её руку. Ей было нелегко подыгрывать, без парада и фанфар. Как только мы вышли на улицу, она обняла меня за талию и потащила к своим друзьям.

— Аманда! — Крис помахала через крышу Аманде, которая помахала в ответ, тёмные глаза метались между нами. Я попытался улыбнуться ей, но почувствовал себя глупо, и когда мы встретились взглядами друг с другом, я понял, что она видит это.

Мы, а точнее Крис, поговорили с Амандой, а я потягивал свое трагическое несчастье с хмелем и ячменём. Ясно одно: вся ночь была сплошным фарсом.

Я допил свое пиво.

— Хочешь ещё выпить? — спросил я у Крис, потому что нуждался в том, чтобы уйти.

Она просияла, посмотрев на меня.

— Я захочу к тому времени, как ты вернёшься.

Я кивнул и отстранился от неё, почувствовав себя так, словно сбросил оковы.

— Хорошо.

— Возвращайся скорее, — проворковала она.

Крис, казалось, не заметила моей слабой улыбки, как это сделала Аманда — она поморщилась от энтузиазма Крис за её спиной.

Я тяжело вздохнул, спустился по лестнице и вошёл в квартиру, начав обдумывать стратегию побега, и направился на кухню.

На прилавке стояли бутылки с вином, все красного цвета, и я выбрал нуар с самой интересной этикеткой — он назывался «Complicated», оно казалось подходящим, чтобы налить ей бокал. Моей следующей задачей было найти что-нибудь, что угодно, чтобы выпить. Я бы даже согласился на ром. Но там ничего не было. Я потянулся к холодильнику и со вздохом схватил ещё один эль, задаваясь вопросом, как эта ночь может стать ещё хуже.

— Так, так, так. Неужели это Уэстон Уильямс.

И вот, пожалуйста.

Я повернулся и увидел Саймона Филлипса, стоявшего позади меня с самодовольным видом. Он прилично выглядел, был ниже меня ростом, но в целом не совсем высоким. Саймон выглядел богатым, что было вполне уместно, потому что так оно и было. Богатый, титулованный и настоящий мудак. Колумбийские сливки — лучшие, народ. Один из тех детей в пятом поколении, у которых никогда не было настоящей работы, и которым никогда не приходилось усердно трудиться ради чего-либо.

Меня беспокоил не тот факт, что у них были деньги — я имею в виду, что один из моих лучших друзей был наследником состояния миллиардера. Дело было в том, что они ожидали, что вселенная даст им все, чего бы они ни захотели. Печально? С теми деньгами, которые были в их распоряжении, вселенная в целом подчинилась.

Эта привилегия потенциально включала в себя получение последнего места в докторантуре.

— Привет, Саймон, — сказал я. — Как жизнь в качестве любимчика доктора Кокса?

— Смешно, Уильямс. Мы будем скучать по тебе в Колумбийском в следующем году. Скажи всем в Нью-Йоркском университете, что мы передавали привет.

— Скажи им сам.

Он ухмыльнулся.

— Я видел, что ты здесь с Крис. Не знаю, что она делает с тобой, когда у неё может быть кто-то вроде меня. У тебя нет никакого положения. Мой отец…

— Никого это не волнует, Саймон. — Я обошёл его, и он схватил меня за руку. Я остановился и посмотрел вниз на его руку, затем снова в его глаза. Он отпустил меня.

— Вы, стипендиальные говнюки, все одинаковые. Я даже не знаю, почему они не покончат с этой программой.

— Кто бы мог подумать, что Колумбийскому действительно будет наплевать на качество, а не на голубую кровь? — я отрицательно покачал головой. — Никто не любит мудаков, преследующих свою выгоду за исключением кумовства. Две недели, и мы будем знать наверняка. Я обязательно пришлю тебе прощальный подарок. — И я ушёл.