С мыслями о соблазнении

работ. Говорит, в них не хватает души. Полагаю, вы тоже согласны с сим

утверждением?

– Да, именно.

– Вот и мне так кажется. – Помолчав секунду, леди Матильда продолжила: -

Марлоу считает, что вы привнесете в творчество Себастьяна некое вдохновение,

недоступное нам с виконтом. И раз уж вы знакомы с Себастьяном совсем

недавно, то сможете быть объективнее, нежели кто-то из нас.

– Надеюсь на это, леди Матильда.

– Я очень привязана к племяннику, мисс Меррик, и уже давно беспокоюсь о

нем. Он изменился, пожив за границей. Не знаю почему. Он принялся писать с

головокружительной быстротой и в результате создал немало произведений, но

вот качество их пострадало. Он все реже стал писать домой, а потом и вовсе

забросил письма. Я знаю, произошло нечто ужасное, но не понимаю, что

именно. Конечно, все эти годы из Италии до меня доходили некоторые слухи,

но… - Она умолкла. – Неважно. Вы просите совета? Мой совет: всегда говорите

ему то, что действительно думаете. Не пытайтесь быть доброй и подсластить

пилюлю. Он тут же видит насквозь подобный вздор.

– У меня имеются недостатки, мэм, - печально ответила Дейзи, - но лесть не в

их числе.

Пожилая дама окинула ее проницательным взором.

– Несомненно, поэтому Марлоу и выбрал для этой работы вас. Если мой

племянник уважает ваши суждения, он прислушается к ним, даже если станет

спорить до хрипоты. Так что, если считаете, что правы, стойте на своем до

конца. Не позволяйте запугать себя или спровадить вон.

– Он уже попытался это сделать. Но безуспешно.

– Хорошо. А вы, я вижу, крепкий орешек. Что ж, в таком случае следует

подготовиться к неприятностям, дорогая. Чувствую, грядет буря.

Дейзи вспомнила взгляд Эвермора – как от негодования глаза его темнели до

стального цвета грозовых облаков - и не смогла с ней не согласиться.

Любопытство – опасная вещь. Оно сгубило кошку. Вероятно, это оно побуждает

мотыльков лететь к огню, и из-за него падают в колодцы дети. Движимый им,

любой здравомыслящий писатель идет на безумные поступки: к примеру,

читает отзывы на свои пьесы и письма с поправками к книгам.

Себастьян уставился на перетянутую бечевкой рукопись на траве неподалеку,

зная, что пожалеет, если поддастся любопытству. И тем не менее, страстно

желая узнать, что же там написала мисс Меррик.

Граф нагнулся вперед, отчего гамак, в котором он лежал, опасно накренился, но

с такого расстояния все равно не смог прочитать письмо. Он вытянул шею и

скосил глаза, но и так не смог разобрать напечатанные слова. Не выдержав, он

вновь сел.

Как бы там ни было, какое дело ему до ее мнения? Несостоявшаяся

писательница, разъяренный критик… может, и редактор из нее никакой. Его ни

капли не интересует, что она имеет ему сказать.

Себастьян вновь склонился, опершись локтями о колени. Она заявила, что у

истории впечатляющий замысел, но едва ли ее слова пролили хоть какой-то

свет. Черт, да он написал роман двадцать лет назад. Он уже даже не помнил,

какой там был замысел. И все же ему безудержно хотелось выяснить, что она

решила изменить.

Эвермор уставился на рукопись, покусывая ноготь большого пальца,

любопытство в нем боролось со здравым смыслом.

Как ни крути, лучше было бы выбросить письмо в пруд, велеть ей убираться ко

всем чертям и телеграфировать Гарри в Торки, что он не станет менять ни

слова.

Но что делать, если Гарри заупрямится и продолжит поддерживать мисс

Меррик в ее бессмысленных попытках? Себастьян подумал обо всех письмах с

замечаниями, отправленных Гарри в Италию, обо всех редакторских правках,

что он тогда отказался внести и обо всех опасениях, выказанных Гарри

касательно ухудшающегося качества его работ. Он вспомнил тот день в

«Марлоу Паблишинг», когда Гарри осыпал его упреками, и понял, что терпение

издателя подошло к концу.

Себастьян уставился на рукопись, его начинало мутить. Он не мог позволить

себе юридическую битву с «Марлоу Паблишинг», но и выполнить то, что от

него требовали, тоже не мог.. Не в его силах вернуться назад. Невозможно

создавать книги исключительно силой воли. Это слишком тяжело, слишком

болезненно и изматывающее.

Но какой у него выбор? В Италии, в наркотическом тумане его тамошнего

существования, так просто было забыть об обязательствах. В отдаленной части

швейцарских Альп несложно было отрицать ответственность. Но здесь, в доме

предков, рядом с любимой тетушкой все это было непросто и нелегко. Он

загнан в угол, не в состоянии дальше убегать от суровых реалий своего

положения, жалеет, что вообще вернулся домой.

Что вы собираетесь теперь делать?

Треклятый вопрос Дейзи Меррик вновь эхом раздался в голове, и Себастьян

поднял глаза, вперив невидящий взгляд сквозь воды пруда, мельницу и лес

позади.

Его пьесу закрыли. Если и Марлоу решит не платить за книгу, он еще больше

погрязнет в долгах. Опустится до того, что начнет занимать у друзей. У

Филиппа, к примеру, или Сент-Сайреса. Его гордость взбунтовалась при мысли

о жизни за их счет, подобно какому-то жалкому дальнему родственнику.

Должен же быть иной выход.

Себастьян вновь обратил внимание на пачку бумаги. И предположил, что с него

не убудет, если он по крайней мере прочитает письмо. Возможно, изменения,

что она хочет внести, не стоят потраченной на их описание бумаги. Возможно,

невзирая на все заверения в краткости, ее письмо вовсе не было сжатым, а