С/С том 4. Заставьте танцевать мертвеца. Вечер вне дома. А жизнь так коротка!

— Но ведь это не та дорога… — простонал Луи. — Послушай, Такс, я же не знал, что это невеста О'Брайена.

— Должен был знать! И потом, что это за разговоры насчет Джонни Домана?

Луи привалился к спинке сиденья, стараясь промокнуть холодный пот, текущий вдоль позвоночника.

— Что за глупости, Такс. Мне просто понравилась мисс Доман, и я хотел заставить ее встретиться со мной. Я же не знал про О'Брайена. Что такого я сделал?

— Патрон не любит, когда путают эту девушку, — сказал Такс. — Хорошо, Вайти, остановись здесь.

Вайти затормозил, и машина, проехав немного по инерции, остановилась. Луи с ужасом понял, что они находятся на пустынном берегу реки.

— Такс, послушай… Клянусь тебе…

— Не стоит, дружок, — заявил Такс, вылезая из машины, и дулом пистолета показывая Манчини, чтобы он сделал то же. — Ну, выходи!

Вайти взял велосипедную цепь и медленно обернул ее вокруг кулака.

Луи вышел из машины. Его колени так сильно тряслись, что он еле держался на ногах.

Такс спрятал пистолет и тоже взял велосипедную цепь.

— Мы просто всыплем тебе, парень, — зловеще сказал он. — Патрон не любит, когда клиентов убивают. Нужно только вправить тебе мозги, чтобы ты не приставал к чужим невестам и не лез с разговорами к фликам. Ну, а если ты ничего не поймешь, я примусь за тебя как следует, и тогда уже не смогу гарантировать тебе жизнь. Давай-ка, разомнемся, Вайти, — позвал он.

— Не подходите ко мне! — завизжал Луи, пытаясь спрятать лицо.

Гангстеры неторопливо приближались к нему. На реке было пустынно, и никто не слышал страшного крика, когда велосипедная цепь обрушилась на голову Луи.

Глава 5

Кен был в спальне, когда у дверей вдруг позвонили. Он долго не решался открыть: а вдруг это вернулись полицейские, и сержант снова пристанет с этими страшными вопросами? Конечно, он выдал себя, не сумев скрыть волнение.

На будильнике было 21.10. Да, это, конечно же, полиция, больше некому. Кен крадучись подошел к окну и выглянул наружу. На улице не было никаких машин, значит, это не полиция. Но кто же?

Входная дверь скрипнула, и в прихожей раздались странные звуки: словно кто-то на лапках с когтями метался из угла в угол. Набравшись решимости, Холанд шагнул в прихожую и отпрянул под яростным натиском лохматой болонки, которая принялась его облаивать. В ту же секунду на пороге появился Рафаил Свитинг. Он нагнулся и бережно взял собаку на руки. Она сразу же успокоилась и прильнула к хозяину.

— Прошу прощения, — сказал Свитинг, — мой Лео — бестактное животное. Он не должен был врываться сюда, но дверь была не заперта, и мне начинает казаться, что вы ему симпатичны.

Кен хотел ответить, но слова застряли у него в глотке.

— Мне нужно с вами поговорить, мистер Холанд, — продолжал Свитинг, — вас ведь так зовут, правда? Я взглянул на письма, вот они лежат на столике. Если не ошибаюсь, они адресованы вам?

У Холанд а не было сил изворачиваться.

— Что вы хотите от меня? — с мукой произнес он.

— Маленькой аудиенции, — объяснил Свитинг, поглаживая Лео кончиками пальцев. — У меня был долгий день, и я не задержу вас. Нужно только выяснить кое-что. На это — одна минута. — Он заглянул в гостиную. — Как у вас красиво! Богатая обстановка. Вы не могли бы предложить мне сесть, давайте пройдем в эту комнату?

Не дожидаясь приглашения, Свитинг вошел в гостиную и осмотрелся.

— Надо же, как все продумано! Великолепно! Восхитительно… Я завидую вам, мистер Холанд. — Его маленькие глазки остановились на фотографии Энн. — Ваша жена? Она очаровательна!

Кен настороженно следил за Свитингом, который, казалось, чувствовал себя как дома. Он немного оправился от удивления, но видеть Свитинга здесь было чем-то на грани фантастики. Как этот тип обнаружил его? И что будет дальше? Неужели шантаж?

— О! Да у вас, я вижу, есть виски, — продолжал Свитинг, останавливаясь возле бара. — Я всегда мечтал, чтобы у меня был бар, а в нем всякие красивые бутылки. И не пустые, заметьте! Удобно и красиво. Боюсь, что в своей жизни я упустил много хорошего. Некоторым везет с рождения, у меня же все наоборот…

Простите, будет очень нахально с моей стороны, попросить стаканчик виски? Сидя в мягком кресле да еще со стаканчиком в руке, гораздо приятней говорить о деле.

Он посадил Лео на диван и, не церемонясь, налил себе виски. Потом сел рядом с собачонкой и положил на колени шляпу.

— Что вы хотите? — спросил Кен, присаживаясь в кресло.

— Это касается прошлой ночи. В квартире надо мной была убита молодая женщина. Я знаю кое-что, чем можно заинтересовать полицию. — Свитинг замолчал и добродушно улыбнулся. — Но я не собираюсь ходить в полицию, мистер Холанд, хотя прекрасно понимаю, что это долг каждого гражданина. Если разобраться, зачем мне ходить в полицию? Что они дадут мне за мою информацию? В конце концов, каждый должен заботиться о собственных интересах.

Холанд неверной рукой достал сигарету и закурил.

— Я не имею к убийству никакого отношения.

Свитинг кивнул.

— Уверен в этом. Если бы я считал вас убийцей, то никогда не пришел бы сюда. Я не пускаюсь в авантюры и не хочу, чтобы меня обвинили в укрывательстве преступника. Конечно, вы не убивали, но! — он поднял грязный указательный палец. — Но в момент убийства вы были в квартире, это факт.

Кен не отвечал.

— Вы слишком умны, чтобы не понимать простых вещей, — подхалимски проговорил Свитинг. — Я смотрел на часы. — Он огорченно развел руками. — Вы попали в затруднительное положение и не сможете убедить полицию в своей невиновности. Им-то главное — схватить хоть кого-то и закрыть дело, поэтому они с восторгом вцепятся в вас.

Кен почувствовал, как в нем поднимается злоба: этот гнусный шантажист даже не пытается скрыть своей радости.

— Отлично. Я все это понимаю, — небрежно сказал он. — Короче, что вы собираетесь делать?

— Это зависит только от вас, мистер Холанд.

— Значит, шантаж?

Свитинг нахмурился.

— Какое грубое слово. Мне кажется, я имею право рассчитывать на вознаграждение за скромность.

— Сколько вам нужно?

Свитинг едва не подпрыгнул на диване: беседа приняла оборот, на который он рассчитывал.

— Я бедный человек, мистер Холанд, и не хочу скрывать — нуждаюсь в деньгах. Вы можете дать мне сейчас совсем немного, скажем, двести долларов, а потом ежемесячно делать чисто символический взнос…

— Какой? — подавленно спросил Холанд.

— Ну, долларов тридцать или тридцать пять.

Кен понимал, что если он пойдет на уступки, этот грязный тип постепенно высосет его, как паук муху. Он должен был думать об Энн, поэтому следовало держаться твердо. Кроме того, не следовало забывать, что если дело все же дойдет до суда, нужно будет платить адвокату.