S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I

Их конечности имеют вытянутые локтевые и берцовые кости с суставами обратного изгиба, что увеличивает амплитуду движения и позволяет использовать задние лапы не только для опоры, но и для точных захватов или ударов — особенно в прыжке или при карабканье. Они могут перемещаться с равной эффективностью как в горизонтальной, так и вертикальной плоскости.

Гончие не лишены тяжёлой экзоброни, но зачастую она обладает высокой эластичностью, плотностью и подвижностью, что делает её устойчивой к порезам и укусам, но менее устойчивой к запреградному урону и проникающим эффектам. Они идеальны для охоты, преследования и разведки. Было зафиксировано, что некоторые особи способны развивать скорость до двухсот км/ч без использования даров и двигаться даже по отвесным поверхностям с уклоном до девяноста градусов.

— Развитие заражённых по тому или иному пути, — продолжила Эйка, — определяется множеством факторов: от физиологии исходного носителя и степени мутагенной нагрузки до особенностей окружающей среды и морфологической специфики самого паразита. Это не шаблонный процесс, не жёсткая формула, а скорее — биомеханическая эволюционная импровизация, направленная на достижение максимальной эффективности выживания.

Но, естественно, нужно понимать, что сама типизация высших заражённых как «Колоссов» и «Гончих» появилась не потому, что существуют лишь два возможных пути их развития. Это всего лишь репрезентативные формы, прошедшие своего рода естественный отбор. Тут работает Эффект чёрной статистики: из всего многообразия возникающих морфотипов лишь единицы демонстрируют достаточную устойчивость, доминирующее поведение и боевую жизнеспособность, чтобы оставаться в Стиксе дольше нескольких дней или недель после перехода на высшую стадию.

Иные формы — зачастую куда более экзотические, асимметричные и даже на первый взгляд перспективные — попросту не выдерживают конкуренции. Некоторые слишком энергоёмкие, другие — нестабильны в когнитивной сфере, теряют управление над телом или страдают от деструктивных мутаций. Паразит не стремится создать совершенное существо — он просто пытается оптимизировать выживание в рамках доступной биомассы. Гибридные формы, обратные метаморфозы, паразитические синергии — всё это встречается, но крайне редко приводит к стабильно воспроизводимым морфотипам.

— В итоге, — продолжила Эйка, — мы наблюдаем преимущественное доминирование двух так называемых стабильных морфоэволюционных векторов:

«Колосс» — он же макросоматический тип — развивается у организмов с высоким мышечным потенциалом или при наличии факторов, стимулирующих гипертрофию: чаще всего — у крупных руберов с большим доступом к пищевым ресурсам. Это путь грубой силы, лобового давления, усиленного остеогенеза и кожной минерализации.

«Гончая» — он же квадропедальный тип — характерен для носителей с более развитой координацией, быстрым обменом веществ, выраженной невромускульной связью и сенсорной пластичностью. Здесь ставка делается не на силу, а на подвижность, реакцию и пространственное доминирование. Замечено, что чаще развиваются из руберов меньшего размера и при дефиците пищи.

— Эти два пути оказались наиболее адаптивными к условиям Стикса. Поэтому мы и говорим о двух типах — не потому, что других нет, а потому что остальные, как правило, не выживают. Или не могут достигнуть, стабилизироваться. Это не классификация, а эпитафия для всех, кто не стал Колоссом или Гончей.

Эйка на миг замолчала, словно давая переварить услышанное, а потом добавила:

— Есть, конечно, и атипичные особи. Так называемые «арбитральные элитники». Мы о них ещё поговорим. Но поверь, если ты встретил Колосса или Гончую — это значит, что ты столкнулся не с уродством мутации, а с её триумфом.

Марк в изумлении молчал, уставившись в пространство. Страх, едва схлынувший с лица, снова заполз в сердце — теперь подкреплённый знанием. Он не знал, что хуже: столкнуться с этим чудовищем… или осознать, сколько ещё их может быть.

В этот момент Горгон закончил наносить на интерактивную карту все необходимые пометки и шёпотом обратился к сидящем во тьме мужчинам.

Итак, друзья, наш лучший путь — докопаться до «аксона» в восьми метрах от нас — там нас встретит глухой подвал многоэтажки, — тихо произнёс Горгон — это просто каменный мешок без окон, без сигнальных систем и хорошей звуконепроницаемостью.

Он повернулся к мужчинам, их глаза внимательно слушали его речь:

— А дальше мы сами будем создавать себе путь. Буду прокладывать нам дорогу от одного подвала к другому. Жилой сектор старой застройки — идеальное место. Все дома стоят как клетки в сотах, вплотную друг к другу. Системы подвалов почти касаются. Местами разделены только несущими стенами и старыми опорами. Главное — не шуметь. И держаться рядом.

Эйка добавила:

— Вероятность встречи с заражёнными в этих слоях — минимальна. Нижние этажи не представляют интереса для патрулирующих особей. Температура ниже нормы, влажность нестабильна, и запахи будут сокрыты. Стратегия оправдана.

— А по времени? — спросил Марк.

Горгон пожал плечами:

— Медленно. Пару часов на каждый переход. Но в любом случае более безопасного варианта у нас нет.

Марк решил сам оглядеть окрестности и молча зафиксировал взгляд на интерфейсе с интерактивной картой — приглушённая сине-серая, мерцающая во тьме перед ним одним голограмма. Он прищурился, всматриваясь в полупрозрачные обозначения.

Он вгляделся в протяжённую область в пятидесяти метрах к северо-востоку, помеченную зелёным цветом — канализационный тоннель. Под ним значилась приписка: «металлическая герметичная магистраль. Вскрытие без спецоборудования невозможно.»

Марк вздохнул.

— Без гидроинструмента или подходящего дара туда не попасть, — подтвердила Эйка слова приписки путеводов.

Он повёл взглядом назад, по маршруту, которым они сюда пришли.

— Можно было бы попробовать вернуться, но… — он помедлил, — с тем, что творилось у свинарника, — возвращаться туда — самоубийство.

Эйка подтвердила:

— Согласно моим расчётам, область резни активировала минимум шестнадцать кластеров по соседству. Вероятность миграции заражённых в радиусе до шести кластеров — критически высокая. Медляки с дальнего периметра, даже без прямой наводки, будут двигаться по феромонному следу более быстрых сородичей и остаточных белковых испарений ещё четыре-пять суток.

— Значит, шахты отпадают, — буркнул Марк.

Она замолчала на мгновение и добавила, почти машинально:

— Вариант Горгона самый перспективный.

Горгон, наблюдавший за их обменом реплик, пожал плечами и выпрямился:

— Я уже рассматривал альтернативы, но ничего лучше подвалов тоже придумать не смог.

Марк вздохнул, осмотрел потолок низкого коридора и кивнул.

Горгон, не говоря больше ни слова, прислонил ладонь к стене, и первый проход начал вырисовываться прямо в камне.

Мужчины стали привычно выгребать биогель. Это было рутинное занятие, требующее не столько сил, сколько терпения. Стены вокруг них оставались непроницаемо молчаливыми, как и сама окружающая пустота. Каждый раз, когда они завершали выгрузку и ждали перезарядку дара Горгона, то получали время на отдых — столь необходимый, чтобы сохранять ясность ума и силы тела в этих бесконечных скитаниях под землёй.

«Как же давно я не видел белого света...» — пронеслась мысль в голове Марка, и он осознал, что в действительности не так уж и давно. Вот как раз, когда Колосс пробил каменный мешок своей лапой, на лицо Марка лишь на секунду упал тонкий лучик солнца.