S-T-I-K-S. Черный заповедник

– Точно, - старший брат кивком головы подтвердил это предположение.
– Я все вспоминал, кого они мне напоминают.

– Но не совсем, - Серега почесал затылок и обратился к широкой аудитории.
– Килдинги - это еще один подтип местных уродов. Наши с ними всего раз пересекались, но давно. Они к нам не лезут, да и тогда, видимо, чисто случайно на нас набрели. Их положили, до единого, и больше в нашей части здешней географии про них не слышали. Народу мало, а тот, что есть, даже с ордой элиты не возьмешь - что им на Пустыре-то делать?

– Так что, они, эти... килдинги, на монстрах катаются?

Серега пожал плечами.

– Раньше, вроде, за ними не водилось. А там - кто их знает? Они, типа, с Улеем общаются. Наладили какой-то канал, и общаются. Вроде как он им свои секреты раскрывает. Может, раскрыл, как зараженных усмирять?

Яна повела головой.

– Серьезно? С Ульем можно общаться?

– Можно. Если грибов нажраться, можно общаться с чем угодно, - Вадим подтянулся выше, закидывая руку за голову.
– Эти... уроды, килдинги, приносят человеческие жертвы. Улью. Все заливают кровью, хуже ацтеков. Живьем им в руки лучше не попадаться, - он дернул щекой.
– Но они ли встретили нас там, на берегу... Пес их знает. Может, да. Может и нет.

– А может, это очередная неизвестная энциклопедистам нечисть, раскрывшая секрет ментальной связи с тварями, - Серега для убедительности кивнул, вытянув губы.
– А че? Здесь бесполезно удивляться хоть чему-нибудь.

– Ну, ладно, товарищи, - Егорыч хлопнул себя по коленям, встряхиваясь.
– Словоблудие - это хорошо. Сегодня вечером, пока темно и все плохие, будем надеяться, спят. А завтра как? Чего завтра-то делать?

Вадим неслышно хмыкнул.

– Уходить. Без вариантов. Эти, скорее всего, нас ищут. Зараженных в большую воду даже ментальными приказами не загонишь. Но вокруг они обойти-то могут. Со стороны реки.

– Стало быть, меня с собой берете?

В тоне Егорыча, внешне безразличном, чувствовалось немалое напряжение. Он явно не был уверен на сто процентов, что стрескавшие его еду страшные гости в благодарность возьмут на себя заботы по спасению его шкуры

Вадим усмехнулся.

– Рюкзак у тебя есть, отец? Или хотя бы сумка?

Слесарь на миг задумался и кивнул.

– Найдется.

– Тогда завтра, прямо как рассветет - собирайся. И в темпе. Лучше, как говорится, перебдеть.

18

В отличие от предыдущей, эта ночь прошла спокойно. Точнее измотанная Яна сказать бы не могла, так как спала как сурок. Только на рассвете, ощутив необходимость срочно решить вопрос с выпитыми накануне пятью большими чашками чая, она сумела заставить себя проснуться.

Никого из мужиков, даже дяди Паши, в обозримой близости не обнаружилось. Зато баррикада у двери была разобрана, а сама дверь - открыта. В проем виднелся голубовато-серый угол неба и темневший под ним лес.

Потягивая стонущие конечности, связки, жиры и углеводы, Яна выбралась из выстывшего дома. В еще полутемном дворе нашелся Серега. Младший брат колдовал над тремя рюкзаками, которые были прислонены к стене. Два из них Яна помнила, и еще один, по-видимому, вытащил из закромов Егорыч.

Сам Егорыч копался в машине, собирая какую-то мелочь в отдельный пакет. Его темно-серый силуэт напоминал о себе только шорохами из салона и торчащими наружу ногами в резиновых сапогах. Вадима нигде видно не было.

– А, проснулась. Ты как? Соплей нету? После вчерашнего?

Яна покрутила носом.

– Да нет, вроде. Не больше обычного, - она обернулась, еще раз обозрев нехитрый двор.
– А где...

– Ушел на озеро с час назад, - Серега прикрепил к одной из петель сковороду, которой раньше будто бы не было в их хозяйстве.
– Постарается провести съемку по максиму прежде, чем двинемся дальше... Слушай, помоги, а? Мы решили взять одеяла тебе и Егорычу. Принеси их, пока я доупакуюсь.

Яна повиновалась, не споря. По дороге она только задержалась над сундуком, выбирая сменный комплект одежды. По возвращении обнаружила возле рюкзаков еще и большую походную сумку, которую можно было носить через плечо. Сумка была уже наполовину набита - в основном тряпками.

– Ты понесешь, - выделив слово «ты», решил Серега.
– Жаль, у Егорыча нашелся только один рюкзак. С сумкой не так удобно, но мы постараемся не сильно грузить. Еще на тебе одеяло и автомат. Справишься?

– Справлюсь, - Яна присела, докладываяодежду к прочему барахлу.

Это была не бравада. Последние несколько дней пошли ей на пользу. Несмотря на стресс и чувство здоровой усталости, девушка ощущала себя легче и крепче - почти так, как в розовой юности, когда она еще занималась спортом, и пребывала в святой уверенности, что молодость - навсегда, а все болячки проистекают исключительно из человеческой лени.

Впрочем, судя по всему, дело заключалось не только в свежем воздухе, редкой кормежке и постоянных физических нагрузках. Яна чувствовала, что было что-то еще, что наполняло тело непривычными здоровьем и силой. Возможно, нечто, что витало в самом воздухе этого мира.

– Слушай, Серый, а почему Вадька ушел сейчас? Нам же действительно лучше поскорее свалить. Не самое же подходящее время?

Серега поскреб небритый подбородок. Тем временем топая сапогами, подошел Егорыч и положил перед ними пакет.

– Вот, всё, что нашел в аптечке и по дому. Больше нет ничего.

Он переступил с ноги на ногу.

– Слышь, ребяты... а это... бух... спиртное брать будем? Или как?

Переглянувшись, Серега и Яна синхронно задрали головы, окидывая Егорыча оценивающими взглядами. Потом разведчик поднялся и взвесил сумку на руке.

– А сколько у тебя есть, дядь Паша?

Начинающий алкоголик возвел очи горе, что-то пересчитал про себя на пальцах и махнул рукой. Серега его понял.

– В любом случае - берем не больше двух бутылок. Больше - тяжело и незачем.

Егорыч не стал спорить. Очевидно, он, как и Яна побаивался, что за неповиновение его запросто выпустят на кислород. А что ждало на кислороде без опытных попутчиков старый слесарь видел сам.

– Дядь Паша, - Серега снова присел, и с помощью девушки принялся туго сворачивать одеяла.
– Я тебе говорить ничего не буду. Ты сам все понимаешь, не маленький. Да?

Слесарь хмыкнул.

– Я не конченный алкаш, паря.

Больше он ничего не сказал, и ушел внутрь дома. Серега прицыкнул щекой.