С трех языков. Стихи

В последующие годы Аллеманн снова обратился к стихам, стараясь приспособить традиционные стихотворные формы для литературных экспериментов. Строгими античными метрами оды и элегии отличаются стихи сборника «Holder die Polder. Oden Elegien Andere» [Urs Engeler Editor, 2007], непереводимое название которого отсылает к юношескому прозвищу Гёльдерлина и польдерам Северного моря. В вышедшем двумя годами позже сборнике «красиво! красиво!» [«sch"on! sch"on!»] главную роль играют сонеты. Во многих стихотворениях, вошедших в сборник «im kinde schwirren die ahnen» [Urs Engeler Editor, 2008] Аллеманн перелагает известные поэтические тексты других авторов, используя при этом средства современного языка. В названии сборника Аллеманн обыгрывает знаменитую строку из стихотворения Гёльдерлина «Половина жизни» [«Im Winde klirren die Fahnen»]. Известные тексты видоизменяются, заново переписываются и в сборнике «В мире зеппа. стихи и тому подобное» [ «in sepps welt. gedichte und "ahnliche dinge»], вышедшем в венском издательстве «Клевер» весной 2013 года. Переводы публикуемых стихотворений выполнены по изданиям «Блязайка» [«Fuzzhase», Ammann Verlag, 1988], «красиво! красиво!» [«sch"on! sch"on!», Urs Engeler Editor, 2003], «дочь. чуется. звонарь. потеха» [«im kinde schwirren die ahnen». Urs Engeler Editor, 2008], «Holder die Polder» [Urs Engeler Editor, 2001].

Завирака

Я не этот рухнувший ствол Я — не ветер, что его вырвал Я — не глаза, увидевшие его Я не помню ни ветра, ни ствола, ни глаз Я не помню себя Его вообще не было

Танка

Вверх по лесенке из слов я вылезаю из себя на ветку Качаясь смотрю в траву Глаз и зад: два яблока

Блязайка I

Блязайка сидит в поночневшей клетке и думает о плохом Луна — не яйцо для вашей масло-травно — вздохофонно-бетховенно-уксусной бурды Тот кто повесил на небо луковицу должен играть траурный марш Мужественное «ура» умирающим лесам, герр Оберлемми! Блязайка сидит в поночневшей клетке и думает о плохом

Блязайка IV

Блязайка краснея не врет: горшкуя сидит на ночке Цепочкой из ваших зеркал неизбежно играет он: взлетает: детей зачинает: процветает: тает: средь досок сгнивает! Когда Василий на опушке откачав полдела попадет в яму Иван хорошо начав поймает зайца в бору и не научится рыть другому «ушки машки /просят кашки /без промашки/ поднимаются тормашки/ошки-ашки» Блязайка ждет не жалея: на нем ночует горшчок

Два плохих стиха

1 Когда смерть и скрипка встречаются в одной строчке то стих плох неважно о чем он 2 Смерть сидит в скрипке и хрустит сухарем

Дико грустное

Я деревце я голый сук веревка кто на ней висит обрежу грянусь и лежу покуда смерть ко мне спешит Я гроб я голая доска я гвоздь и кто его вобьет лежу внутри стою вокруг не быть бы мне ни до ни от

Для лиры

Рука что в грудь войдя тебя за сердце возьмет вновь упадет. Она твоя. Склонишься ты поднять ее. И сердце вдруг выскочит. В паденье мы давим землю сердцами, руками, зубами своими. Чтоб ее задушить. Но срывается с плеч голова и летит и себя накрывает взлетая вовне изнутри так что трудно представить но можно сказать. Кто-то думает так проливается кровь. Далеко-далеко слышен плач. Терпеливо кости мертвых что всюду лежат тянут песню свою. Если б мимо Орфей проходил я бы спел ему песнь этой лиры передал бы ему часть несчастных погубленных ей.

Автопортрет в переплетенье веток

Я в корабле древесном паданцы считаю Осенневед с рожденья слух тумана самоутешенья маньяк до падших яблок Под шансоны ветра я запинаясь числю урожай Вокруг меня роса ассоциаций невольных блещет Там и тут выстреливают вспышки слилась с изнанкой явь Из-под земли щетина скорби прорастает и жаждет слез

Двенадцатичастник

Тот треугольник светлый над самим лицом. Язык что к боли сильной тянется хлыстом. Стремленье рук сжать в пальцах сладостную плоть. Желанье вожделенеделю побороть. Эвоэпифананнакарладжессика. Стук букв нет что-то каплет хлынув как река. Не надо слов ведь кожа развзрывается. И звук со слухом слиты криком до конца. Нет никаких привязок хлоп и все прошло. Она полощет рот и рррр ей тяжело. Ее стыдливость ею ощущается. А жизнь моя к рутине возвращается.

метрический приплод

сапфо кусает приманю ревня сбросила ход: fuckты / глупцы юнцы зубцы концы / сердцы бах! прочь! оооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо what if сёды грёзды слёзды музозды сёды лёды но — ды мёды чудоёды и дуделки на сопелках на ревелках безделлл what… и сно… о ба… ду-ду… та-та… там и… what слёзы в слизёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёё

лепистих (3, 14–15)

ask? леп! и ад… off… стих… асклепий, ядов! с-с-с ти — хо. склеп и ад. о:(ф:(стих, а? СК, лепи ад of ст. ich! as clap! и adieu, www! сти, xa! c-к — л-п — пи-и! a dove’s tear… ah

швейцарская одощка

шо это за шит это шо ода ну нешто ты шо тут размовляешь шо баешь ты а ашклепий тоже нам тут нашелся топай отшуда тебе нечем заняться шо ты строчишь-то тупой шо ль совсем или шо ты скажи нам «адов адов» вот г’адость ты для наг’радов шо ль а щас видно шо шарик за ролик заехал ты ниже плинтуса понял полный ноль ты пог’одь в свои годы читать свои г’оды пшёл ты тебя может шо-то г’ложет ты шо а всё это псу под хвост положишь понял нет ну напиши разок один хоть хороший стишок

Жозе-Флор Таппи Из сборника «Ангары»

Жозе-Флор Таппи [Jose Flore Тарру] — поэтесса, писательница, переводчица латиноамериканской поэзии, исследовательница швейцарской франкоязычной литературы, живет в Лозанне. Переводила на французский язык Анну Ахматову. Лауреат двух самых престижных поэтических премий за сборники «Скитаться смертной» [«Ener mortelle», 1987, премия Рамю за поэзию] и «Ангары» [«Hangars», 2006, премия Шиллера].