S.W.A.L.K.E.R. Байки из бункера (сборник)

– А? – снова не понял Озон.

– Обычно люди в таких ситуациях спрашивают «где я?», а не «где Бек?».

– И где я?

– Вы на обследовании. И результаты этого обследования, сразу добавлю, очень занятные. Впрочем, об этом позже… Вам надо отдыхать, – повторил особист.

Руки у него были жесткие и… нет, пожалуй, что не холодные. Озон неожиданно понял, что лежит под простыней совершенно голый, – однако холода при этом не чувствует. Не чувствует, правда, и тепла. Полковник встал, видимо собираясь уйти, но Озон ухватил его за локоть.

«Видела бы мама», – пронеслось в голове.

– Стойте. Господин полковник… Вы же полковник Кривицкий из особого отдела, так?

Полковник скривил в улыбке яркие губы.

– Шоу «Особист» смотрели? Похвально, молодой человек, похвально. Патриотизм должен прививаться с детства. Как туберкулез и чума.

Последнего замечания Озон не понял, но не это сейчас было важно.

– Вы сказали про дополнительные обстоятельства. Меня что, укусили?

– Он еще и умен, – как бы самому себе заметил Кривицкий.

– И Бека. Он жив? Что с ним? И Миха… старший сержант Рябушкин. Я его… убил?

– Убили его, допустим, не вы, – мягко ответил полковник, вновь усаживаясь на стул.

Он перекинул ногу на ногу, ловко балансируя на хлипком сидении. Кажется, устраивался надолго.

– Убили его не вы, – пробормотал особист, уставившись в лицо Озону чересчур пронзительными глазами. – Вы его обезвредили, и правильно сделали. Дикие кровососы очень опасны.

– Дикие… А бывают домашние? – неуклюже съязвил Озон.

Полковника эта неумелая острота почему-то крайне обрадовала. Откинув голову, он зашелся очень громким, лающим смехом. На бледном подбородке стали видны черные точки щетины. Вообще в реальности он был куда менее ухожен и гладок, чем в гололите, – в вороных волосах проглядывала седина, китель был засален у ворота и на рукавах, и пахло от бравого особиста не духами и порохом, а чем-то кислым… металлическим… кровью?

Озон вздрогнул. Он уже чувствовал этот смрадный душок… ночью, в сарае. «Дикие… А бывают домашние?» Так вот в чем дело…

Солдат рванулся, чтобы вскочить с койки и бежать, бежать как можно дальше из этого проклятого госпиталя, где закрываются от света черными занавесками и больных навещают полковники с ромбами особистов и вампирскими клыками… И только тут обнаружил последнюю странность – к кровати его крепко притягивали кожаные ремни, обхватившие грудь, пояс и ноги. Значит, так. Значит, он здесь не на лечении. Он пленник. Может, и кровь ему не вливают, а, наоборот, выкачивают в прозрачный пластиковый пакет, из которого вечером Кривицкий будет угощаться с друзьями?

– Да успокойтесь вы, юноша. Не буду я угощаться вашей кровью. Тоже мне угощение.

Озон разинул рот. Он был абсолютно уверен, что не произносил ничего вслух.

– Челюсть подберите – ворона влетит. А вороны, знаете, не особо вкусные. Куда хуже крыс.

Полковник смотрел на него, блестя глазами. Полковнику, кажется, было очень весело.

– Что вы так вытаращились, молодой человек? Разве не знаете, что вампиры умеют многое из того, что недоступно людям? Летать, превращаться в туман, в невидимок, зачаровывать… и читать мысли, в том числе.

Положив на колени крупные белые руки, полковник резко наклонился – его лицо очутилось в каких-то сантиметрах от испуганной физиономии Озона. Глаза Кривицкого перехватили мечущийся взгляд солдата, и весь мир утонул вдруг в черном сиянии.

– Я бы мог вас заворожить, – донеслось из центра этого не-света, – но не стану.

И все вернулось на свои места. Все, кроме дыхания, которое застряло у Озона комом в горле, – отчего-то никак не удавалось выдохнуть.

– Расслабьтесь, юноша. Никто здесь не хочет причинить вам вреда. Напротив, мы пытаемся помочь.

«Мы?»

– Мы. Те, кого вы так метко окрестили «домашними вампирами».

Кривицкий снова откинулся на стуле и усмехнулся.

– А вообще, надо отдать вам должное. Большинство на вашем месте реагирует куда более бурно. И прошу извинить, если кажусь вам бесчувственным, – это одна из особенностей моего… нашего с вами нового состояния.

– Нашего? – прохрипел Озон, наконец-то вытолкнув воздух из легких.

Полковник кивнул с оттенком подобающей скорби.

– Нашего. Вашего и моего. Вы ведь не ошиблись – вас укусили, и сейчас зараза течет по вашим венам. Виртуальным венам, если угодно, но – увы – это ничего не меняет. Сыворотка… – тут Кривицкий махнул в сторону капельницы, – лишь немного замедляет процесс. Впрочем, снова хочу отдать вам должное – у вас редкостная устойчивость к яду. Большинство обращается в течение секунд, самое большее – пару минут. Когда вас к нам доставили, с момента укуса прошло почти пять часов. Но вы еще держались. До сих пор держитесь. И скажите спасибо, что ваш военврач понимает больше, чем большинство фронтовых коновалов. Он прибыл как раз в тот момент, когда ваш комбат – Вереснев, если не ошибаюсь, – собирался отсечь вам и Бектереву головы и сжечь тела…

– Подождите, – выдохнул Озон. – Подождите, постойте.

Он лихорадочно сжал пальцы, сминая простыню.

– Вы сказали, что я еще держусь. Это значит, я еще не стал… ну, вы понимаете?

Полковник покачал ногой в сапоге с высоким, смявшимся гармошкой голенищем и бросил на Озона свой странный косвенный взгляд.

– Датчики показывают частичную потерю активности рецепторов… вы ведь не чувствуете ни холода, ни боли от укуса?

– Н-нет.

– Сердечный ритм замедлен. Голосовые связки мутировали. Анализ крови пока неопределенный. Но погодите радоваться – вы обратитесь. Никто из укушенных этого еще не избежал. Иммунитета против вампирского яда нет. Сыворотка находится в процессе разработки. За последний год мы достигли больших успехов, но…

Тут Кривицкий виновато развел руками.

– Зачем же? – Озон завертел головой, – зачем же все это? Капельница, госпиталь. Зачем, если я все равно…

– Затем, что у вас есть редкая возможность. Почти уникальная. Она была у меня. Еще у нескольких добровольцев. Но в целом мы набираем контингент из «диких», а у них никто не спрашивал, какую судьбу они предпочитают.

– Судьбу?

Кривицкий снова склонился над Озоном и раздельно проговорил:

– Рядовой Чистоплюев, у вас есть выбор. До полного обращения, по прикидкам врачей, осталось около двух часов. За это время я успею рассказать вам то, что нам известно о так называемых кровососах и о нашей программе. А вы, выслушав меня, успеете сообщить свое решение. Идет?