Сад фонтанов

– Видал!
– прокричал мне прямо в ухо Мишка.

– Видал! Что будем делать дальше?
– спросил я.
– Ещё две-три минуты и мои руки навсегда останутся на этом дереве. Я же не штангист, такие перегрузки переносить, мои сухожилия не выдержат!

– Мои тоже, - согласился мой товарищ.

– Так что будем делать?
– снова спросил я, прекрасно понимая, что он знает то же, что и я.

И тут всё стихло. Мы даже не поверили и ещё несколько минут продолжали держаться за спасительные ветви. Я опомнился первым и, схватив вёсла, изо всех сил погнал лодку в бухту, к спасательной станции.

Спустя час, когда мы поднялись в город, его было не узнать. Обломанные ветки, громадные деревья, бетонные столбы электропередач - всё переплелось в единый ком мусора и хаоса. Опасаясь наступить на оборванные провода, мы добрых два часа добирались до общежития. Подойдя к крыльцу, я посмотрел на второе окно справа во втором этаже, и щемящая боль тонкой иголочкой впилась в сердце. Мне даже показалось, что за занавесью у окна кто-то стоит, но это, скорее всего, только привиделось, ведь был второй час ночи.

– Слышь, Мишка, ты как хочешь, а я зайду в общагу на минутку. Мне надо кой-кому пару слов сказать, - произнёс я и решительно взялся за ручку закрытой на все запоры двери.

– Глупо, - возразил мне Миша, но остался на месте.
– Я тебя здесь подожду.

– Спасибо, Михась, - с чувством поблагодарил я и потянул дверь на себя.

Она, конечно же, не поддалась, даже не колыхнулась.

– Послушай, - снова заговорил Миша, - прошлого назад не вернёшь. Ты там лишний. Зачем тебе дополнительная царапина в душе?

– Ты прав, но я всё-таки должен сказать...
– возразил я и рванул ручку на себя.

От столь грубого обращения последняя со звоном отделилась от места своего прежнего пребывания.

– Тьфу ты чёрт!
– выругался я и зашвырнул обломок в соседний двор.

– Вы чо там двери ломаете?!
– заорала изнутри, барабаня по стеклу окна, вахтёрша.
– Я сейчас милицию вызову!

– Давай, давай!
– усмехнулся Мишка.

– Ладно, - согласился я.
– Ты прав. Пошли.
– И мы ушли.

Перебравшись через металлическую сеть, заменявшую забор, я ещё раз оглянулся на общагу.

– Да хватит тебе зенки-то пялить, - наконец не выдержал мой товарищ.

– О-кей! Больше не буду, - ответил я.

Весь остальной путь до самого дома мы не проронили ни слова. На кухне горел свет.

– Муха, небось, полуночничает, - скорее утвердил, чем спросил Мишка.

– А кому ж ещё, - согласился я.

Мы вошли в дом. Действительно, за столом сидел Арнольд и гонял чаи. На плите пыхтел чайник.

– Хэллоу! Мужики!
– приветствовал он нас.

– Привет, привет! Полуночник, - ответствовал Михась.

– Чаёк пить будете?
– с надеждой в голосе спросил Муха.

– А почему бы и нет, - согласился я.

– А я не буду, - отказался Кутузов.
– Спокойной ночи, - пожелал он и отправился на боковую.

Арнольд достал чашку и, предварительно сполоснув и вытерев насухо, стал готовить мне чай.

– Я сейчас приду, - сказал я, направляясь в ванную.
– Ты пока что сообрази, да покрепче.

– Угу, - промычал Муха.
– Тебе как для ночника или ты спать пойдёшь?

– Разумеется, пойду спать, - отозвался я уже из ванной.

– А мне что-то не спится, - пожаловался он.

– Я сейчас тебе порасскажу кое-что, так вообще спать не станешь, - перекрывая шум газовой колонки, прокричал я.

Когда я вернулся, дымящаяся чашка чая уже ожидала меня.

– Ну, давай, колись, - потребовал Муха.

– На что?
– не сразу понял я.

– А ты что там обещал?

– А-а… - и я стал рассказывать, смакуя чай, о событиях, происшедших на реке.

Муха очень внимательно слушал, ни разу не перебив. И только когда я закончил, стал задавать вопросы. Как-то незаметно разговор перешёл на другую тему. Вообще с Арнольдом лучше не садиться пить чай, особенно, когда он полуночничает. Он так заболтает, что сам не заметишь, как составишь ему компанию. Бывало, всю ночь пролялякаешь с ним. Глядь! А на улице уже утро. Пора по делам бежать, а Муха укладывается спать. Ему дела нет до того, что ты проболтал с ним всю ночь напролёт. Ему-то никуда идти не надо, потому он и полуночничал. Я неоднократно ловился на подобные штучки, и каждый раз клялся, что в последний раз. Но всё равно история повторялась. Умел он слушать и рассказывать умел. Так и сегодня. Я заболтался до самого рассвета. Но укладываться уже не было времени. Собралось много работы, и всё надо было сделать именно сегодня, так как мне предстояло ещё лететь после обеда. Муху это, естественно, не интересовало. Он принялся напоследок повествовать свой сон. Конечно же, с толкованием. Я, в свою очередь, также рассказал ему свой о пожаре и о горящей Москве. Он внимательно выслушал меня и сделал совершенно нелепое заключение.

– Это ты был боярином когда-то в своей прошлой жизни.

– Ты чо! Муха?!
– удивился я.
– Ты действительно в это веришь?

– А ты нет?
– задал он встречный вопрос.

Я растерялся, так как не знал чего ответить.

– Как тебе сказать... Думаю, что это очередное оболванивание народа, только и всего.

– Ты дурак или притворяешься?
– спросил он, глядя на меня через парок чая прищуренным глазом.

– Слушай, если ты в секту какую попал, то не агитируй меня. Я не верю во все эти штучки-дрючки. Может, ты ещё и в загробную жизнь веришь?
– съехидничал я.

– Конечно, - очень спокойно согласился он.

– Ты чо-о?! Мухович?! Мозгами поехал?!
– обалдело захлопал глазами я.

– Слушай, ты же не полный идиот. Мы с тобой не одну ночь напролёт беседовали на подобные темы, а ты делаешь вид, что впервые слышишь. Вроде умный мужик, а строишь из себя дурочку.

– Никого я из себя не строю, - понизив голос, ответил я.
– А вот с тобой что-то действительно творится. Тебе не кажется, что ты начинаешь заговариваться?

– Чудак ты, - миролюбиво сказал Арнольд.
– Для чего ты уподобляешься среднестатистическому простолюдину? Ты же не такой!

– Ты что мелешь?! Если б я был чем-то выдающейся личностью, так не сидел бы здесь в этой дыре, а был бы где-нибудь в Москве, в больших людях...

– Болван т, - незлобиво обозвал он меня.
– Тот, кто у власти, не есть ещё большой человек. Скорее наоборот.

– Не-ет, Муха! Давай заканчивать. Не то мы до такого доболтаемся, что потом может стать "мучительно больно за бесцельно прожитые годы", - процитировал я Островского.

– Да Бог с тобой, - согласился он и добавил.
– Всё складывается к тому, что тебе, как впрочем, и всему человечеству, необходимы материальные доказательства существования реального мира.