Сад Лиоты

— У меня не так много времени, чтобы бесцельно тратить его, миссис Рейнхардт.

— У меня тоже, мистер Солсек.

Дураков она не переносила, но этого молодого человека ей было жалко. Разве он знает, как устроен мир? Может быть, сострадание подвигло его на создание подобной программы. Тем лучше, еще одна причина зажечь светильник знаний, который рассеет мрак его невежества. Потихонечку, шаг за шагом, чтобы ненароком не ослепить.

И все равно Тебе решать, не так ли, Господи?

Корбан медленно поднялся с места, снова сунул свою тетрадь с пружинкой под мышку и прошел к двери. Открыв ее, он немного помедлил и обернулся.

— Я подумаю над вашим вопросом, и мы поговорим с вами в среду.

— Если будет на то воля Божья, вы найдете меня здесь.

Все воскресенье Лиота провела в тревожных раздумьях. Несмотря на уверения своей внучки, она никак не могла поверить, что Энни вернется.

На протяжении многих лет она неустанно приглашала Эйлинору и на День благодарения, и на Рождество, и на Пасху, и на день рождения. Иногда Эйлинора отвечала, что приглашение звучит заманчиво и что она постарается привезти детей, потом звонила и заявляла, что им не удастся приехать. У нее всегда появлялась какая-нибудь причина: один из детей заболел, у мужа оказалось срочное дело, нежданно-негаданно позвонили друзья, которые собираются приехать погостить на уикенд. Лиота хорошо понимала подтекст подобных отговорок: ты никогда не поддерживала меня, когда я так нуждалась в твоей помощи, так почему сейчас я должна тебе помогать?Когда же Эйлинора появлялась, она посвящала все свое время поискам какой-нибудь незначительной мелочи из прошлого, чтобы затеять крупную ссору и в очередной раз указать матери на ее недостатки и ошибки.

Господи, я несовершенна, я знаю, но я так старалась.

Время не научило Эйлинору видеть истину. Лиота надеялась, что рождение детей поможет дочери посмотреть на мир широко открытыми глазами и понять, насколько многогранна и далеко не совершенна жизнь. Не вышло. Эйлиноре удавалось держать под контролем собственную жизнь и жизнь тех, кого она любила. Она всегда старалась находиться дома вместе со своими детьми и делала все, чтобы они имели все необходимое. Никаких дешевых магазинов для еедетей. Только дорогие универмаги. Ни кусочка несвежего вчерашнего хлеба. Хорошее трехразовое питание, продуманное так, что никаких проблем с весом или кожей возникнуть не могло. Никаких домашних средств, если вдруг заболит животик. Только врач-педиатр или психолог, который поможет справиться с эмоциональными проблемами.

Лиоте отчаянно хотелось верить в эти так неубедительно звучавшие отговорки. Хотелось не обращать внимания на мелочи и притвориться, что не слышит тех слов, которые терзали ее душу. Несколько раз она пыталась защищаться, но Эйлинора уходила, не дослушав.

Потом Лиота окончательно устала от всего этого. В прошлом году она ни разу не звонила Эйлиноре. Получила от нее четыре формальных звонка: один на Рождество, один на Пасху, один в День благодарения и один на свой день рождения. В День матери дочь даже не прислала открытки и не позвонила.

Открытки на каждый праздник приходили от сына. «С любовью. Джордж и Дженни». Именно Дженни подписывала и посылала их.

Встречаясь со своим сыном, Лиота не могла сказать, что он обижен на нее. Просто с головой ушел в свою жизнь и решение собственных проблем.

Он походил на Бернарда больше, чем мог себе представить.

Господи, я должна иметь веру, иначе мне придется признать, что мои надежды на примирение были напрасными. Я так мечтала о доверительных отношениях со своими детьми и внуками. Неужели Энни пришла, чтобы отобрать еще одну надежду? Больно. Из головы не выходит, сколько сил было потрачено напрасно.

А вдруг Энни позвонит и скажет, что не может приехать? Современной молодежи всегда не хватает времени. Так многое надо успеть. Куда-то пойти. Что-то посмотреть. С кем-то встретиться. Зачем восемнадцатилетней девушке проводить время с больной старухой?

Лиота попыталась почитать Библию, чтобы отвлечься от тревожных мыслей, но не могла сосредоточиться. В шесть часов затрезвонил телефон. Она всегда вздрагивала, услышав этот звук. Ведь звонили ей редко. Сейчас она с ужасом и отчаянием слушала звонок, казавшийся в тишине оглушительным. Она подождала, когда телефон прозвонил четыре раза, прежде чем взяла трубку, и еще несколько секунд, пока до нее дошло, что голос на другом конце провода принадлежит не ее внучке, а бойкой девице, рекламирующей товары по телефону. У нее отлегло от сердца, и она даже стала слушать, хотя обычно бросала трубку прежде, чем позвонившие успевали закончить первое предложение своих рекламных баек. Вечером этого дня мысли об Энни не шли у Лиоты из головы. Что если ее внучка зарабатывает на жизнь рекламой по телефону?

Когда девушка, наконец, протараторила вызубренную хвалебную оду товару и спросила, не заинтересовалась ли потенциальная клиентка этим восхитительным предложением, Лиота ответила:

— Вы сделали все очень мило, детка, но я старая женщина и живу на социальное пособие. У меня нет даже СД-плейера.

— Ох, — вздохнула девушка. — Простите, что отняла у вас время, мэм.

— Надеюсь, вам больше повезет со следующим номером в вашем списке.

— Спасибо, мэм. — Бедняга чуть не заплакала. — Вы знаете, за весь вечер вы оказались единственным человеком, который был вежлив со мной.

— Не очень-то я заслуживаю вашей похвалы, обычно я бросаю трубку.

Девушка негромко засмеялась:

— Большинство так и поступает. Десятки раз на моей памяти люди так бросали эту самую трубку, что у меня еще долго звенело в ушах, а некоторые еще и ругали меня. Ну, это издержки работы, специфика такая. Тем не менее, спасибо, что выслушали, мэм. Желаю вам приятно провести вечер.

— Желаю и вам найти другую работу.

Девушка развеселилась:

— Да, в этом я с вами точно заодно.

Лиота неспешно положила трубку. Потом с полчаса почитала Библию и закрыла ее. Даже чтение не избавило от тревожных мыслей. Включила телевизор, прокрутила один за другим все каналы и выключила.

Если Энни не появится, что делать с арахисовым печеньем, которое она напекла? Одну штучку пришлось попробовать, чтобы убедиться, что не перемудрила с рецептом. Получилось очень вкусно, хотя прошло три года с тех пор, как она пекла его в последний раз.

В семь тридцать телефон ожил снова. Она не позволила ему долго разрываться, чувствуя, что на этот раз услышит голос Энни.

— Бабушка Лиота? Надеюсь, я тебя не разбудила.

— Обычно я не ложусь раньше, чем закончатся десятичасовые новости.

— О, замечательно. Во сколько же ты встаешь?

Уже многие годы Лиота просыпалась в половине шестого утра. Она была не прочь отказаться от ставшей бесполезной привычки просыпаться рано, чтобы вовремя закончить все утренние приготовления и успеть на автобус. Будильник уже давно сломался, но каждый день в одно и то же время она открывала глаза. И делала все неукоснительно. В пять тридцать просыпалась, в шесть часов вставала, принимала душ, потом одевалась, завтракала, читала Библию, затем бегло просматривала газетные статьи и, конечно же, разгадывала кроссворд. Порядок дел всегда один и тот же. С тех пор как Лиоте пришлось оставить работу в саду, она поняла, что остаток дня ничего не приносит ей, кроме невыносимой скуки.

Я жду смерти, Господи. Вот все, что я делаю.

— Бабушка?

— Мой день начинается в половине восьмого утра.

— О, хорошо. Ты не будешь возражать, если я приеду к тебе пораньше?

— Пораньше?

— Мы договаривались, что я подъеду, как в прошлый раз, около часу дня, но я бы с удовольствием приехала утром, чтобы провести с тобой весь день. Тебя устроит? Я куплю что-нибудь на обед.

Лиота не знала, что сказать. Весь день?