Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Бакы пересек сад вдоль и поперек и убедился, что он действительно уменьшается.

Выйдя из сада со стороны канала, широкого и мутного, он перебрался через мост на другой берег и побрел по узким, кривым улочкам старинного квартала, наиболее сохранившегося в городке. Здесь он бывал редко. Он шел, не замечая неровных дувалов, облепленных кизяком- Из дувалов торчали балки. И вдруг очутился у странного дома и остановился, привлеченный необычным его видом. Сразу трудно было и определить, чем же он его привлек.

Дом, видимо, стоит с давних времен — так уже давно не строят. Окна без рам, небольшие, овальные, со сплошным стеклом. Снаружи дома зачем-то

ниши. Не побелен, а вымазан начисто глиной. Дувал глухой, под рост взрослому человеку, в нем низенький, узкий лаз калитки. Под забором — дыра, через нее арычок несет журчащую воду во двор.

Он вспомнил, что в этом доме живет таинственная женщина Салтан-ханум, у которой своя, особая жизнь. Никогда ни к кому она не ходила в гости. От имени ее тоже веяло таинственностью, величественностью, не все женщины удостаивались обращения «ханум». И сама она была имени под стать. Высокая, стройная, с царственной походкой. Не ходила — плыла.

В кроне карагача чирикали птички с разноцветными гребешками. Такие птицы в других дворах не водились. Листья карагача свежи и шелестели от дуновения. К удивлению Бакы, здесь дул ветерок. Он нагнулся к воде, чтобы освежиться, и вода заиграла волшебными прозрачными брызгами, она оказалась прохладной и хорошо освежила. Он пил и не мог напиться.

Ему показалось, что на него смотрят. Он поднял голову и вздрогнул, увидев в проеме калитки Салтан-ханум. Она так неожиданно появилась, словно привидение. Волосы были распущены. Из-под волос глядели на него, не мигая, два бесцветных глаза.

Он хотел было попятиться назад, а там бежать, пуститься наутек, но ноги не слушались, будто был заворожен ее гипнотическим взглядом.

— Мальчик, что ты здесь делаешь? — спросила она с дрожью в голосе.

— Водичку пью.

— Нет, ты ответь мне, мальчик, почему ты здесь, а? — Салтан-ханум вышла из калитки, обдала его волной аромата.

— Я не буду больше...— испугался он.

— Пойдем, угощу дыней.— Она потянула его за руку.— Дыня хорошая, сладкая. Любишь дыню?

— Спасибо, не хочу,— ответил он настороженно. Сами вы дыня, хотелось ему бросить ей, какой-то блеск в ее глазах не понравился.

— Пойдем, пойдем, — шепнула она. — Что, боишься?

— Еще чего! — Он последовал за ней.

Резные двери закрылись на щеколду, он очутился во дворе среди цветов, потом в комнате. Ковры со всех сторон, подушки, ложе, покрытое красным бархатом.

Она бесшумно скользнула в соседнюю дверь, которую Бакы сперва не заметил. Наверное, пошла за дыней. В углу курились благовонные палочки. От незнакомых ароматов кружилась голова, ковер поплыл под ногами и он полетел на нем, как на ковре-самолете, куда-то в розовый дымок.

Пери вынырнула из этого розового дымка, на ней были прозрачные голубые шальвары, распахнутый шелковый халат. Он увидел ямочку пупка, а над ним две опрокинутые фарфоровые пиалы. Пиалы приблизились и оказались очень близко перед глазами. Он с удивлением заметил на каждой пиале по одной сморщенной изюминке. Он стоял посреди комнаты, дрожа от страха. Она присела на колени. Так это же Салтан-ханум! — догадался он. Где складки на ее шее, где морщины вокруг глаз? Что она хочет делать? Где дыня? Рука ее плавно потянулась и стала шарить по нему. Он попятился назад. Она обхватила его, говорила странные слова, обжигая его жарким дыханием, горячими прикосновениями.

— Любишь персиковую косточку? Из надкушенного сладкого плода? — спрашивала Салтан-ханум.

При чем тут персиковая косточка! Была же обещана дыня!

— Пустите!

Почему-то

брюки сползли и связали ноги. Он схватил их и — бежать, на ходу застегиваясь. Ноги его больше не будет на этой улочке!

На следующий день класс послали в мясхоз помочь работницам чистить навоз. Совковыми лопатами поднимали толстые, затвердевшие слои навоза и вилами собирали в большие кучи. От червивых куч поднимался пар. В пару роились мухи и москиты. Одна из работниц была глухонемая. Ребята подшучивали над ней. Она, и так богом обиженная, обиделась на них и ушла.

После ужина папа и мама остановили его ледяным тоном:

— Сядь, есть разговор... Бакы сел.

— Может, тебя пора женить? — начал папа ехидно. Он ничего не понимал.

— Что, научился притворяться? Он был в полном недоумении.

— Зачем тебе эта глухонемая, девчонок мало? Выяснилось, что днем приходила таинственная женщина и заявила родителям, что Бакы приставал к ее несчастной снохе и чтобы его, кобеля, убрали, женили, кастрировали, иначе пеняйте на себя!

3. Убийство

Белой акации гроздья душистые.

Одни аллеи сада освещенные, ухоженные, людные, другие — темные, заросшие дикой колючей джидой, бамбуком, камышом.

В центре сада, на площадке, очищенной от зарослей, стоял памятник, огороженный штакетником. Планкой, вырванной из ограды, с длинными ржавыми гвоздями, два пьяных хулигана испещрили тело третьего хулигана. Очевидцы говорили, что убийцы накололи на спине убитого какой-то знак, который выступил на рубашке кровавыми потеками. Убитым оказался удалой Рза, единственный сын стареющих родителей, уважаемых людей, старых активистов. Мать его — одна из тех освобожденных женщин Востока, впервые оседлавших коня и после никогда не слезавших с седла.

Приговор, высшая мера наказания, всколыхнул зал, народ аплодировал.

Убийство в последние годы было редкостью, событием, тем более такое чудовищное, и народ сбежался на заседание суда со всего района. Даже большой зал клуба, где проводились самые важные собрания, не мог поместить всех желающих. Многие стояли в духоте, обливаясь потом, но не покидали зала, хотя бы чтоб немного проветриться в тени раскидистых тополей, освежиться в арычке.

У Рзы — первого хулигана в городке, но хулигана доброго, хулигана по недоразумению, да и вообще хулигана ли? — осталась молодая жена, известная своими длинными косами ниже колен. Это были самые длинные косы в районе.

Впоследствии она станет судьей.

Когда она училась на юрфаке, Бакы заглянул к ней в гости на правах земляка. Она по-прежнему была с длинными косами. Когда она, нагнувшись, расстилала сачак, косы ее падали на хлеб. Она была без пяти минут выпускница, он же приехал только поступать. Она ему казалась загадочной, он не знал, что она думает, пережив такую трагедию.

Увидев ее еще через десять лет женой Салора, ответственного работника, побывав как-то у них дома, Бакы поймет, что никакой загадки в ней нет, судейской строгости тоже. Салор тоже окажется без загадки. А тогда, в школе, выглядел загадочным — серьезный конферансье на концертах художественной самодеятельности. Бакы удивлялся тогда его имени и фамилии. Имя — название племени, фамилия в переводе — копье, хотя в этом ничего особенного. Скорее, смешно. Дело в том, что его одноклассника звали Баят — название племени, а фамилия в переводе — щит. При виде Салора Баят дрожал, напрягался: Салор идет! Племена эти когда-то враждовали, как щит с копьем.

Поделиться с друзьями: