Сага о Бриттланде

– Что за чушь!
– воскликнул я.
– Любой, у кого есть глаза, может видеть, как солнце встает на востоке и уходит на запад. Если бы земля крутилась вокруг солнца, разве бы мы этого не почувствовали?

– Плавал ли ты когда-нибудь по реке?
– невпопад спросил жрец.

– Конечно, плавал!

Я все же не выдержал и встал. Почему-то его слова насчет Солнца меня разозлили. Не будь он глупым жрецом и не будь у него девятой руны…

– А смотрел ли ты в это время на берега?

– Ну, смотрел.

– А не казалось ли тебе, будто это не лодка движется вместе с рекой, а берега убегают вдаль?

Я промолчал.

– Земля — это наша лодка, а Солнце — как неподвижные берега. И когда человек сидит в лодке, то не видит течения реки или хода лодки. Он видит движение берега.

Я выхватил топорик и с размаху врезал по столу, прямо перед руками жреца. Тот вздрогнул, но рук не отдернул.

– Трэллям такое ври!

Выдернул топор и выскочил из дома. Из-за злости перепутал двери и влетел обратно в каменный сольхус. Бритты, увидев человека с топором в руке, завизжали, шарахнулись по сторонам. Я прошел через зал, ударил по шару. Лезвие топора завязло в нем.

– Да сожри вас всех Бездна!
– рявкнул я, вытащил топор и выбежал на улицу.

Глава 6

– Нет, ты слышал? Слышал, что сказал жрец?

Я ходил взад-вперед по пыльной дороге, отпинывая собак и гусей, и никак не мог решить, вернуться в сольхус или нет. Будь тот жрец чуток послабее, я бы вбил его слова ему же в глотку. Но девятирунный…

– Слышал, - лениво отозвался Тулле. Он прислонился к облупившейся глиняной стене дома и спокойно ждал, пока я успокоюсь.

– Он сказал, что наши боги: Фомрир, Скирир, Корлех, Мамир, - не существуют! И почему? Потому что кто-то поплавал на лодке! И с чего бы этому трахнутому солнцу касаться меня? Почему не тебя? Это же ты вечно смотришь, а не будет ли засухи? Не будет ли жары? Не сдохнут ли посевы?

– Потому что ты много спрашивал. Жрецы, они как дети или старики! Увидят, что кто-то согласен их выслушать, и вцепляются, как пиявки. Жрецы продают слова! Им нужны чужие уши.
– Тулле вздохнул: - Жаль, не спросил, что за каша была на столе. Вкусная.

– Ладно. Пошли скальда искать. Или девок.

Мы еще несколько раз натыкались на сольхусы, только победнее и попроще видом. Те же мазанки с соломенными крышами, только с желтым кругом наверху. Но больше я никуда не заходил. Пусть там бритты молятся!

Да и что за честь служить богу, у которого нет ни имени, ни семьи? Даже лица нет! Может, он изгой? Потому и поклоняются ему изгои.

И что за честь быть богом безрунных? Ладно бы бог делал своих почитателей сильнее! Так ведь нет! Он запрещает есть мясо и убивать врагов! И в чем радость слушать день-деньской скулеж рабов? Неужто не радостнее смотреть на подвиги, слушать хвалебные песни, вдыхать аромат жареной свинины? Да, Фомрир — бог, и я возношу ему хвалы во время боя. Но в то же время он ходит по миру на двух ногах, носит огромный меч, спит с женщинами и пьет пиво. Он одновременно и велик, и понятен. Не то, что горелая лепешка на небе!

Я остановился и врезал самому себе по животу. Тулле усмехнулся.

– Ты, если что, обращайся. Мне сподручнее будет.

– Знаешь, что сделал тот жрец?

– Что?

– Я теперь не смогу смотреть на солнце. Каждый раз буду вспоминать его слова.

– Так не смотри. Вон, лучше туда глянь… Кажись, знакомец наш.

Я приподнялся на цыпочки и заметил грязно-рыжую шевелюру, торчащую колом. Неужто Фарлей?

Тулле громко свистнул и махнул рукой. Рыжий приметил нас и поскакал вприпрыжку в нашу сторону.

– Разлюбезные господа! Приветствую вас в славном и богатом Сторборге! Чем бездельник Фарлей может услужить вам?

Его нелепые волосы, тощие ребра и красные штаны в клетку начисто вымели из моей головы мысли о жреце. Я стоял и радовался безрунному бритту, которого видел второй раз в жизни, будто застоявшаяся девка первому ухажеру.

– А что, Фарлей, Сторборг ты знаешь так же хорошо, как и Фискехале?

– Конечно, нет!
– и бритт нахально подмигнул.
– Намного лучше. Я в Фискехале мимо пробегал, там подсмотрел, тут подслушал. А уж в Сторборге Рыжий Фарлей каждую собаку знает. Разве что вон та незнакома. Видать, в гости пришла.

Я рассмеялся, глядя на облезлую псину, лежащую под плетнем.

– Длинный у тебя язык, Фарлей. Как только не отрезали!

– Бабы не жалуются.

– А ты случаем не скальд?

Фарлей состроил испуганное лицо, отшатнулся, да так сильно, что едва не упал. В последний момент почти сумел вывернуться, но наступил на ту самую собаку. Та взвизгнула, щелкнула зубами возле фарлевой пятки и удрала. А Рыжий каким-то чудом так и не шлепнулся в пыль.

Я захохотал еще сильнее, утирая выступившие от смеха слезы, и кинул бритту монету. Жаль, что он безрунный и что бритт. Его бы в хирд, так и скальд не надобен будет.

– Так что господам угодно? Крепкое пиво? Мягкие сиськи? Или снова ищете кого?

– Ага. Ищем. Нам скальд нужен. Не бритт и чтоб без вот этого, - и я покрутил рукой в воздухе.

– А какой скальд? Как выглядит? Как кличут?
– посерьезнел Фарлей.

– Нам любой сойдет. Товарища в хирд ищем.

– А-а, такой скальд, - протянул бритт.
– Так вы это удачно пришли! Уже третий день на Красной площади состязаются скальды со всего Бриттланда. И не только Бриттланда.

Фарлей подпрыгнул, как будто его в задницу оса ужалила, сделал два круга возле нас, а потом побежал по дороге, перепрыгивая через собак и гусей. Вот только с виду он бежал быстро, а на деле едва ли пешего обогнать сумел бы.

– Ну как, удачно ли поохотились? Пригодились ли бочки?
– полюбопытствовал бритт.

– Ага. Скримслов поймали. Сначала какая-то погань на берег выползла, еле удрали, а вот на другой раз скримслов подманили.

– Тяжело, наверно, пришлось. Хотя таким молодцам все по плечу!

– Легко. Обошлись без ранений даже. На берегу скримслы не особо ловки.

– Это как же вы их так выманили?

Слово за слово я рассказал Фарлею обо всем, даже про кнаттлейк, а бритт слушал, кивал, восхищался и нашей отвагой, и умом, и хитростью.

Чем дальше мы шли, тем крепче и больше становились дома. Куцые плетни сменились хорошими изгородями, скотина бегала не такая заморенная, дети тоже. То и дело я примечал знаки наших богов: то амулет на шее в виде топорика, то маленький серп на поясе у пацаненка, то руны на двери. И если раньше горожане косились на меня с Тулле, то теперь недобрых взглядов удостаивался Фарлей. Мальчишки-норды, еще не принесшие первую жертву, запустили в него гнилой капустой. Рыжий с его востроглазостью и ловкостью мог легко уклониться, но не стал. Наоборот он дернулся, подставил голое плечо под удар, пошатнулся, перекатился по земле и снова вскочил на ноги. Мальчишки радостно засмеялись, подобрали несколько камней и хотели было швырнуть в бритта.