Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8

– Видящая попросила вина, и я ей налил, – не стал отпираться Аллен. – Желание Видящей для меня закон.

Арлинг закусил губу, раздумывая, не начать ли с етобаром драку, раз каждый тут забавлялся, как хотел, но тут к нему подбежала Магда и схватила за руку:

– Ты плохой, но сейчас танцуем, хорошо? – запыхавшись, сказала она, и Регарди не нашелся что возразить. Магда вторые сутки отказывалась с ним говорить, а тут не только подошла сама, но и хотела танцевать. Голос разума подсказывал, что это плохая идея, ведь он сюда пришел не развлекаться, но, когда к нему тянулась Магда, рассудок засыпал, отдавая власть чувствам и сердцу.

К счастью, Аллен догадался налить ей другого вина, без солуоки, но Фадуне было достаточно и той малой дозы алкоголя, что она приняла. Регарди решил, что драка с етобаром все-таки будет, но позже, когда он разберется с Сейфуллахом.

Некоторые дамы тоже позвали кавалеров, а музыканты сложили барабаны и достали флейты-дудуки, собираясь приступить к лиричной ноте праздника – парным танцам. В последнее время в Сикелии они становились все популярнее, несмотря на недовольство старейшин.

Магический голос дудука всегда завораживал Регарди. Магда прижалась к его груди. Она была такой маленькой, казалась беззащитной, но в то же время ее сила незримо ощущалась, заставляя уже его чувствовать себя бессильным и неспособным что-либо изменить. А так хотелось все повернуть вспять. Волшебным образом переместиться обратно в прошлое, в Согдарию, в тот ноябрь, когда они впервые увиделись в заснеженном лесу Мастаршильда.

– Ничего бы не изменилось, – прошептала Магда, качаясь с ним вместе под завораживающий голос дудука.

– Я бы украл тебя, и мы уплыли в Сангассию еще тогда.

– Ничего бы не вышло. Не выйдет и сейчас.

Арлинг поднял лицо к звездам на небе и улыбнулся. Его Магда умела спускать на землю, но она никогда не разочаровывала. Фадуна была прекрасна, как те звезды, что он не видел. Он просто знал, что они красивы. Как знал, что его Магда безупречна.

– Все у нас с тобой будет хорошо, – Арлинг крепко прижал ее, перестав качаться и просто замерев с нею в объятиях. От нее приятно пахло – яблоками, горькой травой, давно забытыми ароматами палой листвы и сырого ветра накануне грозы. Рядом с Магдой он впервые подумал о доме, который у него мог быть. Неважно где – в Согдарии, Сикелии или далекой Сангассии, они могли построить свое будущее даже здесь, в когда-то смертоносном Карах-Антаре. Главное сохранить друг друга.

Дудук завораживал душу глубокими, теплыми звуками. Кучеяры утверждали, что он повторял голос пустыни, являлся его воплощением. Слепой Арлинг воспринимал дудук особенно остро, его звучание успокаивало и будоражило одновременно. Он говорил с ним на одном языке, рассказывал только о хорошем, о надежде, любви, радости. Пусть через боль и страдания, но на пути к счастью – кратковременному ли, вечному ли.

Он подумал о том, что хочет поцеловать Магду. Момент был волшебный, но Фадуна все испортила, отстранившись на расстоянии вытянутой руки, но не убирая пальцев с его плеча.

– Пообещай, что никого не убьешь.

Регарди вздохнул, но попытался не показывать разочарования. С Магдой нужно было быть терпеливым. Терпение – не лучшее его качество, но ждать он умел.

– Мы же договорились, – с досадой произнес Арлинг и попытался привлечь ее обратно, но, кажется, романтическое настроение Фадуны уже прошло.

– Нельзя так нельзя! – она вырвалась и, зачерпнув горсть песка, бросила его в Регарди. – У них было будущее. Как у тебя. Каждый имел шанс!

Он вскипел.

– Иману скажи, что нельзя, а что можно. Ты ему говорила? Почему меня только упрекаешь? Если бы я не убрал этих людей из каравана, они напали бы рано или поздно. Только ты могла быть рядом, а я никогда не допущу такого риска. Они не люди, как и я. И ты не человек.

– Мы не люди, – согласилась Магда. – Но не убиваем. Зачем сюда пришел? Знаешь же, чем все кончится.

– Может, мне захотелось повеселиться? – терпение Арлинга было на исходе. Вдали истошно кричала толпа. Ученики имана показывали акробатические трюки на пределе человеческих возможностей, команда охранников проигрывала.

– Не слушаешь! – Магда погрозила ему пальцем. – Надо было уходить раньше. А имана не трогай. Он молодец.

Наверное, больше разозлить Регарди было нельзя.

– Что-то я совсем тебя не понимаю, – вспылил он. – Хочешь, чтобы мы вернулись в горы в ту лачугу, что он для нас построил? На почетную пенсию?

– В горах должен был остаться ты. А я бы потом к тебе вернулась.

На какой-то момент Арлинг даже дар речи потерял.

– Что все это значит, Магда? – он схватил ее за плечи, заставляя смотреть на себя, а не на букашку, которая ползла у них под ногами, привлекая внимание Фадуны. – Зачем ты выбросила лекарство имана? Ничего ведь тогда бы не случилось! Ни Нехебкая, ни моего чудесного излечения, ни темного солукрая. Если не хотела возиться с калекой, я бы тебя не держал.

Он лгал, не говорила правду и она. Арлинг в тысячу раз пожалел, что сорвался на крик. Дудук к тому времени уже закончил изливать грусть и тоску по барханам, уступив место веселым бубнам, скрипкам и барабанам – все утихло в их праздничном гомоне. Но Магда его хорошо услышала.

– Я с тобой, но у меня есть дела, – прошептала она, и Регарди тоже различил каждое ее слово. Срочно хотелось найти виноватого во всем, что у них не получалось с Фадуной, и Сейфуллах, который направлялся к ним с мрачным видом, казался отличной мишенью.

– Разве я тебе мешаю? – возмутился Арлинг. – Ты не хочешь в Самрию? Почему молчала? Ты получила травму от темного солукрая. Не веришь мне, спроси Нехебкая. Ты ведь с ним общаешься? Он тоже считает, что тебе нужно к лекарю. И что такого ты хочешь сделать? Давай сделаем вместе. Только скажи! Ты знаешь, что я пойду с тобой куда угодно.

– Но только после того, как мы закончим твои дела, да? – ехидно заметила Фадуна и, пошатываясь, пустилась в пьяный пляс. Язык у нее тоже начал заплетаться, и Регарди решил, что к Сейфуллаху нужно добавить Аллена. Поколотить их обоих.

«Да! Я такой!» – мысленно бросил он Магде, которая кружилась на одном месте, устремив взор в звездное небо. Арлинг чувствовал, как звезды глядят на него сверху, и едва ли не впервые злился от того, что не может бросить на них ответный взгляд. Ему не нравилось, когда его рассматривали.

«Насилие и еще раз насилие – вот мои заповеди. Разве не знала? Поколочу этих придурков, и мне станет легче. И ты абсолютно права! Все будет по-моему. Сначала самрийский лекарь, а потом пойдем, куда скажешь».