Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8

– Нет, – отчаянно замотал головой кучеяр, но Тигр Санагор был далеко, а его ученик, который, кажется, обезумел, как и Видящая, близко.

– Да, – обреченно признался Аджухам, и Регарди почувствовал, что в тот миг его искренне ненавидят.

– Покажешь, – велел Арлинг. – И так как теперь я новый начальник твоей охраны, у нас будут и новые правила безопасности. Возьмем воды у этого оазиса столько, сколько сможем унести. Оставим все лишнее. Никаких остановок у водоемов до самой Самрии. Как в старые добрые времена. Я сам поведу караван по следам древних верблюжьих троп. Никаких колодцев и оазисов. А теперь вели лагерю готовиться к встрече с самумом. Кажется, ваш любимый Нехебкай вернулся и решил поприветствовать дорогих ему людей в своем стиле – песком и ветром.

Глава 16. Секретный груз

В начале года в Сикелии всегда бушевали самумы, сезон которых длился до пяти месяцев. На этот раз буря накрыла караван в самый праздник – в День благих намерений, первый день нового календарного года. К тому времени немногие очнулись от пьяного дурмана, но те, кто был на ногах, явно испытывали оживление оттого, что занимаются привычным делом. Караванщикам куда спокойнее было готовить лагерь к самуму, чем думать, как сберечь груз от проливного дождя. Большие шатры сложили, людей собрали в укрепленных палатках, животным замотали морды и уложили на песок, привязав друг к другу. Секретный груз Сейфуллаха перетащили ближе к палатке капитана и накрыли несколькими полотнами.

Успели вовремя. Самум накатил с бешеной силой, свирепо разбрасывая по песку забытые предметы. Арлинг, Сейфуллах, Аллен, пять безумных учеников и еще три человека из охраны, которые гуляли в канун Нового года и не были участниками сцены по причине пьяного дурмана, собрались в новом шатре капитана Аджухама меньших размеров, но с более прочными стенками. Стражники отвечали за разведку, порядок в лагере, безопасность людей и сохранность груза.

Регарди меньше всего на свете хотел пережидать самум в такой компании, но Магда, которая лежала в соседнем шатре с Хамной, выставила его, заявив, что они встретятся уже не в этом месте и не в этом времени. Логика ее рассуждений снова была нарушена, и Фадуна постоянно бредила наяву. После травмы, которую она сама себе нанесла, Магда на удивление быстро пришла в себя, а лекарь, делавший перевязку, удивился, как быстро заживает рана, хотя не прошло и часа. Регарди решил сейчас не вмешиваться, но эту выходку ей не прощать. Магда переживала странные изменения тела – искажение зрачка уже единственного глаза, появление чешуи на руках, спине и черепе, исчезновение ногтей на руках и ногах. После осмотра Арлинг отвел лекаря в сторонку и убедительно попросил забыть обо всем, что тот видел. А в случае если у кучеяра развяжется язык, и тот станет болтать, пообещал прислать за ним етобара. Или прийти лично. Кажется, они друг друга поняли, потому что все оставшееся время пути, лекарь регулярно подходил к Арлингу и спрашивал разрешение на только зайти к Магде, чтобы проверить рану, но и чтобы осмотреть других больных.

Итак, буря бушевала снаружи шатра, а внутри Регарди ей вторила другая – не менее сильная. Арлинга злил весь мир, включая людей, которые его окружали. Етобары, как сговорившись, твердили ему, чтобы он оставил Видящую в покое до Самрии. Регарди бесился, что они лезли в его личную жизнь, но так как на выяснения отношений с Хамной и Алленом сил не было – ни физических, ни моральных, сосредоточился на Сейфуллахе. Драки последних двух дней уходящего года – сначала с людьми Тарджи у колодца, потом с охраной Аджухама в лагере, не прошли бесследно. Во время Регарди всегда чувствовал себя всемогущим, но после накрывало опустошение и боль – и душевная, и физическая. Ныли ноги, намекая о том, что излечение, возможно, и было «чудесным», но последствия останутся на всю жизнь. Душа и вовсе истекала кровью, разрываясь между тем, что нужно было сделать, и тем, что делать не следовало. Обеспечить лучшие условия для Магды было необходимо, издеваться над наемниками и ломать им пальца – не следовало. План сработал, и Сейфуллах не только взял его в караван, но и показал, что за груз он отвез в Самрию. Хотя Арлинг подозревал, что куда больший эффект на кучеяров произвело появление Магды и ее «подарок» Тардже.

Нехебкай именно так и считал. Индиговый уже забыл (или делал вид, что забыл) о том, что натворил накануне праздника, и добавлял искр в бушующее внутри Регарди пламя. «То, не надо было делать» и «Так не надо было поступать» – от морализаторства змея, засевшего в его голове, Арлинг не знал, куда деваться, а сил, чтобы затолкать Нехебкая в подвал сознания, туда, где темнее и подальше, не было.

Потому он слушал ворчание Индигового одним ухом, ложь Сейфуллаха другим, при этом постоянно чувствуя на себе недовольные взгляды етобаров. Хамне не нравилась идея путешествовать в караване Сейфуллаха, Аллен ненавидел его за недостаточно уважительное отношение к Видящей. Последняя их встреча в присутствии лекаря и етобаров не обошлась без словесных перепалок. Арлинг пригрозил, что если Магда выкинет нечто подобное еще раз, то поедет в Самрию со связанными руками, Фадуна заявила, что, если Регарди станет мешать ей, никакой солукрай ему не поможет – его путь до столицы Сикелии пройдет в темноте. Аллен подтвердил, что в этом Видящей лично поможет, Хамна же буркнула, что вмешиваться не станет. Взбесившись и так и не успокоившись, Арлинг отправился к Сейфуллаху, который покорно ждал его, чтобы показать груз. И показал, вернее описал.

Старуха была права – мешки, в которых завернули груз, были отравлены. Аджухам очень не хотел ничего распаковывать, но Регарди настоял, пригрозив, что сделает все сам и сохранность груза не гарантирует. Когда слуги убрали внешнее содержимое с помощью палок с крюками, стараясь держаться на расстоянии, Арлинг едва не задохнулся от затхлого смрада, наполнившего площадку. Тогда самум еще только подползал к лагерю, но Регарди решил, что откладывать знакомство с грузом имана на потом не стоит. Площадку для осмотра отгородили тканью от любопытных глаз, снаружи встали ученики имана и стражники, которые охраняли секрет раньше. Слуги работали в перчатках и закутанные с ног до головы в накидки с капюшонами. Всем выдали тканевые повязки на лицо, чтобы дышать через них, но Арлинг отказался. Он уже чувствовал этот запах раньше. Там, в горах Гургарана, когда свалился в нору змея-серкета по имени Нехебкай. В его голове временами пахло так же.

– Кто это? – спросил он и удивился, когда услышал два ответа. Общаясь с Индиговым, Регарди порой забывал про внешний мир.

– Салуад’дин, – ответил Нехебкай со странной ноткой горечи в голосе. – Моя названная сестра-предательница. Это все, что тебе пока следует знать.

И замолчал.

– Просто диковинная тварь, – пожал плечами Сейфуллах, предположив, что вопрос предназначался ему.

Арлингу было интересно узнать и его версию тоже.

– Зачем соврал?

– Не мог же я при всех сказать, что везу чудовище, – отмахнулся Аджухам. – Весь караван бы разбежался. У этих язык с трудом сдерживать получается, – он кивнул на притихших слуг и охранников. – Но про шелковичных куколок я не лгал. Все личинки погибли от этой дурацкой влажности. В обмен на доставку такого специфичного груза иман пообещал достать мне живых, устойчивых к новому климату.

– Тут даже интересно не то, зачем учителю это, как ты выразился, чудовище, а откуда он достанет куколок Балидетского шелкопряда?

– Никакой драмы, все очень просто, – Аджухам хотел было похлопать Арлинга по плечу, но вовремя передумал. – Тварь предназначена для личного зоопарка императора Согдарии Седрика Гедеона. Прости, друг, но вы, северяне, те еще извращенцы, а император оказался коллекционером.

– Не знал, что Тигр Санагор водит тесную дружбу с императорским двором, – хмуро заметил Регарди.

– Да с кем он только сегодня дружбу не водит, – хмыкнул Сейфуллах. – С тобой разве что не в ладах. А что до шелкопряда, то куколок мне пообещали оттуда же – из императорского зоопарка. Мол, там все есть, что на земле когда-либо водилось.

– Вот слушаю я тебя, Сейфуллах Аджухам, и не могу понять, что изменилось: ты стал глупым или доверчивым? А может, и то и другое?

– Обижаешь, – надулся кучеяр. – У нас с иманом честная сделка. Он мне лично эту куколку из Согдарии показывал. Точь-в-точь наша балидетская. Поверь, тут никакой политики. Я, вообще, устал от всего этого. Вернусь домой, займусь фермой, буду караваны временами водить. Все как в старые добрые времена. Людям вовсе не зачем знать, что за чудовище мы везем. Думаю, сам труп тоже ядовитый. Ты что делаешь? Совсем психом стал?

Сейфуллах было кинулся к Арлингу, который направился к твари, но кучеяра остановила Хамна. Регарди мог попросить любого, чтобы ему в деталях описали неведомое животное, но он еще не нашел источника информации лучше, чем собственные руки, нюх и слух. Арлинг слышал, как ветер перебирал жесткие щетинки на теле существа и подсчитал, что тварь в длину доходила примерно до тридцати салей. Животного больше он еще не встречал. Нюх подсказывал, что когда-то этот зверь, который напоминал гигантское насекомое, был покрыт ядом, как и змей Нехебкай. От яда без запаха, которым люди имана пропитали внешние мешки, вероятно, не осталось и следа, так как его действие обезвредил токсин чудовища. Что касалось Регарди, то он, кажется, уже травился похожим ядом, а после сделки с Индиговым, стал к нему нечувствителен. Нехебкай в его голове молчал, а так как Бог самумов явно имел на его тело планы, молчание Индигового было негласным знаком того, что Арлинг мог позволить себе удовлетворить любопытство.

Пальцы коснулись жестких хитиновых панцирей, и Регарди понял, что не ошибся насчет догадок про насекомое. Может, и не было никаких интриг, и иман на самом деле занимался доставкой диковинных животных в зоопарк Седрика? С другой стороны, стоило искренне удивиться тому, что престарелый император еще проявлял к чему-то интерес. Если Арлинг не ошибался, старик приближался к своему столетию. В роду Гедеонов были долгожители, но в таком возрасте интересоваться гигантскими насекомыми было как-то подозрительно.